Ойген уселся к компьютеру. Судя по решительному и немного зверскому выражению лица, он намеревался всерьёз пободаться с настройками провайдера, чтобы восстановить утерянное интернет-соединение.
Из кухни приплыл запах кофе, потом раздалось ядовитое шипение и невнятное чертыханье Вальдемара.
— Плиту бы тоже помыть, — флегматично заметил Ойген.
Появилась преобразившаяся офисно-деловая Грета, чмокнула его в макушку и принялась расчищать место на журнальном столике. Ян помог ей отнести на кухню стаканы и блюдца. Вальдемар прошествовал навстречу с видом дворецкого английской королевы, неся на подносе четыре наскоро ополоснутых чашки и перепачканный убежавшим содержимым медный кофейник. Хорошая чеканка, ручная работа — со слов Ойгена, одна из вещей, напоминавших ему об оставленном в Казахстане доме.
Понемножку на столике образовался вполне пристойный «похмельный завтрак», собранный из всего, что уцелело вчера — засохшего сыра, зачерствевших горбушек багета, случайной коллекции йогуртов и нескольких шоколадных конфет из привезённого Яном набора с «Красного октября». Вальдемар сообщил, что по утрам его организм пищу не принимает, и ограничился кофе. Остальные не капризничали.
— А интернет-кафе где-нибудь поблизости есть? — спросил Ян.
— Я уже почти разобрался! — возмутился Ойген.
— Я так, на всякий случай.
— У югославов есть компьютер с модемом, — подсказал Вальдемар. — Тут такой душевный кафар на углу! Попросил их как-то, позарез нужно было, без проблем пустили.
— Кафар? — засмеялась Грета. — Вы знаете, что такое «кафар» вообще?
— Или не кафар, — засомневался Вальдемар, — кофейня, в общем. По-моему, они её кафаром называют.
— Кафар, — назидательно объяснила Грета, — это аффективное расстройство психики, наступающее вдали от родины. Вызывается отторжением от дома, лишением привычной деятельности, изоляцией. Ну и у кого тут кафар?
— Да ладно! — заинтересовался Ойген.
— Да не «да ладно» — у меня же экзамен через два месяца! Я тебе по психиатрии всё что хочешь расскажу — лови момент. Термин, между прочим, ввели во французском Иностранном легионе в конце Первой мировой. Вот так вот, студенты!
— Может, не «кафар», а «кафан»? — предположил Вальдемар. —
Точно как-то так!
— Наверное, это у меня кафар намечается, — рассмеялся Ян. —
Все предпосылки уже в наличии.
— Точно не «кафан», — опроверг вторую попытку Вальдемара Ойген. — Кафан — это типа савана у мусульман. Незачёт, думай ещё!
— Спрошу при случае.
Грета поднялась, посмотрела на часы:
— Благотворительная акция! Подтаскивайте всё, что найдёте, до поезда успею помыть.
И упорхнула на кухню.
Ойген улыбнулся, победоносно оглядев друзей. Вот так, мол.
— Русская девочка Грета в нашем кибуце живёт, — негромко, нараспев продекламировал Вальдемар. — Вкусно готовит котлеты…
— Ойген других не зовёт! — мгновенно подобрал рифму Ян и покосился на старшего арендатора жилплощади.
Ойген невозмутимо пожал плечами:
— Да, и чо?
Бай, настоящий бай.
— А ты спрашиваешь, с кого я пишу характеры! — сказал Вальдемар, хотя Ян и не спрашивал. — Далеко ходить не надо, тут полный комплект.
Утро развивалось так хорошо и спокойно. Мелькнула мысль, не поменять ли планы, не сдвинуть ли отъезд до позднего вечера, но Ян сказал решительное «нет» оппортунистским идеям и нашёл в себе силы собраться в путь. Как говорится, «Волка ноги Ко».
Сумка, ботинки, шарф, куртка…
— К ужину ждать? — крикнул Ойген, не отлипая от компьютера.
— Быстро лето пролетело! Я уже с вещами.
Вальдемар тоже выдвигался по своим делам — обулся первым, а теперь прыгал на месте, чтобы рука пролезла в запутавшийся рукав куртки. Шаркая шлёпанцами, Ойген вышел провожать.
— Если вдруг не пустят в самолёт, или ещё что — подгребай!
Обратный билет у Яна был на воскресенье, ведь понедельник — восьмое, и в этот день он планировал преодолеть злокозненные барьеры, выстроенные ингиными предками, и устроить праздник. Но теперь вылет оказался под вопросом. Если Виталий не подтвердит, что можно возвращаться, останется только предаваться кафару на Остендштрассе. На другие варианты проживания денег уже точно не хватит…
— Спасибо, старик! Если вдруг — позвоню заранее. Как пойдёт.
На улице было по-весеннему ветрено и влажно.
— Кафана! — Вальдемар торжествующе показал пальцем на увитое искусственным плющом крылечко кафе в торце жилого дома. — Хорошее место, кстати: из серии «Забудь, что ты в Германии!» — меню на сербском, вино в мензурках, сливовица привозная. Все серьёзные и с усами.
— Что ж мы туда ни разу не ходили?
— Приезжай чаще, всё поправим!
— Подожди, надоем ещё!
У входа в У-Бан попрощались.
— А тебя вчера здорово приплющило, — заметил Вальдемар напоследок. — Я думал, с текилы — лучшие глюки, а выходит, и вискарь не уступает! Когда ты стал про стеклянных людей рассказывать, Грета едва конспектировать не начала!
Посмеялись. Разбежались. Только было совсем не смешно. Что же я вчера им наболтал, попытался вспомнить Ян. Что я вообще вчера делал? Нельзя же так расслабляться. Даже для профилактики кафара, ха-ха.
Ян дождался поезда в сторону Зюдбанхофа, зашёл в вагон. Сел, расставив коленки, сверху плюхнул бесформенную дорожную сумку. Сколько он ни откладывал этот момент, но пора было поразмыслить о том, как выпутаться из создавшегося положения.
Жизнь Яна в последние год-полтора приобрела устойчивые очертания. Он не «работал», если говорить о регулярном присутствии в каком-то месте и исполнении заранее известных функций. Второй родной язык, доставшийся ему от дедушки, диплом о высшем техническом, плюс хорошая обучаемость, плюс прочный сплав интеллигентности и дворовой закалки — с таким набором стартовых навыков он легко пустился в свободное плавание со стапелей института. Слово тут, слово там, и цепочка знакомых привела его в туристическое агентство «Эйртранс», где холерический импульсивный директор — «просто Виталий, и на «ты», в нашем цейтноте отчества и «тéканье» — излишняя роскошь!» — предложил ему свозить важных клиентов на выставку в Дюссельдорф.
Стояло душное лето, мухи промахивались мимо окон, девочки-менеджеры, обложенные глянцевыми каталогами, полными пальм и прибоев, млели от жары и украдкой промокали лбы платочками. Вентилятор гонял по офису пласты концентрированного тепла.
— А тебе не проще будет найти человека на месте? — спросил Ян, прекрасно понимая, что рискует: ему хотелось сбежать из плавящейся Москвы хоть куда-нибудь, тем более, если это позволит ещё и подзаработать. — В Германии пять миллионов русских — ну, в смысле, русскоязычных. Зачем тратиться на лишнюю визу с билетом?
