Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ]

Сказать, что я был удивлён поведением генерала, это ничего не сказать! Таким я его даже во время практики в спецлагере не видел. Обычно невозмутимое лицо Баха кривилось в какой-то злобно-презрительной гримасе. Он не кричал, а словно выплёвывал в меня слово за словом.

— Сны ему снятся! Да сейчас каждому второму такое снится! Жёны, мужья, родители и дети погибшие! Кукситься он вздумал! А жить так, чтобы быть достойным памяти своих близких не пробовал? Так попробуй! Изменений боишься? В худшую сторону говоришь? А сколько жизней спасло то, что Ленинград немцы не смогли окружить? Не думал? А нужно думать! О числе предателей беспокоишься. Как офицер органов беспокойся о том, чтобы выявить их и к ответу призвать! А ты? Стасов, Стасов. Не стыдно? О! Вижу, что стыдно. Пойми ты, дурья башка, чтобы жизнь стала лучше, нужно бороться за это, а не самокопанием заниматься! Давайте, убирайте это всё со стола. Поговорим кое о чём. А вы, Максимов, сообразите чайку. Покрепче только!

Усевшись на место Максимова, который начал шустро убирать со стола остатки "пиршества", генерал хмуро посмотрел на меня, потом почему-то отвёл глаза в сторону и тихо сказал.

— Завтра съездим в Свердловск, в церковь. И не спорь! За упокой свечу поставишь. Наши поймут…

Следующие десять минут, пока Максимов не принёс чайник с кружками, мы сидели молча, думая каждый о своём. Странно. Ничего особенного он мне не сказал, а стало одновременно и стыдно и легко. Странно даже.

Сделав несколько глотков крепчайшего чая, принесённого тёзкой, я наконец спросил.

— Товарищ генерал, а о чём разговор будет?

— Всё о том же, Андрей. О вашем мире. Понимаете какая штука, ребятушки, — Бах тяжело вздохнул. — Теперь уже можно про это говорить… В общем… не осталось у нас надежды, получить какую-либо информацию от вашего земляка из ФСИН. Потеряли врачи надежду на это. Слишком серьёзные травмы у него оказались. По сути, он растение теперь. Конечно, может и чудо произойти. Может и восстановится мужик… когда-нибудь. А информация о спецслужбах вашего мира нам необходима. Самая разная. Поэтому готовьтесь опять с врачами общаться максимально плотно. А потом… потом видно будет. И ещё. С сегодняшнего дня – никакого спиртного. И оружие всегда при себе держи. Вот так, товарищ майор государственной безопасности. Вот так…

********************************************************************************************

— Ну как, полегчало? — вопрос генерала вырвал меня из странного состояния спокойного опустошения, в котором я находился с момента посещения церкви Всех Святых. Мы уже подъезжали к КПП посёлка, когда Бах прервал молчание.

— Не знаю, товарищ генерал. Наверное да, — я посмотрел в серьёзные глаза генерала. Почему-то я даже мысленно не мог называть его по имени, только по прозвищу или по званию. — Товарищ генерал. А за это…

— Ничего не будет, я же уже говорил. Не беспокойся, — он махнул рукой, — правительство решило, что если церковь может помочь людям справиться с трудностями, то пусть она будет. Да и… ты же читал бумаги по комиссарам, крестившимся перед атакой? Да и сам… Молился в окопах? Помогало? Вот и ответ на твой вопрос. А что будет дальше – увидим. А пока… Ты понял, почему оружие держать при себе?

— А что не понять-то, — я дёрнул плечом. — Опять шевеления?

— Опять. Поэтому сообщаю тебе пренеприятнейшее известие. С сегодняшнего дня, даже по территории закрытых объектов, передвигаешься только в сопровождении охраны. В возможные эксцессы здесь я особо не верю, но лучше перебдеть. Честно говоря, была мысль просто запереть тебя в хорошо охраняемом бомбоубежище, особенно в свете твоего морального состояния.

— А что состояние? Я только последние дни….

— Ты хоть сам себе не ври! — прервал меня "Бах". — Последние дни… Последние месяцы! Вот это вернее будет, и правдивее. Самое последнее дело, это врать самому себе. Тебе же много раз говорили: в случае какого-либо изменения в своём психологическом состоянии относительно нормы – сразу сообщать руководству. Говорили? А ты?

— А что я? Что такое вообще норма для меня? Провалился на кучу лет назад, очутился в другом теле, в другом мире! Встретил любимую женщину и потерял её вместе с не родившимся ребёнком. Какая она, моя норма?

— Та самая, в которой ты был совсем недавно и находишься сейчас! — было заметно, что генерал разозлился. — Сейчас ты тот самый парень, который честно заработал своё прозвище у ОСНАЗовцев, а не то плаксивое существо, каким был ещё вчера! Даже Зильберман предлагал тебя на лечение отправить, дурака такого!

Вот тут я охренел! Я вскинулся, хотел что-то вякнуть и… сдулся. Почему-то именно теперь я осознал, что действительно превращался в чёрт знает что. И на Яшку обиды не было. Теперь-то я понимал, что он пытался растормошить меня, да и Мартынов…

— Осознал? Молодец. И запомни, душевные терзанья забудь! Начнёшь опять – погоны снимем и в комфортабельную камеру! Больше на эту тему разговоров не будет. Всё, готовь удостоверение, подъезжаем.

А через полчаса, мы уже сидели в небольшом зале местного клуба, глядя как сотрудники и сотрудницы "кровавой гебни" демонстрировали нам с генералом наряды, напоминающие одежду моего мира. Тёзка тоже присутствовал и с нескрываемой улыбкой наблюдал за происходящим. М-да. Одежда-то похожа, даже очень. А вот КАК они её носят… Мрак!

— А что вы так улыбаетесь, товарищи? — пожилой армянин Ваник Мгерович Овсепян, отвечавший за пошив одежды по нашим, гм, рассказам, обиженно уставился на нас. — Вы же сами утверждали все эскизы!

Бах и остановившиеся на сцене сотрудники также ожидали ответа.

— С одеждой всё нормально, Ваник Мгерович, — я постарался удержать улыбку. — Очень похожа. Окажись я в ней ТАМ, никто бы и внимания не обратил. Тут другая проблема…. Не что, а КАК носят. Товарищ генерал, вы позволите мне самому продемонстрировать?

Зайдя с Овсепяном за кулисы, я невольно потёр руки в предвкушении. Нашили одежды довольно много, выбрать было из чего. Честно говоря, форма уже жутко надоела, а гражданская одежда этих лет… Широченные брюки, мешковатые, такие же широченные пиджаки. Галстуки, размером с доброе полотенце. Мрак! Единственное достоинство у всего этого – натуральные материалы, никакой синтетики. Порывшись на столах, на которых всё было разложено и попутно поспорив с "кутюрье" о своём выборе, я отправился за ширму.

— Вот, товарищи. Примерно так и выглядит среднестатистический горожанин в тех местах, — я развёл руки медленно повернулся вокруг себя. — Видите разницу? Когда я говорил, что на одежду не особенно обращают внимания, лишь бы она была чистой и не откровенно старомодной, это всё же не значило, одеваться так, как оделись вы. Нет! Если вы хотите привлечь к себе внимание, то пожалуйста. Одевайте топик, джинсы с берцами и вперёд! Только не удивляйтесь товарищи, что кое-кого примут за… хм, лицо нетрадиционной сексуальной ориентации, за педераста, чтобы всем понятно было.