Некая логика в этом несомненно присутствует: развитие агрономии, насыщение хозяйств тракторами и техникой, удобрениями и кормами растёт – соответственно, урожай должен расти тоже. Но сельское хозяйство – это не завод; неурожай, засуха, дожди – природа на сюрпризы щедра, и чаще всего на неблагоприятные.
Именно поэтому председатель Николай Иванович Петренко и вверенный ему колхоз «Волга» (в состав которого входят два села: Барановка и Петропавловка), ежегодно выполняют план на 102 процента. Не больше и не меньше. Поскольку невыполнение показателей строго наказывается, а перевыполнение категорически не нужно самому колхозу.
Теперь становится понятно, почему сбор томатов идет ни шатко, ни валко. Чтобы ненароком не перевыполнить план более, чем на 1—2 процента!
Конец интерлюдии о сельском хозяйстве в эпоху планирования.
После обеда выдалось свободное время, можно и нужно срочно заняться повышением боевых возможностей организма.
Часа три в моем распоряжении есть, и пока народ гоняет мяч на вытоптанном футбольном поле от ворот к воротам, незаметно покидаю территорию лагеря, вооружившись ножом.
Довольно быстро нахожу подходящей толщины ветку, жалко, что ива – не самый хороший выбор, но за неимением лучшего и так сойдет.
Очищаю от коры, аккуратно обрезаю края – рукоятки, хоть и не очень ровные, уже готовы, теперь нужна дрель, высверлить отверстие, пропустить внутрь капроновый шнур (а куда деваться?!) и можно пользоваться.
Настала очередь проверить физические способности организма. С дыхалкой уже определился во время пробежки – никуда не годится, хотя для обычного школьника, наверное, так и должно быть. Утешает мысль, что марафон бежать мне пока не требуется, то есть с тренировками на выносливость пока можно погодить – в фоновом режиме, само собой.
Сила и грузоподъемность – выше нормы для своего возраста, но в реальном бою толку от них чуть.
Скорость и реакция – откровенно низкая. Гребля – не тот вид спорта, который развивает эти качества, скорее наоборот.
Даже костяшки на кулаках не набиты – нормально не ударить, так чтобы себе чего-нибудь не сломать или отбить. В принципе, открытой ладонью можно влепить так, что мало не покажется, а пальцами вообще можно тыкать, куда душе угодно, если знаешь точно, куда надо.
Растяжка – в норме, и это радует больше всего. В десятом классе мой реципиент подался в модную тогда атлетическую гимнастику. Слава богу, что попал раньше этого момента – после штанги и тяжелого упорного кача все могло быть много хуже.
Два часа тренировок и можно выжимать футболку – вот только забыл сообразить, что с душем и горячей водой здесь серьезная проблема. По идее можно искупаться в реке, хоть и начало сентябрь, но окунуться по-быстрому ещё можно, вода умеренно холодная. Вот только ни полотенца, ни плавок в наличии нет – воспользуюсь умывальником в лагере.
Не люблю козлов. И нет разницы горные они или равнинные.
Около умывальника застал неприятную картину. Трое таджиков издеваются над зашуганным жиртресом. Судя по возрасту, и тому факту, что лицо его мне не знакомо – похоже студент.
Один из кулябцев, в узорной тюбетейке, непременном вышитом халате, в данный конкретный момент рассматривал помазок для бритья, очевидно экспроприированный только что у незадачливого толстяка.
– Зачем бабе бриться? – и демонстративно вытер намыленный помазок о чужое же полотенце. После чего демонстративно швырнул под ноги.
Два его товарища громко заржали, комментируя происходящее на своем языке.
Демонстративно неловко протискиваюсь к соседнему крану, хотя свободного места рядом достаточно. Сую руки в воду, и тут же поворачиваюсь, словно что-то вспомнив. И естественно совершенно случайно наступаю на ногу таджику, прямо на его начищенный до блеска сапог. Национальный вид одежды подразумевает именно эту парадную и повседневную обувь– они и летом умудряются в кожаных сапогах ходить, скорее всего, потому что больше нечего одеть.
С удовольствием проворачиваюсь всей тяжестью тела на пятке, не сходя с ноги кулябца, и в завершение, словно потеряв равновесие, вытираю мокрые руки об его халат.
– Бинго! – ставлю, сто к одному, что не стерпит. Набивной теплый халат – это предмет гордости и статуса, сравнимый по важности, разве что, с тонированной «десяткой» низкой посадки в Дагестане спустя четверть века.
– Извини, шаринам, – улыбаюсь самой обворожительной из своих улыбок.
Моих познаний в таджикском на большее не хватает, и не уверен, что шаринам – сладкий мой будет сочтено за оскорбление, но больше ничего не помню, не «дустом» же его звать – безобидное «друг» сейчас не подойдет.
Все рассчитано правильно, «юрчик» хватает меня за футболку на груди и пытается что-то выдать гневно-истеричное, но такой возможности ему не предоставляется. Отжимаю локтем его граблю загребущую вниз – опытный боец сразу бы отпустил захват, освобождая руку, горец же не сообразил вовремя, и вынужденно наклоняется следом за своей зажатой конечностью, чтобы… встретится с моим коленом.
Точно в солнечное сплетение, причем сдерживаюсь, удар даже не в полсилы – чтобы не калечить. Но и этого достаточно – юрчик оседает, открыв рот, судорожно открывает рот, пытаясь вдохнуть воздуха.
Оставшиеся дружки бросаются на помощь поверженному товарищу. Но бойцы из них аховые, даже зацепить меня не в состоянии. Один получает прямой жесткий в кость ноги – нехороший удар, запрещенный в большинстве спортивных единоборств, но я же не в полную силу – синяк на неделю максимум. Товарищи в стеганых халатах, как в бронежилетах – лоу-кик в бедро сомнителен, а с моими возможностями, можно самому себе конечность уломать с равной вероятностью.
– Ты как? – жиртрес ни жив ни мертв. – Не боись, если ещё раз наедут, ты мне сразу маякни. Девятая комната, Саша Морозов.
– Валерик, – осторожно протягивает руку. – Спасибо большое, они меня уже третий день допекают.
– Да ладно, козлов надо учить, – и обращаясь к поверженным инвалидам, добавляю. – Толстого не трогать, иначе будете иметь дело со мной. Уяснили юрчики?
Быстро умываюсь, и в сопровождении круглого, как шар, Валерика возвращаемся в лагерь.
– Почему ты их юрками все время называл? – интересуется попутчик.
– Кулябские они, значит юрчики. Памирские – вовчики, но их здесь вроде нет, судя по орнаменту на тюбетейках и халатах, хотя может, просто не различаю. И они друг друга терпеть не могут, и дай волю начнут резать своих соседей, так что только держись.
