В общем, мне удалось убедить Петра ограничиться ссылкой в монастырь. Глядишь, там Яшу малость ограничат в питии, что принесет несомненную пользу его изношенному организму.
А дальше мы от этого частного случая перешли к общим вопросам.
Петра сильно интересовало, как же австралийский император может править, когда в стране действует конституция? Ведь мешает же!
В ответ я объяснил, что, если монарху ничего не будет мешать, он обленится, деградирует, зазнается и так далее, каковое развитие событий тут же скажется на состоянии дел вверенного ему государства. Кроме того, в государстве есть масса дел, которыми императору заниматься действительно не нужно. Излишняя регламентация всего подряд практически всегда приводит к отрицательным результатам.
– Как это? Если людишкам не указать, так ведь каждый начнет делать по своему разумению!
– Вот именно! А задача императора – всего лишь обеспечить, чтобы это происходило в рамках им же установленных законов. Если он начнет издавать указы, как правильно строить дома, корабли и наматывать портянки, на серьезные вопросы времени ему уже не хватит.
– Это ладно, – отступил царь, хотя явно был не совсем согласен, – но вот представь себе, что в государстве завелся какой-то вредный человечек. Если в моем, то я, войдя в рассуждение его вредности, просто прикажу этого человечка повесить! А если в вашем? Собирать доказательства, потом судить, да еще неизвестно, чем тот суд кончится! Ладно, против боярского произвола это, пожалуй, может быть и неплохо. Но царя-то зачем ограничивать? Да еще есть у вас какой-то… опять название забыл… кажется, мочильный по человекам. Этот-то зачем? Тем более что его выбирают.
– Уполномоченный по правам человека. Должность придумана специально, чтобы правящей верхушке жизнь медом не казалась. У нас император просто так своим указом не то что повесить, даже посадить никого не может. Во-первых, если такое вдруг понадобится, у него выбор всего из двух формулировок – либо "из соображений недопущения ослабления государственной безопасности", либо "в целях улучшения дизайна окружающей среды". А во-вторых, эту формулировку должен поддержать Малый Совет большинством не менее чем в семьдесят пять процентов голосов. Состоит же он из императора, первого министра, пастыря и того самого уполномоченного. То есть если в высшем эшелоне власти царит согласие, мнение уполномоченного по правам человека ни на что не влияет. Ну, а коли во власти раздрай, так и нечего ей своих подданных бессудно сажать или вешать.
Надо сказать, что тут мы с Ильей ничего не изобрели, а просто честно закрепили в конституции сложившуюся в будущем практику. Когда вроде бы человек обладает правами, но в уголовном кодексе всегда есть пара-тройка статеек, по которым можно смело сажать любого. Причем не обязательно в каждом отдельном государстве, тут уже вовсю использовалось международное разделение труда.
Например, в Швеции любого нетрудно обвинить в сексуальных домогательствах, это такая национальная особенность их законодательства. Если подходить к ней с умом, то тут открываются немалые возможности.
Как-то раз один правдолюбец взял да и выложил в интернет компромат на американцев. Сделал он это из Англии, у которой как раз в это время были какие-то трения со Штатами. Наивный, он думал, что это обеспечит ему какую-то безопасность. Но не вспомнил, что со Швецией у Вашингтона отношения прекрасные! В результате борец за открытость информации и пискнуть не успел, как получил из Стокгольма обвинение в покушении на изнасилование плюс требование экстрадиции, которое Англия вынуждена будет выполнить. А вот головой думать надо, прежде чем публиковать компромат на серьезных людей!
В Российской же Федерации все обстояло куда проще. После недолгих правоприменительных поисков там выкристаллизовались две универсальных статьи – про наркотики и про оружие. Ибо подбросить полграмма героина или патрон от мелкашки – это такая мелочь, про которую не стоит и говорить, а человека после этого можно спокойно сажать. Правда, оружейная статья используется гораздо чаще из чисто экономических соображений. Доза наркоты – она ведь денег стоит, а патрон от "Макарова" – ничего. Если посмотреть статистику осуждений за двадцать первый век, то можно подумать, что чуть ли не половина населения России все свободное время где-то рыщет, с немалым трудом находит свой ржавый патрон и бережно его хранит всю оставшуюся жизнь, дожидаясь, пока за ним наконец-то придут.
Мне пришлось немного перенести дату отбытия из-за возникших было сложностей с организацией в Москве филиала нашего банка, но в дело вмешался Петр, и все быстро уладилось. Так что "Козлевич" двинулся вниз по Яузе в разгар золотой осени, которая через сто с небольшим лет будет так красочно воспета Пушкиным. Причем, вполне возможно, и в этой истории тоже, потому как в Москве уже год как обретался предок нашего великого поэта, молодой эфиоп Абрам Петрович Ганнибал. Я его лично видел и даже сфотографировал, чтобы оставить потомкам достоверный портрет этого незаурядного человека.
Петр запретил кому-либо сопровождать своего сына в Австралию, так что тот пустился в далекий путь в одиночестве и теперь тихонько плакал в выделенном ему закутке, громко именуемым каютой. Ничего, со временем, глядишь, и поймет, что быть живым австралийским студентом все-таки лучше, чем мертвым русским царевичем. А не поймет – и хрен с ним, в конце концов, его личное дело. Тем более что вряд ли он найдет в Австралии столь страшную жену, как та австрийская принцесса, на которой ему предстояло жениться через четыре года. Да и любовницу, которая тут же побежит закладывать своего милого царю Петру, в Ильинске днем с огнем не сыщешь. Потому что стучать она будет мне, а это совсем другое дело. Но, естественно, царевич ничего этого не знал и потому пребывал в меланхолии. Ничего, боцман на "Врунгеле" ее быстро разгонит, а пока пусть наследник чуток погорюет напоследок, осталось совсем недолго.
В Коломне мы заправились углем, после чего за трое суток добрались до Орла. Затем сутки с хвостиком на поезде, полчаса по прилично разросшемуся Таганрогу, и я снова оказался на борту своего корабля, флагмана австралийского флота "Капитан Врунгель". Теперь он стоял в одиночестве, "Молния" и "Катя" ушли сразу после разгрузки.
Пятнадцатого октября по европейскому календарю мой корабль продемонстрировал провожающим, что такое настоящий пароходный гудок, а затем неспешно вышел из залива и взял курс на юго-запад. Честно говоря, меня уже тянуло домой, к женам, детям и кенгуру со слонами, но путь "Врунгеля" пока лежал не в Австралию. Ибо я только что прочел очередное письмо от Филиппа, где тот приглашал меня в гости, обещая, что приложит максимальные усилия для урегулирования остающихся до сих пор спорными моментов. Причем это было написано с таким чувством, что я всерьез забеспокоился. А вдруг он действительно решит всучить мне весь Балеарский архипелаг? Это при том, что на самом деле Австралии и один-то остров там был не нужен, в чем я полностью соглашался с Ильей. Более того, даже Себу совершенно не обязательно объявлять австралийской территорией! От испанцев требовалось всего лишь согласиться с присутствием там нашей администрации, ограниченного воинского контингента и вывести остров из-под правил колониальной торговли, вот и все.
