— зло произнес Щелоков, — только и знали, что…рней страдали. Задержат непонятно кого, отчитаются, что поймали серийного убийцу, а затем выясняется, что взяли не того, и так несколько раз, — он удрученно махнул рукой. — У вас, надеюсь, так не выйдет? — Щелоков посерьезнел.
— Никак нет, товарищ генерал! — все-таки не выдержав, соскочил с места Копытов. — Евсеев сам во всем признался, охотно сотрудничает, мы только успеваем записывать, добровольно выдал присвоенные им ценности жертв.
— Показания Евсеева все здесь, — подключился Карпец, кивая на бумаги, которые сейчас изучал министр.
— Хорошо, если так, — согласился поверить Щелоков. — Так и что послужило зацепкой?
— Показания продавца магазина, свидетеля первого убийства. Дело в том, что ее допросили только в октябре 1976 года, она очень долго молчала, боялась преступника.
— Она прямо его фамилию назвала?
— Нет, не назвала. Но из ее показаний стало понятно, что первое преступление Евсеев совершил спонтанно, и мы предположили, что живет он недалеко от места преступления.
— Вот как? — Щелокову понравилось то, что он услышал.
— А еще свидетель показала, что Евсеев вел себя как психически нездоровый человек, поэтому мы и проверили психиатрическую больницу в Загорском районе. Показали фоторобот персоналу и так вышли на серийного убийцу.
— Молодцы! — повторил похвалу Щелоков. — А следователь что?
— Прокурорский? Да ничего. Мы ей сообщили о задержании, обещала сегодня быть.
— То есть это не она отправила вас в Загорский район? — уточнил Щелоков.
— Нет. Мы с ней один раз только и виделись, в ноябре, когда стали работать по этому делу. Отдельное поручения на проведение обыска она нам задним числом обещала выписать, когда мы с ней в пятницу созванивались и доложили о предстоящем задержании.
— Значит вы сами вышли на Евсеева! — обрадовался Щелоков. — Отличная работа, товарищи!
— Хмм, — Копытов изначально не собирался упоминать следака из Энска. Очень уж его злил тот факт, что Чапыра раскрыл дело за неполных два часа, когда московская милиция искала преступника долгих два года. И самое обидное, что все ответы лежали на поверхности, но они почему-то это пропустили, а он увидел. Получалось, что ко всему прочему этот наглый провинциал еще и потоптался по их профессиональной гордости. Последнее и не давало Копытову смириться с участием в раскрытии чужака. Но несмотря на эмоции Копытов понимал, что об участии Чапыры все равно станет известно. Мурашов по-любому не упустит шанса похвастаться перед министром успехами своего нового подчиненного, то есть своими. А значит было лучше самому рассказать о Чапыре. — Нам помогал наш милицейский следователь. Какой-то командированный из Энска, — как о чем-то несущественном сказал майор, надеясь, что министр не захочет на этом останавливаться.
— Чапыра? — Щелоков оторвался от чтения протокола опроса. — А он-то здесь каким боком?
Копытов понял, что надежды не оправдались, раз уж министр знал о существовании простого следователя.
— Товарищ генерал, мы узнали, что в следствии появился следак, который осенью в Ставрополе вышел на серийного убийцу и решили проверить его на нашем серийнике. Вот и проверили.
— И? — поторопил майора Щелоков, а то Копытов замолчал.
Старший инспектор уголовного розыска вдохнул побольше воздуха и продолжил:
— Чапыра прочитал материалы, отметил места преступления на карте Московской области и стало понятно, что наш убийца из Загорского района. Все нападения Евсеев совершал в Москве. Все, кроме двух, которые к нему и привели. Первое — это его первое спонтанное убийство, которое он совершил городе Загорске, а второе — это убийство мужчины, труп которого он хотел выдать за себя, для чего и обрядил в свои вещи. Совершил он его на железнодорожной станции «42», это южнее Загорска.
— А вы сами не могли эти данные сопоставить? Как я понимаю, все это уже было в материалах?
— Товарищ генерал, как я уже докладывал, оперативное сопровождение мы осуществляем только два месяца…
— И за два месяца вы не могли посмотреть на карту? — перебил его министр. — Вы чем эти два месяца занимались?
— То, что следователь поручала, тем и занимались, товарищ генерал!
— А видели вы ее всего лишь раз, в ноябре, — продолжил Щелоков. — То есть поиском убийцы никто до приезда в столицу Чапыры по сути и не занимался? Я правильно понимаю⁈
Тут уже и начальник Управления уголовного розыска генерал-майор милиции Карпец поднялся на ноги и встал по стойке смирно.
От разноса министра уголовный розыск спас телефонный звонок. Звонил оперативный дежурный по городу. И по лицу Щелокова оперативники поняли, что случилось что-то страшное.
* * *
В метро на станцию «Площадь Революции» я спустился в шестом часу вечера. Поезд подъехал уже через минуту. В наполовину заполненном людьми вагоне нашлось свободное место и я, стянув со спины рюкзак, устало приземлился на него. Советский шопинг меня измотал. Главный универсам Страны Советов — это не только возможность купить дефицит, но и толпы покупателей, и создаваемые ими огромные очереди, в которых я был вынужден стоять, чтобы добраться до этого самого дефицита. Но что только не сделаешь, чтобы порадовать невесту.
Возле дверей, почти напротив меня встал мужчина, которого я опередил, залезая в вагон. Как и у Евсеева у него были бакенбарды, наверно, именно это и привлекло мое внимание. Внешностью незнакомец походил на выходца с Кавказа. Его взгляд то и дело блуждал по пассажирам в вагоне, а затем возвращался к большой сумке, которая стояла у него в ногах. Мужчина словно проверял, что она никуда не исчезла. Тоже закупился в ГУМе дефицитом и теперь боится, что у него его уведут?
Я невольно усмехнулся этой версии, мужик заметил и занервничал еще сильнее. Я прикрыл глаза, интерес к нему у меня пропал.
— Следующая станция «Первомайская» — услышал я из динамика минут через двадцать и открыл глаза.
Место возле ближайших ко мне дверей оккупировала семья спортсменов-лыжников, которая только что вошла. Они громко переговаривались и смеялись. Напротив сидела женщина с маленькой девочкой на коленях. Нервного мужика с бакенбардами уже не было, кажется, я все же успел заметить краем глаза, как он только что выходил. А вот большая сумка, за сохранность которой он так переживал, осталась. Когда я, глядя на нее, это осознал, пазл сложился.
Я резко встал, шагнул к сумке. Двери вагона как раз закрылись и поезд начал движение. Пришлось протискиваться между лыжниками —
