Морозов торопливо вытащил из кармана свернутые в трубку листки.
– Саша, ты погляди только! Ты погляди! Это же сокровище!
Михайлов тут же начал читать, – и онемел. Агентурные сведения из секретного отдела Департамента полиции, из сыскного отдела жандармского управления, донесения, приказы… Да много чего!
– Слушай… – пробормотал Дворник. – Ведь этим бумагам цены нет. Уж не из той ли они таинственной министерской картотеки? Помнишь, Клеточников о ней говорил?.. Ну, давай рассказывай, – что за человек, где он?
– Да он за дверью!
– Так ты его сюда привёл? – удивился и одновременно рассердился Михайлов.
– Ну да, – простодушно ответил Морозов. – А куда ж мне было его вести?.. Да ты сам с ним поговори. Вот увидишь!.. Таких людей отталкивать нельзя!
– А если он, Коля, прямо отсюда пойдет к своему начальству? А? Ты об этом подумал?
– Десять раз подумал! Десять раз! – с жаром ответил Морозов. – Ты же знаешь, при малейшем подозрении я бы от него сразу же избавился!
– Ну да, избавился… «По методу Вильгельма Телля и Шарлотты Корде»… – съязвил Михайлов. – Ну ладно, пусть он ещё подождёт. А бумаги я позже прогляжу поосновательней.
Морозов сказал:
– Говорит, искал нас, да робел, да и точных сведений, к кому обратиться, не имел.
– А теперь, следственно, имеет?
Морозов покраснел, как девушка.
– Ты почитай, – буркнул вполголоса. – Там и про нас с тобой есть…
– Да? И что же там про нас с тобой? Нас ведь официально-то нету. Мы исчезли! У нас другие фамилии!
– Как же, «исчезли»… А вот и не исчезли, оказывается. Ты почитай, почитай!
– Ладно, почитаю… – посерьёзнел Михайлов. – Надо бы твоего телеграфиста в деле проверить. Но сейчас другой вопрос важнее. Я ведь тоже сюрприз тебе приготовил. В соседней комнате…
Морозов поднял голову. В обрамлении портьер стоял светловолосый юноша с бледным лицом.
– Саша! – воскликнул Морозов и сорвался с места: обнимать товарища.
Это был Александр Соловьёв.
– Какими судьбами? Откуда?
– Из Саратова, – ответил Соловьёв. – Из нашей Вольской коммуны.
– У него, брат, здесь важное дело есть, – заметил, усмехнувшись, Михайлов.
– Да? – удивился ребячливо Морозов. – И какое же дело, Саша?
Соловьёв застенчиво улыбнулся, но промолчал. А Михайлов сказал как-то до странности просто:
– Саша решил царя застрелить.
Морозов отступил от Соловьёва, оглядывая его с головы до ног, будто увидел впервые.
– Саша… Да ведь ты – герой!
Соловьёв присел к столу, налил себе чаю, отхлебнул и сказал, криво усмехнувшись:
– Невеликое геройство – в безоружного старика стрелять… и убить.
Повисло недолгое молчание. Потом Михайлов, натянуто улыбаясь, хлопнул Соловьёва по плечу:
– Ладно, Саша. Если уж решился… Да и что, вооружить нам его, императора, сперва, что ли?.. Только вот что: сейчас в Петербурге партийное большинство – за Плеханова. Наши всё больше по тюрьмам да в бегах. А без решения общего собрания «Земли и воли» стрелять тебе никто не позволит.
Соловьёв помолчал.
– А зачем мне их позволение? – наконец выговорил задумчиво и даже как-то отрешённо. – Мне бы револьвер хороший достать да яду.
Михайлов переглянулся с Морозовым.
– Ну, револьвер – это понятно. А яду-то зачем?
– В скорлупку спрячу, от орешка, во рту буду держать. Если поймают, скорлупку раскушу. Живым не дамся…
Морозов побледнел, отставил стакан.
– Яду я могу достать… А револьвер…
И снова Михайлов всё сразу расставил по местам:
– И револьвер достанем – через доктора Веймара. Если партия решит. А пока…
Он открыто посмотрел на Морозова, подмигнул:
– Не побеседовать ли нам с твоим телеграфистом?
Морозов испугался:
– Так он же Сашу узнает?
– Тебя он уже узнал. И меня узнает, – спокойно ответил Михайлов. – Ну и что? Мы же про Сашины планы говорить при нём не будем.
* * *
ПЕТЕРБУРГ. НЕВСКИЙ ПРОСПЕКТ.
Конец марта 1879 года.
Сырым зябким утром Михайлов, Морозов и Соловьёв остановились на Невском перед громадным магазином с вывеской поверху: «Центральное депо оружия». Прохожие торопливо пробегали мимо, ругая погоду и конки.
Соловьёв в недоумении обернулся на своих спутников:
– Мы купим револьвер прямо здесь, в магазине?
– Не совсем, – усмехнулся Дворник и позвонил в парадное. Пока ждали ответа, пояснил: – Магазин занимает первый этаж, а дом принадлежит мадам Веймар. А её сын…
Дверь открылась, на них глянул суровый спросонья швейцар.
– К доктору Веймару, – кратко сказал Дворник.
Швейцар без слов провёл их наверх. Там была еще одна дверь с позолоченной табличкой: «Ортопедический доктор Веймар».
Вошли в хорошо обставленную приёмную и остались одни. Через некоторое время из-за портьер вышел невысокий молодой человек с холёной бородкой, в щегольской пижамной куртке с кистями. Он поздоровался с Михайловым за руку, поклонился Морозову и Соловьёву.
– Вы за револьверами, вероятно? – просто спросил он.
– Да, – тем же тоном просто ответил Михайлов.
– Какими, позвольте узнать? Сейчас все предпочитают систему Сэмюэля Кольта.
– Велите принести, пожалуйста, разных.
Доктор позвонил, черкнул записку, передал вошедшему слуге. Пригласил присесть в кресла, но Михайлов отказался.
– Понимаю, – сказал доктор. – Время дорого.
Буквально через минуту вошёл магазинный посыльный, держа в руках огромный короб, наполненный револьверами.
Доктор и Морозов одновременно кинулись к коробу. Оба, в отличие от Михайлова, знали толк в оружии, и, когда они погрузили руки в короб, лица их стали похожими на морды хищников, предвкушающих добычу… Михайлов улыбнулся Соловьёву, пожал плечами.
– Вот! – вскричал радостно Морозов, разглядывая револьвер. – Настоящий, для лошадей.
– На лошадей, однако, не охотятся… – в недоумении сказал доктор Веймар.
– Я хочу сказать, – пояснил Морозов, подставляя бумажку к стволу и разглядывая его на свет изнутри, – что обыкновенной пулей лошадь убить трудно… Даже насквозь её прошибёшь – она ещё несколько километров пробежать может. А из этого револьвера, пожалуй, лошадь сразу свалишь, наповал.
Веймар пожал плечами:
– Вообще-то такое оружие употребляют в Америке для защиты от серых медведей, гризли…
– Именно такой нам и нужен, – решительно сказал Морозов, оборачиваясь к Михайлову и Соловьёву и подмигивая им. – На медведя мы и собрались.
– …Ну, вот и всё! – весело сказал Михайлов, когда они снова оказались на многолюдном Невском. – Видишь, Саша, как всё просто. Доктор – давний наш друг.
