с тобой работа в том, чтобы слезы лили наши враги, а подданные все меньше! — сказал я и силой притащил к себе сына и обнял.
Столько воспитания, столько наук и поучений и столь мало человеческого общения. А можно ли иначе? Нельзя.
— Вот так же Петр Великий обнимал своего сына Алексея Петровича, потом водки с ним выпил, потом… — шутливым тоном сказал Павел, в коем веке не вырываясь из моих объятий.
— Водку с тобой пить не буду! — усмехнулся я, отпуская Павла. — Мал еще. А что до деда моего, твоего прадеда, то я не он.
— А кто меня к жизни готовить будет? Нужно же уметь и хмельного выпить и ума не растерять. Вот так с казаками будет нужда выпить, так и оконфужусь, — продолжал шутить Павел.
— Приедет Твердышев, вот он и научит. Вот уж кто умеет пить ведрами, так это он. А пока пошли поедим! Ты с дороги, за Москвой уже поймали, — сказал я и приобнял сына, чтобы вместе пойти в столовую.
— Отец ты пощади казаков, что со мной бежали и Безбородко тоже, это не он меня надоумил, — попросил Павел, но я ничего не ответил.
Не стоит лгать сыну про то, что все произошедшее сойдет с рук тем, кто хоть как нарушил Устав, или подвиг цесаревича на подвиги.
Я уже знал, как все произошло.
Когда Павел узнал, что его пассия была отправлена из Москвы, случайно узнал, в этом отношении так же расследование было, он подумал, что ее чуть не линчевать везут. Уже в дороге он немного остыл, но упертость наследника не позволила ему отступить. Настиг он Матрону на выезде из Москвы, причем в хорошем расположении духа. Ее не обидели ни деньгами, ни имуществом и девушка знала первоначально, в чем состоит ее задача и справилась с ней. Павел же решил посетить Люберцы, раз уж в Москве. Но не судьба. Целый гусарский полк был поднят по тревоге и по всем правилам военных действий, окружал наследника и сопровождающую его сотню казаков. Как не дошло только до стрельбы?
Все вроде бы понятно, но вот дружба сына с казачком Безбородко, который по моей протекции двигается вперед и обучается управлению? Канцлер из иной реальности, пока что вундеркинд и студент Петербуржского университета, в котором периодически слушает лекции и наследник. Их дружбе я не противился. В своем прошлом-будущем помнил, что о Александре Андреевиче историки оставляют только хорошие отзывы. Вот и подумал, что неплохо наследнику свою команду присматривать.
По всем признакам дружба цесаревича и Безбородко ранее приносила только пользу. Сейчас же Шешковский проверит Безбородко на нашем «детекторе лжи» — Антоне-гипнотизёре. Я редко даю санкции на подобное, но в отношении сына и наследника любыми методами не побрезгую, только бы оградить Павла от коварства и лжи. Он это найдет в любом случае и самостоятельно.
— Поедешь к нашим войскам на шведскую границу. Но будешь вдали от событий. Посмотри, как войска обеспечиваются, покажись офицерам. Осмотрись, освой воинскую науку. Нам, царям нужно знать все, пусть и по чуть-чуть! — говорил я с сыном во время обеда.
Павел не возражал. Не получилась его практика производственная, получит военную. И вот тут я не опасался за сына. Да, там, где война, крайне опасно, но это его будущая работа и русские императоры не должны уподобиться французским королям. Работы много, нет время для организации «Оленьего парка» с молоденькими красотками. Хотя так и хочется на денек устроиться смотрителем в этот парк.
— Ваше Императорское Величество! Господин граф Степан Иванович Шешковский! — провозгласил слуга.
— Вот и закончилось общение отца с сыном, — пробурчал Павел.
— Император всегда на работе, — сказал я и повелел пригласить главу Тайной канцелярии.
— Ваше Императорское Величество! Ваше Императорское Высочество! — Степан Иванович поклонился мне и Павлу.
— Спина не болит, Степан Иванович? — спросил я, где-то даже участливо.
— Нет, Ваше Величество! — Шешковский улыбнулся краешком губ. — Спешу доложить, что для послания все готово. Вместе с тем, я все еще считаю, что это не совсем верно.
Вот как? Даже изволил настаивать на своем? Ничего, Фридрих должен оценить эксцентричность и прочувствовать тонкий намек. Если при этом я, вероятно, подписываю смертный приговор одному человеку, преданному России, то для пользы дела. Может и прав Павел, и империя не знает слез?
* * *
Граница Швеции и России
25 сентября 1762 года
К 24 сентября 1762 года закончилась концентрация союзных англо-франко-шведских войск в районах Эстерботтенского и Абосского ленов. Центром управления армии стала шведская крепость Нейшлот. Это было не очень удобно, так как возле крепости было множество водоемов и передвижение войск представлялось затруднительным. Однако командующий союзными войсками Антуан-Мари де Апшон боялся русских диверсантов. Он внимательно изучал информацию о тактиках русских и понял, что опасаться нужно не только прямых боестолкновений, но и подлых. Никто до сих пор так не воевал. Поэтому труднодоступная география, открытая только лишь для прохода небольших отрядов и способствующая охране подходов к крепости, играла больше на пользу союзному войску.
Огромная масса солдат и сопутствующих служб ожидала приказов. Нельзя сказать, что, по крайней мере, в шведской армии, царило воодушевление. Последние события, связанные с государственным переворотом, который провернул король и его приспешники, надломили общество. Тем не менее, капралы справлялись с любым вольнодумством, высказанным вслух, шпицрутены свое дело делали. Но кто же запретит думать? Даже солдаты размышляли о том, что крушение уже сложившейся системы государственного управления может привести страну в пропасть. Далеко не все вспоминали о Карле XII с благоговеньем. Были в народе, особенно в среде третьего сословия, опасения, что скоро начавшаяся война принесет Швеции еще большие беды, чем походы того короля, что после поражения под Полтавой половину своего правления провел в Османской империи.
— Чего Вы ждете? — спросил принц Карл недовольным тоном у французского генерала. — Мы уже на самой границе, войско готово? Или опять закроемся в болотистом Нейшлоте?
Никто из шведских офицеров не был в восторге от того, что командовать объединенным войском король назначил француза де Апшона. Принц сам претендовал на место главного офицера, ему до скрежета зубов хотелось командовать французами и англичанами. Но Густав проявил своеволие, возможно, лишь для того, чтобы всем доказать, что он монарх с действительно абсолютной властью. Или это была такая проверка всех подданных на лояльность?
— Мне нужны разведданные! — жестко, без почтения к родственнику короля, отвечал француз.
Антуан-Мари де Апшону не нравилось то, что каждый день ему приносят совершенно разные сведения о численности противника. Количество русских росло какими-то непонятно высокими темпами. Позавчера Апшон был уверен, что ему противостоят не более сорока тысяч русских, если не считать солдат гарнизонов крепостей, которых по штату не так уж и много. Вчера русских уже было семьдесят, сегодня утром восемьдесят. Если такими темпами Россия стягивает подкрепления, то где та конечная цифра, на которую и следовало бы ориентироваться? Война с сорокатысячным войском неприятеля сильно отличается от войны со стотысячной ордой.
Генерал-лейтенант французской армии и, волею короля Густова III, генерал-фельдмаршал шведской, уже двинул бы войска. Безусловно, если бы стояла задача дать генеральное сражение, то де Апшон не стал дожидаться увеличения численности противника. Но цель в том, чтобы взять крепости, по крайней мере те, что были отторгнуты у Швеции по итогам последней войны с и Россией. Сходу занять все твердыни не получится, тогда нужно знать, сколь много у русских резервов. Не приведет ли наступление, в котором де Апшон рассчитывает на кратное численное преимущество, к катастрофе?
— Месье, утренний кофе! — к Антуану-Мари подошел слуга.
Генерал зашел в свой шатер, чтобы выпить кофе, который всегда предпочитал употреблять перед завтраком. Так де Апшон подчеркивал свою индивидуальность. Все пили чай или кофе после завтрака, но он нет, перед самим утренним приемом пищи.
— Шарль? — выкрикнул французский генерал.
— Да, господин! — в шатер сразу же зашел помощник де Апшона.
— Что это? И кто тот арлекин, который так решил надо мной посмеяться? Если этот шведы или англичане, то я вызову всех и каждого на дуэль! — кричал командующий.
На столе, рядом с дымящимся кофе, лежала голова… Нет не настоящая, из гипса, но залитая свиной кровью. Голова была столь похожа на де Апшона, что верный старый слуга Шарль, чуть не упал в обморок.
— Дежурного офицера! — закричал командующий.
Начались поиски того, кто мог вот
