– Хотелось бы мне в это верить.
– Если будешь искать смысл во всем, что происходит вокруг, в конце концов разочаруешься. Самые ужасные вещи иногда случаются вовсе без причины. Я часто спрашиваю себя – если б я знал ответы, был бы из этого толк? Лежу ночью и думаю, отчего у меня нет родителей и что станет со мной и братом. Но когда приходит утро, понимаю: то, что уже случилось, не изменишь. Я могу только встать и делать свою работу, проживать этот день и искать в нем что-то хорошее.
– Стелла была нашим счастьем. – Голос Энцы дрогнул. – Я никогда не забуду ее.
– Не забудешь. Я кое-что об этом знаю. Когда кого-то теряешь, он занимает еще больше места в твоем сердце. Каждый день – все больше, потому что ты не перестаешь любить того, кто ушел. Так хочется с ним поговорить. Так нужны его советы. Но жизнь не всегда дает нам то, в чем мы больше всего нуждаемся, вот что тяжело. По крайней мере, у меня так.
– У меня тоже, – сказала Энца.
Пока они медленно брели в сумерках, Чиро решил, что Энца даже красивее Кончетты Матроччи. Энца была темной, как ночное озеро в лунном свете, а Кончетта – кружевной и воздушной, будто голубка весной. И Чиро решил, что тайна ему нравится больше.
У Энцы были стройные ноги и тонкие руки. Она грациозно двигалась и прекрасно изъяснялась. Ее скулы, прямой нос и решительный подбородок были типичны для Северной Италии. Но было в ней нечто, чего Чиро у девушек еще не встречал, – любознательность. Энца была наблюдательна, внимательна к другим. Он заметил это еще утром, в церкви, и сейчас, во время разговора. Кончетта Матроччи, напротив, была сосредоточена на том, чтобы холить и лелеять собственную красоту и пользоваться властью, которую та ей дает.
Чиро видел, как беззащитна Энца в своем горе, и ему захотелось помочь ей. Физическая сила ему была привычна, но теперь он хотел поделиться силой душевной. С Энцей он не испытывал никакой неловкости, с ней было хорошо и спокойно. Будто между ними образовалась какая-то мгновенная и очень естественная связь. Он надеялся, что дорога к дому священника окажется длиннее, чем ему сперва показалось. Ему хотелось провести побольше времени с этой милой девушкой.
– Ты еще учишься? – спросил он.
– Мне пятнадцать. Я окончила школу в прошлом году.
Он кивнул, довольный, что они оказались ровесниками.
– Помогаешь матери по дому?
– Я помогаю отцу в конюшне.
– Но ты же девочка!
Энца пожала плечами:
– Я всегда помогала отцу.
– Он кузнец?
– Нет, он возит людей в Бергамо и обратно. У нас старая лошадь и чудесная повозка.
– Какие вы счастливые! – улыбнулся Чиро. – Если б у меня была повозка, я бы объехал все деревушки в Альпах. При любой возможности отправлялся бы в Милан и Бергамо.
– А как насчет того, чтобы пересечь границу и попасть в Швейцарию? Ты похож на швейцарца. С твоими-то светлыми волосами.
– Нет, я итальянец. Ладзари.
– У швейцарцев иногда бывают итальянские фамилии.
– Тебе нравятся швейцарцы? Тогда я буду швейцарцем, – поддразнил ее Чиро.
Обогнав его, Энца развернулась на каблуках.
– Ты флиртуешь с каждой встречной?
– С некоторыми, – рассмеялся он. – А ты всегда задаешь такие вопросы?
– Только когда заинтересована в ответе.
– У меня есть одна знакомая, – признал Чиро. Он подумал о Кончетте и снова ощутил разочарование. Поцелуй дона Грегорио и девушки, в которую он был влюблен, горел теперь перед внутренним взором, подобно образу ада на алтарной фреске.
– Только одна?
– Кончетта Матроччи, – тихо сказал Чиро.
– Кончетта. Какое прекрасное имя.
– Si, – ответил он. – Ей подходит. У нее светлые волосы, и ростом она невысокая. – Он взглянул на Энцу, которая была почти с ним вровень. – Я часто видел ее в церкви. Честно говоря, я высматривал ее везде. Ждал в колоннаде, когда она пройдет. Иногда – часами.
– И она отвечала на твои чувства?
– Почти.
Теперь пришел черед Энцы улыбнуться.
– Прости. Я просто еще не встречала, чтобы кто-то говорил «почти», описывая любовь.
– Ну хорошо, можно сказать, я любил ее издали. Но потом оказалось, что она любит другого.
– Поэтому у твоей истории печальный конец.
Чиро пожал плечами:
– Она не единственная девушка в Вильминоре.
– Ты говоришь, словно принц Альпийский, покоряющий девушек своим очарованием и лопатой!
– Да ты просто смеешься надо мной! – воскликнул Чиро.
– Вовсе нет. Думаю, тебе не о чем беспокоиться. В Альпах полно девушек. Вот в Аццоне и еще дальше в горах – совершенно прелестные. Или отправляйся в Люцерну. Там как раз блондинки, миниатюрные и хорошенькие. В твоем вкусе.
– Пытаешься от меня избавиться? – Чиро остановился и засунул руки в карманы.
Энца посмотрела ему прямо в лицо:
– Ты должен получить то, чего хочешь. Как и каждый.
– А чего хочешь ты? – спросил Чиро.
– Я хочу остаться здесь, в горах. Хочу жить с родителями, пока они не состарятся. – Энца судорожно вздохнула. – Перед сном я закрываю глаза и вижу свою семью. Все здоровы, целы и невредимы. В закромах достаточно муки, а в горшке – сахара. Наши курочки решили, что день подходящий, и снесли достаточно яиц, чтобы хватило на пирог. Вот все, чего я хочу.
– И тебе не хочется золотую цепочку или новую шляпку?
– Иногда. Мне нравятся красивые вещи. Но если выбирать, я предпочту свою семью. – Энца спрятала руки в карманы фартука.
– Родители уже подыскали тебе жениха?
– Даже если так, то мне они об этом не сказали, – улыбнулась Энца.
Как странно, что Чиро задал ей этот вопрос именно сегодня. Смерть Стеллы заставила ее повзрослеть или, по крайней мере, задуматься над выбором, который встает перед взрослыми. Но только сейчас она осознала: чтобы жить полной жизнью, ты должен построить ее своими руками.
– Может, они еще его не подыскали. – Чиро оперся на лопату.
– Не хотела бы, чтобы меня сватали родители. Я предпочту выбрать того, кого полюблю. Но больше всего я хочу снова увидеть свою сестру. – Энца заплакала, но тут же взяла себя в руки. – Я собираюсь прожить эту жизнь как следует, поэтому уверена, что увижу ее в новой жизни. Буду трудиться изо всех сил, всегда говорить правду и приносить пользу людям, которые обо мне заботятся. По крайней мере, я буду стараться. – Энца вынула из рукава носовой платок, отвернулась от Чиро и вытерла слезы.
Чиро подошел ближе и взял ее руки в свои. Он уже несколько минут мечтал о том, чтобы обнять ее, но был удивлен, поняв, что это не знакомое плотское желание, но сочувствие. Он притянул ее к себе и почувствовал запах юной кожи и сырой земли.
Энца замерла, прижавшись к нему. Целый день она утешала других, и так теперь приятно дать волю своей слабости. Прильнув к Чиро, она плакала, пока не иссякли слезы. Энца закрыла глаза и позволила обнять себя еще крепче.
