ему такой возможности. Ещё рано.
— Вы ведь МосВОКУ заканчивали, верно? Ещё в советские времена. Честно говоря — завидую вам. Я бы хотел посмотреть, как это всё ощущалось и выглядело, когда работало нормально, а не разлагалось, как сейчас… вы ведь понимаете да, о чём я?
Он вздохнул, сделал затяжку и закатил глаза, откинувшись в кресле.
Борется. Пытается вернуть боевой задор, чтобы поставить на место зарвавшегося курсанта. Не нужно давать ему такую возможность.
— Но ведь у нас тут и не ВОКУ, где готовят настоящих военных, да? Тут военизированный колледж, для детишек тех-кого-надо людей, да? Разве справедливо, что настоящие офицеры живут на грани голода, занимаясь детишками тех, кто откровенно жирует? Разве это не должно нормально оплачиваться? И ведь оплачивается, так?
Я наклонился и посмотрел ему в глаза. Ступиков успел справиться с растерянностью и упрямо поглядел в ответ.
— Иванов. А вот нафига тебе, такому красноречивому, вообще нужна учёба, а? Шёл бы в войска, дедов заговаривать?
— В жизни всякое может быть, — я пожал плечами. — Можно и в войска попасть. Только лично для вас, Павел Викторович, это будет означать упущенные возможности. Вас ведь не пускают к главным финансовым потокам, верно? Даже начальники курсов имеют к ним ограниченный, но всё-таки доступ. Но не вы. Так вот, что я могу сказать: способ, которым вы решили исправить эту несправедливость, совершенно не рабочий.
Я демонстративно достал из кармана пейджер, который получил от китайца, сел и небрежно положил его на ручку кресла, разглядывая экран и делая вид, что отвечаю на сообщение.
— Секунду… ну вот, всё отлично, — сказал я, снова убирая прибор.
Ступиков снова растерялся. Надо двигаться дальше.
— У всех ведь возникло полное впечатление, что я здесь случайно, так? — спросил я. — Как и у всех окружающих. А вам не приходило в голову, что это было сделано специально? Что такое было поставлено условие? Теперь подумайте: кому бы пришло в голову вести себя именно так?
Он начал думать. Я прям видел, как заржавевшие шестерёнки зашевелились в его черепной коробке.
— Могу я рассчитывать, что вы поняли? — улыбнулся я.
Ступиков молчал. Отлично, можно продолжать.
— Теперь касательно моего предложения. Мне нужен надёжный человек в руководстве факультета. Не за просто так, разумеется.
Я достал бумажник и вытащил из кармана на молнии стодолларовую купюру. На Ступикова это произвело волшебный эффект: глаза загорелись, признаки недовольства сразу куда-то улетучились.
Я положил купюру на стол. Честно говоря, денег было жаль: на мой взгляд, он не стоил и десяти. К тому же, у меня самого оставалось всего триста. Но с чего-то же надо было начинать.
— Это на пару месяцев, — сказал я. — Потом будет больше. Плюс участие в одном бизнес-проекте, если всё пойдёт хорошо.
— Что… ты хочешь, чтобы я делал? — спросил Ступиков, пожирая купюру глазами.
— Эти два месяца — почти ничего. Разве что передать мне, если вдруг меня кто-то будет искать снаружи. Ну, там, справки у руководства факультета наводить и в таком духе, — ответил я.
— То есть, ни увольнений вне очереди ни отмаз от патрулей тебе не нужно? — он подозрительно выгнул бровь.
— Нет, — я помотал головой. — Ни в коем случае не нужно. Никто не должен заподозрить, что мы хоть как-то связаны.
— Что ж… — сказал Ступиков, после чего загасил сигарету в пепельнице и потянулся за купюрой. — Будем считать, что мы договорились.
Вот и первая вербовка состоялась. Не могу сказать, что мне понравилось это ощущение. Будто в помоях искупался… как, вот каким образом офицеры, которые воспитывались в традициях Советской Армии дошли до такого скотского состояния так быстро?..
Я успокаивал себя тем, что всё-таки здесь, на тёплых местах сейчас в центре столицы собирались далеко не сливки офицерского сообщества. Настоящие офицеры оставались, даже в самые тёмные времена. Просто из того места, куда я попал, их было не видно.
На ужин я не пошёл. Сослался, что в кабинете был беспорядок больше, чем обычно.
Вместо этого я направился в спортзал, которых находился за столовой, напротив нашего корпуса. Физические нагрузки — отличный способ бороться со стрессом. Жаль, что в моё время я понял это поздновато, зато теперь был шанс исправить это на практике.
В первом семестре по физподготовке, кроме кросса, нам нужно было сдавать гимнастику. На занятиях мы тренировали базовые упражнения на снарядах: склёпку и обратный кувырок на перекладине, прыжок через коня, выход на брусьях. Конечно же, времени для нормальной отработки на занятиях не хватало — поэтому руководство приветствовало, когда курсанты занимались в зале самостоятельно, и он работал допоздна.
Я потратил где-то минут сорок, чтобы хорошенько забить мышцы на турнике и брусьях. И только после этого вернулся в нашу располагу.
Курс готовился к отбою: в душ была очередь, кто-то продолжал учиться в Ленинской комнате, другие подшивали комки на завтра.
Казармы на нашей территории располагались вокруг плаца, перемежаясь с помещениями «дубовки». Нашему факультету повезло: мы находились на самом торце плаца, напротив памятника солдату. Такое расположение давало целых два преимущества: первым было то, что наряд по казарме имел возможность наблюдать за приближением проверяющих. Поэтому дневальные в ночное время у нас стояли не «на баночке», как в нормальных частях, а «на страте» — наблюдая за плацом через окно. При этом остальной состав наряда мог относительно спокойно спать, тогда как по уставу было положено, чтобы бодрствовали минимум двое. Почему именно «страта» — понятия не имею. Может, кто-то зацепился за яркое словечко в учебнике социологии, ну а после пошло-поехало.
Вторым преимуществом было то, что казарма с обратной стороны вплотную прилегала к забору, за которым был тихий тупичок. То есть, лазить наружу можно было совершенно незаметно, чем курсанты активно пользовались.
Жрать после гимнастики хотелось невыносимо. А все запасы сухариков, шоколадок и прочих закусок, как назло, закончились. Поэтому, после долгих колебаний, я всё-таки решился сходить в ПРБ, то есть, в несанкционированную отлучку.
Кроме каптёрки, где официально хранились сумки с гражданкой, в казарме были отдельные нычки, где курсанты, и я в том числе, прятали одежду на всякие непредусмотренные распорядком случаи.
Моё переодевание прошло благополучно.
Улучив момент, я выпрыгнул из окна коридора на козырёк, потом — перелез через забор и оказался в переулке. В городе.
За углом был небольшой продовольственный магазинчик, где продавали пирожки и сосиски в тесте. Я купил
