Со стволом же были совсем другие мучения, образца я не имел, приходилось делать деревянный макет на глаз и на ощупь. Кто видел, как это в деталях происходило, не могли сдержать усмешку — мастер, только что требовавший исключительной точности, мерил макет ладонями и пальцами, ощупывая и так и так, рассматривая со всех сторон. Конечно, воспроизвести в точности не получилось, да это и не нужно было, ведь ствол поставлю все равно новый и при выстреле будет вибрировать по-своему, но вышло похоже.
При воплощении же в металле участие принимал чуть не весь опытный цех, выкраивая для этого время перекуров и оставаясь после работы. Весть о том, что Любимов придумал автоматическую винтовку, разнеслась со скоростью сарафанного радио в деревне, всем было исключительно интересно. И я старался этот интерес подогревать, особенно у специалистов, кто был абсолютно необходим, в том числе и материально.
Порой споры по какой-нибудь детали доходили до крика, и здоровые мужики горячились как мальчишки, доказывая, что именно он сделает либо лучше, либо проще, либо быстрее. А чаще всего — все вместе. Самым заметным внешне итогом этих споров стала штампованная ствольная коробка, опыт изготовления рам АМО не пропал зря. В итоге получилось нечто весом за четыре килограмма без патронов, которые еще предстояло найти для пробного отстрела.
Разрешилось это затруднение самым драматическим для всех участвующих образом. В тот самый распрекрасный момент, когда все, кому винтовка была интереснее жен и детей, оставшись после смены, собрали макет и я стоял, прикладываясь к нему и так и этак, рисуясь перед остальными, в цеху раздался резкий крик.
— Никому не двигаться! Руки вверх!
Я от неожиданности аж присел, задрав одновременно вверх руки с зажатой в них винтовкой. Поза была весьма живописной, впрочем, другие выглядели не лучше. Пока мы дружно тупили, люди в синих шинелях, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками, не только взяли под контроль все выходы из цеха, но и окружили нас плотным кольцом.
— Терентьич, ты чего? — Евдокимов удивленно уставился на начальника отделения заводской охраны.
— Не Терентьич, а начальник отделения ведомственной милиции завода ГАЗ № 1 Поздняк! Вы все задержаны за незаконное изготовление оружия!
Тва-аю мать! Идиот, ежу же понятно, что в любом государстве изготовление боевого оружия регламентируется! А этот усатый доволен, врагов советской власти поймал, сцуко! Блин, да весь завод знал, чем мы здесь занимаемся! Мог же по-человечески подойти и предупредить. Нет, мелкая душонка, дождался, пока соберем, и задержал! Чтоб тебе за это благодарность с занесением в грудную клетку выписали!
— Какого такого оружия?
Дух противоречия и привычка, выработанная общением с ментами XXI века, сделали свое дело.
— А того самого, гражданин Любимов, что ты в руках держишь!
— А-а-а-а… Так это не оружие, это всего лишь макет винтовки, — сказал я облегченно. — Терентьич, будь человеком! Ведь мы это не со злым умыслом, эта винтовка РККА нужна, для нее стараемся.
— Молчать! Этот, как ты говоришь макет, подпадает под категорию огнестрельного оружия «Б», то есть «образец, могущий быть использованным для вооружения РККА и РККФ», сам сказал. В любом случае незаконное изготовление любой категории оружия — уголовная статья, штраф до тысячи рублей или принудительные работы на полгода, с конфискацией предмета преступления.
— Да я же говорю — макет! Он гладкоствольный! — Слава Богу, вразумил не торопиться! — Поэтому никак не может быть в настоящем виде использован для вооружения РККА! Да к тому же не стрелял ни разу! Значит — не оружие!
— Не оружие, говоришь? — Поздняк почувствовал подвох. — Сейчас проверим. Селиверстов! Забери винтовку!
Опытный образец пришлось отдать. Неужто он сейчас из него стрельнуть попробует? Я бы не решился, сначала бы со станка за шнурок дернул.
— Как работает? — точно, собрался стрелять, только не сам, не дурак, другому прикажет. Попробуем на этом сыграть.
— Товарищ милиционер, предупреждаю, это всего лишь макет, он на стрельбу не рассчитан, покалечитесь.
— Вводишь органы в заблуждение, Любимов! Отстреливать ты его сам собирался, — опаньки, да у нас стукачок. Делать нечего, пришлось вкратце рассказать, как обращаться с винтовкой, впрочем, хватило рассказа о заряжании, после чего меня прервали.
— Хватит. Селиверстов, заряди одним патроном, — Поздняк явно какую-то подляну задумал.
— Есть! Готово.
— Любимов, на выход! Предупреждаю, дернешься — стрелять буду… — все это начальник отдела милиции говорил, неспешно доставая из кобуры наган и направляя его на меня.
Мы вышли на свежий морозный воздух, солнце село по-зимнему рано, и теперь снег искрился в желтоватых лучах электрического фонаря, вывешенного на столбе рядом с воротами цеха. Подняв лицо к небу, я увидел близкую россыпь звезд и подумал про себя, что в загаженном смогом мегаполисе сквозь ночную иллюминацию моего родного времени такую красоту не разглядеть, только далеко за городом если. Как жить-то хочется!
— Бери! Стреляй в сугроб! — чего-то подобного я и ожидал. Не говоря ни слова, взял винтовку и щелкнул предохранителем. Подумалось, что пожелать самому себе? Если винтовку разорвет, это будет удачей или нет?
— Чего застыл как истукан? Стреляй!
Да где наша не пропадала! Вытянул оружие на одной руке, заслонившись другой, и нажал на спуск.
Щелк! Это что ж за твою мать? Почему не стреляет? Передернул затвор, подобрав выпавший патрон. Зарядил и попытался еще раз выстрелить — тщетно!
— Ну что? Убедился? — пробормотал я некстати севшим голосом, полностью занятый своими мыслями.
— Извините, товарищ Любимов, ошибочка вышла, — с досадой выдавил Поздняк. — Бывайте.
— Стой! — я вынырнул в реальность. — Какие бумаги нужны?
— Что?
— Какие нужны бумаги, чтобы работу продолжить?
— А… Разрешение органов ГПУ. Пиши заявление, передам наверх — рассмотрят.
Шатающейся походкой возвращаюсь в цех, который уже покинули доблестные работники народной милиции. Рабочие смотрят на меня угрюмо, а мне все равно, винтовка-то так и не выстрелила. Этой своей печалью я и не преминул поделиться.
— Твое счастье, Левша, чтоб тебя! — разом выразил мысли всех присутствующих Евдокимов. — Это ж надо! Полгода без получки! И это в лучшем случае! Да я б тебя угробил сразу, никакая милиция не отбила б!
— Виноват, простите, но кто ж знал? Мы что, каждый день тут оружие собираем? Впредь наука. Давайте разберем, посмотрим, что случилось?
— Я те посмотрю! Под монастырь нас всех подвести хочешь?! — Михалыч вышел из себя. — Домой ступай! И чтоб за винтовку, пока бумаги не выправишь, не брался!
