Вот и на «Беде» были подняты подобные сети. Но в данный момент я решил пройти у борта второго корабля, потому как военный для нас опасности уже не представлял, он дрейфовал по ветру с одной оставшейся мачтой и опустошённой палубой. Так вот, я планировал пройти рядом с бортом второго корабля и картечью очистить его палубу, после чего повернуть, догнать и после второго залпа взять на абордаж. Конечно, рангоут будет повреждён, но главное, чтобы корпус был цел, а рангоут мы восстановим, на всех кораблях есть запасной материал.
Всё получилось, как и было задумано. И несмотря на отчаянное маневрирование данов, мы прошли у его левого борта, открыв огонь и картечью сметая с палубы всё живое, после чего, развернувшись, снова проделали ту же процедуру и пошли на абордаж. «Беда», управляемая пока ещё неопытными руками Дубова, произвела довольно жёсткое касание с бортом брига данов, и члены команды не сплоховали, кошками жёстко принайтовив корабли друг к другу, а на палубу преследователя с утробным рыком полезли стрелки, стреляя на ходу, после чего, отбрасывая оружие, доставали сабли или, беря в руки пики, шли в рукопашную.
Заметив в пороховом дыму, что и мальчишки-пушкари, поддавшись моменту, побросали пушки и с пистолетами и саблями полезли следом, я хотел было приказать командиру артиллерии навести порядок, однако обнаружил, что тот тоже уже находился на палубе атакуемого корабля. Он, с азартом скрестив саблю с вылезающим из внутренних отсеков светловолосым даном, вторым ударом рубанул того по шее.
– Тьфу, как дети, ей-богу, – сплюнул я и, выбравшись по проходу в противоштурмовых сетях наружу, по вантам полез на мачту к сигнальщикам, которые из единственного у них ружья, тщательно целясь и при возможности быстро перезаряжаясь, стреляли по скоплениям данов. Правда, выстрелить им удалось всего два раза. И это не оттого, что я залез наверх и, рявкнув им, чтобы не мешали, стал наблюдать за морем, а оттого, что стрелять было не в кого. Наши выстрелы картечью, что проделали целые бреши в команде данов, дали нам возможность добить немногочисленные очаги сопротивления и в данный момент начать зачистку внутренних отсеков трофея.
– Мелкий тонет, – проворчал я, заметив, что первый корабль, по которому мы открыли огонь книппелями и картечью, стал заметно крениться на один борт. По его палубе бегало десятка два данов, но скорее они искали средства эвакуации, чем занимались спасением шхуны. – Дубов, руби канаты, отцепляйся. Нужно снять с первого противника всё, что только можно, пока он не ушёл на дно.
– Есть.
Пока капитан отдавал приказы и созывал часть команды и пушкарей – стрелки находились внизу – я посмотрел в сторону двух других кораблей данов и обнаружил, что они уж бросили преследование флотилии, но направлялись не к нам, а в сторону ближайшего порта. Подумав, я решил не преследовать их.
– Сигнальщики, приказ по флотилии. Разворот, возвращение к флагману.
– Есть! – козырнул старший сигнальщик и стал быстро спускаться. Я последовал за ним. Корабли ещё не разъединились, поэтому я успел перепрыгнуть на палубу трофейного корабля. Она была на метр выше, чем палуба «Беды».
Немцов, оставшийся на «Беде», знал, что делать, поэтому, не обращая внимания на медленно отходивший флагман, я приступил к излечению раненых и, что уж говорить, погибших стрелков. Таких оказалось аж двое и мальчишка-пушкарь. Ими я и занялся в первую очередь, оставив раненых на потом. Многие бойцы с интересом следили, как оживают их друзья и товарищи, машинально прижимая кулак к сердцу. У христиан было принято креститься, у нас именно так, руку на сердце. Простым гражданам ладонью, воинам – кулак.
То, что флотилия фактически вышла из зоны видимости, меня не беспокоило, «Ёж» и «Нева» нас видели, а соответственно, и поднятые сигнальные флаги тоже. Они же и продублируют приказ дальше. Всё это было отработано, так что я особо не беспокоился.
С убитыми и ранеными я закончил быстро, пока ими занимались двое корабельных медиков – воды там подать, протереть от крови, я стал осматривать корабль. Абордажная группа оказалась смешанной, тут были и стрелки, что сейчас обдирали трупы данов и сбрасывали их в море, и несколько человек команды, и пушкари. Быстро прекратив анархию, я передал общее командование всем воинством старшему артиллеристу как старшему командиру и, отдав ему команды по кораблю, стал уже нормально изучать трофей. Судя по оснастке и особенностям строения корпуса, это всё-таки бриг, но в младенчестве, до нормальной оснастки ещё не додумались.
Пока я осматривал запасы в трюме корабля, команда уже стала убирать обломки рангоута, пушкари изучали единственную пушку на борту, а стрелки продолжили со сбором трофеев, все трупы они уже покидали в море. Живые даны в наличии были, семь человек, они сидели на корточках на палубе под присмотром трёх стрелков. Что с ними делать, я пока не знал, скорее всего возьму с собой. Мне дополнительные руки лишними не будут. В Америке по прибытии доступ на корабли им будет закрыт, так что, скорее всего, это будущие фермеры, рабочие фабрик и заводов, ну или в крайнем случае рыбаки. Не думаю, что они откажутся перейти под мою руку, по местным понятия это нормально, первую скрипку играет победитель.
Когда я поднялся на палубу, то заметил, что «Беда» уже возвращается, от шхуны данов остались одни плавающие на волнах обломки, и что к нам полным ходом идёт «Змейка». «Ёж» и «Нева» всё ещё были сцеплены с кораблём данов, который они взяли на абордаж. Рядом лежал в дрейфе второй корабль, это означало, что Игорь справился с заданием, и хотя его корабли получили повреждения, но он взял трофеем два корабля противника. А это очень неплохо, надо будет его премировать.
В данный момент, как я уже говорил, «Змейка» шла к нам полным ходом. Сигнальщиков на трофее не было, и я не видел, вернее, не мог разобрать, что за флаги вывешены на мачте «Змейки», но думаю, они предупреждают, что везут раненых и убитых. Исцелить их мог только я, все капитаны об этом знали, как и то, что промедление смерти подобно. Ну, с убитыми-то я ничего поделать не могу – времени прошло уже слишком много и они вошли в состав безвозвратных потерь, но у раненых шанс ещё есть, причём стопроцентный.
Видимо, Игорю сообщили сигнальными флагами, что я на трофее, потому как «Змейка» изменила маршрут и направилась к нам. На подходе корабль сбросил ход и довольно мягко прижался к борту. Наверху сухо щелкнула сломавшаяся рея и повисла на канатах – это было единственное последствие экстренного прибытия Игоря. Почти сразу я перепрыгнул на борт «Змейки» и, слушая доклад старшего помощника, склонился над тяжелораненым Игорем. В бою кусок рангоута, отлетев крупной щепой, пронзил его живот. Выдернув щепу – корабельный медик благоразумно не стала этого делать, только остановила кровь повязкой – я наложил руки, дождался, когда из раны выйдут все занозы и она закроется, после чего перешёл к следующему. Палуба корабля была полна раненых. Как я понял, раненые были со всех трёх наших кораблей, что вели бой с двумя данами.
