Просто устал, разнервничался из-за Петра.
— Та-а-а-ак, — она наклонилась надо мной, — смотри мне в глаза. Что там было на дуэли?
— Да ничего такого…
— В глаза смотри, я сказала. Что с Талантом делал?
Пришлось ей рассказать о случившемся и внезапном мини-всемогуществе.
— Вот оно, значит, как, — княгиня нахмурилась. — А что тебе Лукьян говорил про такие вещи?
— Да ничего он не говорил. Только про возвращение Таланта, мол, что заклинания не нужны, можно напрямую работать с эфиром. Никаких особых инструкций он мне не давал.
— Вот же ж, — княгиня выругалась не хуже какого-нибудь ямщика, — ну, я ему всыплю, как в Злобино вернёмся.
— Да что такое-то? Марья Алексевна, в чём дело?
— А то, что ты по тонкой ниточке прошёлся, Костенька. Ещё бы чуток зачерпнул, — большим и указательным пальцами она показала сколько, — напряг Талант на долю силы, и всё. Спалил бы себя дотла, только пепел остался.
— Эээ…
— Думаешь, то, что ты некромант, спасло бы? Спроси у Лукьяна, куда делся Васькин дружок Амбросий. Даже головешки не осталось, как твой дядя рассказывал.
В горле у меня запершило от таких новостей.
— Твой «учитель» может сколько угодно кривиться и ругать заклятья, только их не для удовольствия молодёжь учит. Мне пятьдесят лет было, когда я Талантом принялась напрямую пользоваться. Знаешь почему? Сил много стало, не страшно случайно до дна достать. Это как половником черпать — в бочке дно не скоро покажется, а супницу ты за минуту осушишь. Понял?
Я кивнул.
— Вернёмся в Злобино, я твоему Лукьяну всю бороду повыдергаю. Умник нашёлся! Талант он пробуждает, а о самом важном предупредить забыл, хороняка. Отвести этого «учителя» на конюшню, да выдать сотню плетей, да спину солью посыпать. А после на горох на ночь поставить, чтобы головой думать начал. Ух, бездарность кудлатая!
Марья Алексевна выпрямилась и строго посмотрела на меня.
— Значит, так, Костя, слушай меня внимательно. Сейчас велю тебя в спальню проводить и обед принести. Поешь и спать ложись. К утру легче станет, но всю следующую неделю тебе вообще колдовать нельзя. Палочкой волшебной балуйся, сколько душе угодно, а к Таланту прикасаться не смей.
— Хорошо, Марья Алексевна, так и сделаю.
Она похлопала меня по руке и улыбнулась.
— Ничего, всё будет хорошо. Коль от Лукьяна толку нет, я твоим обучением займусь. Некромантские свои штучки пусть показывает, а Талант твой я сама натаскивать буду.
От её взгляда и тона, каким она дала обещание, у меня по спине побежали мурашки. Что-то мне кажется, Марья Алексевна совсем не добрый и ласковый учитель.
Хоть на следующее утро я чувствовал себя гораздо лучше, Марья Алексевна всё-таки настояла, чтобы я отлежался в постели минимум пару дней. Бесцельно валяться было очень скучно, и я занялся деланной магией. Что у меня там, телеграф не доделан? Вот его и будем изобретать.
На эфирное эхо неудачных попыток в комнату зашла Таня. Села рядом, минут десять молча наблюдала, а затем включилась в работу. Дощечек под рукой не было, и для экспериментов мы нарезали квадратные листочки бумаги. Кстати, очень удобно оказалось: эфира для Знаков требуется немного и можно просто порвать, если результат отрицательный.
— А чего это вы тут делаете?
В дверь проскользнула Ксюшка. Залезла ко мне на кровать и стала разглядывать разложенные бумажки. Но только потянулась к ним, я сразу же перехватил её руку.
— Стоп. Посмотри внимательней, что чувствуешь?
— Ммм… Магию?
— Верно. А что мы делаем с незнакомой магией?
— Не трогаем!
— Правильно, умничка.
— Так это же ваша, дядя Костя, — девочка с обидой посмотрела на меня. — У вас же не будет всякой гадости.
— А вдруг я заговор делаю, на врага? Чтобы он распух и лопнул?
Ксюшка захихикала, прикрывая рот ладошками.
— Если магия моя, обязательно спроси, прежде чем трогать.
— Ладно, — Ксюшка скорчила рожицу.
Она ещё посидела немного с нами, глядя, как я перекладываю листочки и рисую Знаки, но ей быстро надоело, и она сбежала. В особняке княгини хватало развлечений, кроме как наблюдать за нашими экспериментами.
Чуть позже к нам заглянула Марья Алексевна.
— А я-то думаю, чего у меня с самого утра в правом ухе звенит. А это ты, Костя, всякой ерундой балуешься.
— Так ведь Талант трогать нельзя, обхожусь деланной магией.
Княгиня хмыкнула и ушла. Как и все Талантливые маги, она со скепсисом и превосходством относилась к «плебейским значкам». Но, мне кажется, пройдёт ещё лет сто и деланная магия вытеснит этих зазнаек на периферию. Прогресс и науку не остановить, а на длинной дистанции они заборют любые природные силы.
Наши с Таней идеи не приносили пока результатов — дальняя связь, даже в пределах комнаты, не давалась нам в руки. Снова прибежала Ксюшка, сказала, что мы копуши, раз так долго возимся, и ускакала по своим делам. Следом за ней в дверях появилась Александра.
— Можно с вами поговорить, Константин Платонович?
— Давай, раз пришла.
Я отложил бумажки со small wand’ом. Сашка присела на стул возле кровати и вздохнула.
— Вы на меня сердитесь?
— За что?
— Ну, что я сбежала. Сердилась на вас. Глупостей всяких наделала. А теперь и вовсе за Петю замуж выхожу.
— Почему я должен из-за этого сердиться? Наоборот, рад за вас обоих, — я пристально посмотрел на рыжую. — Если ты действительно хочешь за него замуж. По любви, а не из чувства благодарности за спасение.
— Вы что, Константин Платонович! Он мне всегда нравился. Только вёл себя… — рыжая замялась, — ну, не как вы. А когда он меня спасать пришёл, вы бы его видели! Глаза горят, голос строгий, гаркнул на всех, в потолок выстрелил. — Александра аж зажмурилась от удовольствия. — Я думала, он там всех убьёт сейчас.
Глядя на неё, я старался не засмеяться. Да уж, сразил Бобров рыжую наповал.
— А как он дверью сынка Шереметевского зашиб… — она романтически вздохнула. — И всё ради меня одной. Так что я его никуда не отпущу.
— Знаешь, Саша, — я улыбнулся девушке, — Пётр даже где-то лучше меня. Добрее.
— Это уж точно, — Сашка рассмеялась, — вы бы там всех на месте пристрелили. А потом бы ещё и возмущались, что
