Поэтому предполагается оборона против танковой группировки, слабо насыщенной пехотными подразделениями и артиллерийской поддержкой.
356-й мотострелковый и 310-й самоходно-артиллерийский полки выдвинуты в район Барановичей. Туда намного дальше, но и танки Гудериана подойдут к этому городу не раньше 27 июня. А после того, как мы сумели задержать их на границе, то, скорее всего, значительно позже.
Жаль, реактивную дальнюю авиацию не удастся «зажилить» исключительно для нужд Западного фронта. В Прибалтике дела идут тоже ни к чёрту, и её будут привлекать для поддержки войск там. На северо-западе Украины немцы тоже давят. И по целям в Германии будут работать Ту-22. В общем, в качестве ударной силы РГК — в каждой бочке затычка. Хорошо, хоть реактивные истребители, тоже способные наносить бомбовые удары, не отберут: радиус действия у них значительно меньше, чем у бомбардировщиков, но для взлёта и посадки нужна только длинная бетонная полоса, а таких нет даже в Киеве.
У Георгия Константиновича было время полистать книгу по истории Великой Отечественной войны только во время перелёта на вертолёте с полигона в Минск, и в подробности сражений, пережитых отцами и дедами потомков, он глубоко вникнуть не успел. Но основные даты и факты этого катастрофического поражения Красной Армии врезались в память глубоко. Поэтому, приняв дела и передав Павлова сотрудникам госбезопасности, принялся действовать. Как привык действовать всегда: активно, не жалея ни себя, ни подчинённых. Потому вчера успел подремать лишь часа полтора, потребовав разбудить себя без пятнадцати четыре, чтобы услышать первые доклады с границы.
Теперь в шквале информации будет небольшой перерыв. Но максимум до утра, а потом снова придётся впрягаться в неотложные дела. И так — до самой Победы.
Лейтенант Сергей Крапивин, 22 июня 1941 г., 22:40, окрестности села Привалки Гродненской области
Никогда не предполагал, что мне, взводному-«двухгодичнику», когда-нибудь на полном серьёзе придётся щеголять в галифе и форме с двумя «кубарями» в петлицах! Но так случилось: это теперь реальность, потому что мы в 1941 году. В это время для определения воинского звания нужно смотреть не на погоны, а на количество геометрических фигур в петлицах. Но система воинских званий настолько запутана, что нам их зубрить и зубрить. Мало того, что при одинаковом количестве «геометрии» в петлицах сотрудники Главного управления госбезопасности (но не войск НКВД!) имеют на два звания ниже «номинала» (например, при таком же количестве «кубиков» это не лейтенант, а старший сержант, а у майора-гэбиста в петлицах четыре «шпалы», как у полковника). Есть ещё воентехники, техники-интенданты, младшие политруки, военфельдшеры, военветфельдшеры, младшие военные юристы, носящие тоже два эмалированных квадратика, как и я. Я уж молчу про моряков и систему опознания по цвету петлиц, их каймы и эмблемам… И попробуй кого-то неправильно назвать — сразу спалишься, как плохой Штирлиц.
Но учить всё это будем потом, в более спокойной обстановке. Сейчас же у нас задача очень чётко сформулированная: сорвать продвижение войск северного фланга Группы армий «Центр». Простенько так, без изысков: остановить парочку армейских и один механизированный корпус. Полком! Полноценная 3-я армия не справляется, и нас послали ей помочь.
Это не паника, это сарказм. Ведь никто нам не приказывает полностью сорвать наступление, нам велено задержать наступление этих объединений. На такое время, на какое сможем. В эти самые длинные дни в году до́рог каждый час, которого немцам, может быть, не хватит, чтобы выйти к очередному рубежу, где спешно окапывается наша пехота. Успеют пацаны окопаться, и, глядишь, продержатся на два-три часа дольше.
И нельзя сказать, что нам эта задача не по силам. Вон, в Меркине смогли «тормознуть» 57-й мехкорпус Третьей танковой группы Гота. Не позволили захватить неповреждённым стратегически важный мост, а когда из-за этого встали две танковых дивизии, наша артиллерия разнесла их колонну. Да так, что, по докладам разведки, по дороге и через село, накрытое дивизионом «Градов», теперь дня два никто не сможет проехать, настолько всё забито подбитой и сгоревшей техникой. Разведчики говорят, что им пришлось уходить из-за того, что разбегающиеся фрицы могли их просто затоптать.
Задержка для наступающей орды, в общем-то, не критическая. Есть мост севернее, в Алитусе. И неизвестно, удастся ли красноармейцам его разрушить. Есть удобные места для наведения переправы, по которой, сто́ит прохлопать, покатятся немецкие танки. Потеряют уже упомянутый час на объезд, но покатятся.
Вот и сейчас нас сдёрнули из Меркине как раз для того, чтобы попытаться сбить с плацдарма на правом берегу Немана переправившиеся пехотные части. Ведь сегодня это только пехота, а завтра, глядишь, и тяжёлая техника подоспеет. Особенно южнее, близ Гожи, где нет такого количества озёр и лесов, как на пути в Друскеники.
Наш комбат (на момент попадания в 1941 год он ещё был и. о.) капитан Сокол, известный всему полку фразой, с которой он «гонял» сержантов-командиров боевых машин, «Я добьюсь, чтобы вас называли соколятами!», пахарь, крикун и ругатель, сам вызвался выполнить это задание. Наш второй батальон накануне учений был «в экспериментальном порядке» перевооружён на БМП-2, автоматическая пушка которых лучше подходит и для поражения немецких «панцеров», ещё не имеющих «толстой шкуры», и для «работы» по пехоте, чем не очень удачная 73-мм «Гроза» БМП-1. Это, собственно, и стало решающим фактором того, что послали именно наш второй батальон. И две из трёх рот танкового батальона.
«В районе населённого пункта Друскеники» оказалось понятием очень растяжимым. Курортное село, куда даже проложили тупиковую железнодорожную ветку, оказалось свободно от немцев. Как рассказали полковой разведке местные жители, утром из него по «железке» успели вывезти детей, отдыхавших в детском санатории. А вот километрах в семи-восьми по шоссе в сторону Гродно на дороге был сооружён завал из брёвен, за которыми маячили стальные серые каски немецких егерей. Как и было приказано, передовой дозор геройствовать не стал, пострелял в ответ из ПКТ и отполз назад. Там, где в паре километров дорога идёт прямо по краю приречной террасы, высадили разведгруппу. Спустя пару часов она докладывала, что деревушка Привалки занята немцами, переправившимися на надувных лодках. Там-то, быстро отловив и допросив «языка», и выяснили, что это егеря 161-й лёгкой пехотной дивизии, продравшиеся к Неману лесными дорожками. Кто переправился в Гоже, пленный не знал.
Пока на правом берегу обосновалось около полутора батальонов егерей, но постепенно подходят всё новые и новые силы, которые переправляют на лодках. Но сапёры уже наводят деревянный мост, чтобы за ночь переправить лёгкую артиллерию, а потом и автотехнику, сумевшую пройти по приграничным «направлениям» (дорогами то месиво, в котором застревали даже полугусеничные бронетранспортёры некоторых немецких разведподразделений, назвать сложно) из Сувалкинского выступа. В самой же деревне полным ходом шло национальное развлечение немцев: «Матка, курка,
