Стейс Крамер - Необычайное похищение (СИ)

Лжедмитрий обратился к Лисовскому:

— Ты знаешь Елизавету, как тебе она?

Пан-воевода надул щеки:

— Женщина, которую нельзя забыть! Красота и сила!

Царь-самозванец воровато оглянулся и уже намного тише, словно их могли подслушивать, спросил Лисовского:

— Думаю, она сможет сыграть роль лазутчицы и внедриться к царьку Шуйскому.

Пан-воевода тяжело вздохнул. Он вспомнил горячие поцелуи Елизаветы. Она была и его любовницей. Действительно, такая дама способна на многое. Только не хочется отпускать красавицу из войска. Лисовский рефлекторно подтянул живот и сказал:

— Шпионить — не женское дело.

Лжедмитрий не согласился:

— А, по-моему, из Елизаветы получится отличный шпион! Ее оружие — очарование и страстный ум!

Пан попытался возразить опять:

— Ее к боярскому царю близко не подпустят! Василий уже не молод и не станет волочиться за юбками…

Самозваный царь, хитро прищурив брови, прошептал:

— Я вот одну хитрость придумал, чтобы их вместе с Шуйским свести…

Лисовский набычился и наклонил голову. Лжедмитрий зашептал на ухо. Пан-воевода некоторое время слушал напряженно, затем его полное лицо расплылась в довольной ухмылке. Вельможа-поляк сказал:

— Это может сработать!

Царь-самозванец игриво погрозил Лисовскому пальцем:

— Только об этом молчок, никому!

Лисовский с улыбкой воскликнул:

— Молчу! Молчу…

И уже безо всякой иронии добавил.

— Буду нем как рыба, Ваше царское величество.

Сама Елизавета в это время упражнялась в фехтовальном зале. В войске у царька собрались наемники со всей Европы. Одних привлекали легенды и байки о неисчислимых русских богатствах, другие сделали войну образом жизни и дико скучали без возможности подраться. Король Франции Генрих Наварский отправил в Россию полк добровольцев. Три тысячи французских бойцов прославились любовью к обильной жратве и пьянству, но до обидного мало совершили подвигов. Тем не менее, самой сильной традиционно считалась французская фехтовальная школа, и Елизавета упражнялась именно в ней.

Красивая, с белыми кудрями девушка внешне казалась вполне обычной дамой — домашней и покладистой, совсем не похожей на дьявола во плоти.

На тренировке она улыбалась и ловко вертелась, постукивая сапожками. На ней был костюм драгунского офицера, а шпага в руках ее двигалась словно дирижерская палочка. Высокая, но очень гибкая и быстрая Елизавета то и дело уклонялась от шпаги де Виттера и время от времени доставала его острием своей шпаги в грудь. От серьезных ранений барона спасала пробковая насадка. Де Виттер считался неплохим фехтовальщиком, но Елизавета была слишком гибка, молода и искусна для барона. Сражалась она своеобразно: сокращала расстояние, раскачивая корпус, а сложные движения ее шпаги крайне сложно было предугадать и парировать.

Барон сильно вспотел и запросил пощады:

— Сдаюсь, миледи! Вы само совершенство!

Елизавета небрежно тряхнула кудряшками и ответила:

— Твой комплемент банален… Лучше драться с графом де Лафетом. Он один из самых лучших фехтовальщиков Франции и даже тренировал самого дофина.

Барон де Виттер с ухмылкой заметил:

— Уместнее поручит тренировку наследника престола не ему, а тебе!

Смазливое личико Елизаветы из наивного приобрело лукавое выражение. Она довольно произнесла:

— Да! Я бы обучила мальчишку не только фехтованию, но и верховой езде…

Девушка притворно зевнула и, указав кончиком шпаги на север, перевела разговор на другую тему:

— Может, хватит нашим воинам прозябать под стенами Москвы в безделье и праздности, а следует направиться к Новгороду, где русские собирают большие силы?

Барон на это смирено заметил:

— Наш король дал указание графу де Лафету беречь людей. Это ведь чужая война!

Елизавета возмущенно топнула каблучком и воскликнула:

— Так ты, видимо, хочешь, чтобы все кругом говорили: раз француз — значит трус!

Де Виттер недовольно замах руками:

— Ох уж вы, немцы…

Затем лукаво прошептал:

— Может, придешь ко мне вечером?

— Я занята! — ответила красавица.

— Так я и знал! — ехидно сказал де Виттер. — Уж мне-то известно, что ты никогда не ночуешь одна!

Елизавета покраснела от гнева и стыда. Она чуть было не ударила барона, но усилием воли быстро подавила вспышку ярости. Краска сбежала, на гладком личике вновь появилась улыбка:

— А ты, я вижу, в тайне мечтаешь обо мне? Разве я не права?

Много повидавший в жизни пожилой барон вдруг сам покраснел, словно неопытный юнец и перешел на «вы»:

— А кто бы на моем месте об этом не мечтал? Вы, миледи, настолько прекрасны, что я…

Тут барон улыбнулся и вкрадчиво произнес:

— Хотите за меня замуж? Унаследуете и титул, и земли!

Елизавета презрительно фыркнула и снова стукнула каблуком:

— Будто я не знаю, что ты уже женат. Это все уловки, чтобы получить мое тело. Я вас, кобелей, насквозь вижу!

Барон, теряя терпение, пробормотал:

— Хочешь тысячу пистолей за ночь со мной? Соглашайся! Это почти половина годового жалования маршала Франции.

Елизавета заулыбалась в ответ:

— А я думала, что ваш маршал получает намного больше, чем каких-то двадцать тысяч франков в год. Что же у вас такой маршал нищий?

Де Виттер заметил:

— Но ведь я предложил очень много! А вы, леди, как мне известно, даже дворянского звания не имеете.

Елизавета зло хихикнула в ответ:

— А вот и нет! Сам русский царь Дмитрий даровал мне дворянскую грамоту и земли в узде, а в скором времени обещал княгиней сделать!

Барон де Виттер отступил на полшага и с улыбкой примирительно пролепетал:

— Ну, тогда я молчу. Забудем, ничего не было!

Елизавета решительно шагнула к нему и угрожающе засверкала глазами:

— Как это — ничего не было?! Ты хотел царскую возлюбленную купить и использовать как самую заурядную девку! Ты меня оскорбил, смертельно оскорбил, а сейчас говоришь, что ничего не было!

Барон де Виттер попятился, а настырная немка жестко напирала на него. Какая она страшная! И взгляд сделался как у разъяренного дьявола в женском обличии.

Елизавета вплотную приблизилась, схватила барона за парик и сорвала его, обнажив плешивую голову сановника. У того от неожиданности и страха подкосил ноги, он чуть не бухнулся на пол, но девушка резко схватила мужика за шиворот и с неженской силой поддержала упитанную тушу. После чего, глядя прямо в глаза, прошипела:

— Только десять тысяч пистолей могут заставить меня забыть, что ты делал мне непристойное предложение! — очи белокурой бестии свирепо сверкнули. — Или ты предпочитаешь, чтобы царь Дмитрий посадил тебя на кол?