– Может, милицию позвать? – спросила другая соседка.
– И что?
– Ну, не знаю, они разберутся.
– Я сам разберусь, – понесло Жана, и он стал просто ломиться в двери.
– Это точно, что-то с бабушкой, – вздохнула та, что с папиросой. – Она была такой слабой, что еле передвигалась.
– А родители этих малолеток сами где?
– Их при бомбежке убило обоих сразу на Кировском заводе.
– Надо открыть дверь, – Жан немного смягчился. – У вас есть топор?
– Топор?
– Да, да, топор. Я руками не смогу.
– Надо позвать старшего по дому.
– Вы зовите его, а вы давайте топор, – распорядился Жан.
– Может, не надо? – попытался остановить его Ник.
– А чего думать? Если с бабкой все в порядке, давно бы доползла до двери… Значит, там что-то не то…
Соседка вынесла большой топор, и Жан, аккуратно поддев замок, вскрыл дверь.
Дети чуть не сбили его с ног, бросились на лестницу.
Соседи растерялись, схватили детей и прижали к себе.
– Где бабуля? – спросил Жан у старшего мальчика.
Он громко плакал, показывая пальцем в квартиру.
– Она не шевелится, – сквозь слезы проговорил мальчишка.
У Жана сжалось сердце.
– Теперь можно звать этого старшего и милицию, – сказал он. – Умерла у них бабушка.
Ник вошел в коридор, снял детские куртки и взял их рваную обувь.
– Одевайтесь, замерзнете, – сказал он.
– Не стойте, давайте зовите милицию или НКВД, как там у вас.
– А дети? – спросила соседка.
– Пока пусть у вас побудут, – сказал Жан. – Их потом определят.
– Ну, нет уж! У нас своих проблем хватает, еще и чужие… Забирайте их к себе.
Жан взглянул на бедных детей, которые надели курточки, свою рваную обувь и со страхом в глазах смотрели на взрослых. Жану показалось, что они смотрели именно на него своими красными от слез глазами и просили защиты.
Ник прикрыл дверь в квартиру.
– Вызывайте кого нужно, – сказал он. – Мы их заберем. Если что, они будут в соседней парадной, так же на втором этаже, у нас. Идемте ребята.
Он бережно взял их за ручки.
– Дров еще надо, – вспомнил Ник, оглядываясь на Жана, который все еще стоял с соседями и разговаривал.
– Топор я вам позже занесу, – сказал Жан. – Надо немного дровишек нарубить во дворе, пока все не растащили.
Соседи молча проводили их взглядом и стали совещаться по поводу происшедшего.
– Вы голодные, наверное? – спросил Ник, и дети закивали головами. – Сейчас наши женщины вас накормят и согреют. Не плачьте, не пропадете.
Когда Жан принес кучу дров, детей уже кормили. Ник сидел в стороне и наблюдал.
– Там уже менты приехали, – сообщил Жан, вываливая рубленые доски. – Но что-то уж быстро они уехали.
– Про детей спрашивали?
– Их надо будет куда-то определять.
– Да кому они нужны? Полгорода таких же ползает и мрут как мухи, – сказал Ник. – Я сам видел несколько тел, пока с Ин сюда к вам шли.
Неожиданно за окном зазвучала пронзительная сирена, и все насторожились.
– По такому сигналу всем надо спускаться в убежище, – заметил Ник.
– И откуда такие сведения? – Жан с любопытством наблюдал за детьми, как они с жадностью ели все подряд.
– Я в книгах по истории читал, – сказал Ник. – Это воздушная тревога.
– Что ты говоришь? Мы даже и не знали, – ответил Жан. – Умные книги, наверное, читаешь? Про нас там ничего?
– Издеваешься, Жан. В убежище надо.
На лестнице послышались быстрые шаги. Их было много. Они все устремились вниз.
– Вот, слышишь? Жильцы все уходят, – сказала напуганная Ин.
– Какая разница, где тебя завалит? Наверху или внизу. Сидим и не дергаемся. – Жан подошел к окну, стекла которого дрожали от нарастающего гула самолетов. – Скоро зима, – задумчиво произнес он, пытаясь разглядеть темное небо. – Мокрый снег уже идет за окном…
Где-то заработали зенитки, а рядом прогремело несколько сильных взрывов.
– Наш двор заколдованный, – сказал Жан. – Тетушка Люсия постаралась. Вы же прекрасно понимаете, что нас убить не может никто. Нас нет на самом деле.
– Лиза, дай мне ложку, – попросил Ник.
– Зачем?
– Дай, надо.
Она протянула большую столовую ложку.
– Жан, клади палец на край стола, – сказал Ник, замахиваясь этой ложкой.
– Может, тебе еще что-нибудь на стол положить?
– Вот если тебе будет больно, значит, ты есть и ты здесь, понял?
– Больно будет, я знаю. Ну и что? Это ни о чем не говорит. Ты родился не вчера, дурень, и живешь не здесь, а там. Ты что, совсем ориентир? – набросился на него Жан.
– Ну, ладно вам, мальчики. Не о том говорите, – остановила их спор Ин.
Лиза занималась детьми. Она им налила горячего чая и дала по кусочку сахара.
– Пейте и не торопитесь, – сказала она. – У вас еще вся жизнь впереди.
Жан взглянул на Лизу и улыбнулся.
– Ты детей любишь? – заметил Жан.
Лиза подняла на него глаза.
– Как их не любить? А этих мне просто жалко, – она погладила обоих ребят по головкам. – Они такие милые.
– Я сейчас раскочегарю нашу буржуйку, – сказал Жан. – Ты, Ник, разложи им диван, пусть отоспятся. Вы, ребята, давно не спали?
– Как бабушка умерла, – тихо ответил мальчик.
– Значит, давно. Пусть ложатся здесь, а я пойду на улицу.
– Ну, только не сейчас, – запротестовала Лиза. – Воздушная тревога еще не кончилась.
– Вы оставайтесь и отдыхайте. Я пойду с Жаном, – присоединился к другу Ник. – Надо немного определиться в обстановке.
– Вы смотрите там, осторожнее, – предупредила Ин, решив, что с ними спорить бесполезно.
– Скоро придем.
Жан и Ник вышли на Малую Морскую, оставив позади грязный, заваленный мусором двор. Они остановились, огляделись, чтобы не попасть патрулю на глаза, и направились в сторону Невского. На улице встречались редкие прохожие, которые шли медленно, рылись в мусорных кучах и ящиках, стоящих у домов.
У Гостиного двора стояла большая толпа, в основном пожилые люди.
– Смотри, что-то дают, – сказал Жан и направился туда.
Здесь отоваривали карточки, давая взамен триста граммов хлеба в одни руки.
– Сволочи эти фашисты, – вырвалось у Ника. – Довели народ до нищеты.
Они подошли ближе и стали наблюдать за притихшей толпой.
Люди стояли молча, терпеливо выжидая свою очередь. Они не покинули ее, даже когда была воздушная тревога. Их лица были безразличны ко всему происходящему вокруг, а в глазах жила только надежда на получение скудного пайка.
– У них хоть карточки есть, – заметил Ник. – А у нас вообще ничего. Как жить будем?
