а⁈ — после этого своего столь занимательного монолога Злата не преминула метко кинуть только что использованную ею тряпку назад, на безмятежное лицо «спящего» Емельяна.
В таверне воцарилась тишина. Феофан так вообще предпочёл спрятаться за барную стойку, лишь выглядывая из-за неё периодически.
Яромир поднял свои пьяные глаза на Злату и изумлённо стал её разглядывать.
— Это что ещё за курица? — наконец спросил он, повернувшись вполоборота к Ратибору.
— Что-о-о⁈ Что ты сейчас вякнул⁈ — от раздавшегося дикого визга Златы даже Емельян вздрогнул и зашевелился, потихоньку приходя в себя. — Курица⁈ Это я-то курица⁈ Да как ты смеешь так говорить обо мне, ты, вонючий, жалкий, никчёмный, бесполезный кусок мяса, непригодный даже для того, чтобы фекалии за свиньями выносить! Отвратительное животное, тебе даже нужник нельзя доверить почистить!..
— Да это просто музыка для моих ушей… — Яромир удивлённо заморгал. — Пой дальше, пташка, не стыдись…
— Я тебе не пташка, вонючка! Я — будущая княгиня! — всё-таки у Златы и Емельяна были общие черты, недаром родные брат и сестра.
— Ай, простите, ваше вашество, не узнал вас без боевого окраса… А что, Святослав берёт себе вторую жену? — озадаченно пробормотал Яромир.
— Что-о-о⁈ — вскочившая на ноги Злата со сжатыми маленькими кулачками была прекрасна в своём праведном гневе.
Оглядевшись вокруг и не найдя ничего более подходящего, она схватила влажную повязку с лица Емельяна, уже начавшего открывать глаза, подбежала к княжьему воеводе и принялась лупить его этой тряпицей по голове, плечам и спине. Раз, второй, третий… Яромир лишь закрыл свою маковку руками, пьяно при этом посмеиваясь.
— Тебе ещё и весело, наглая ты скотина⁈ — разъярённая не на шутку, юная княжна взялась пуще прежнего колошматить по нему мокрым тряпьём.
Наконец раскрасневшаяся Злата выдохлась, в очередной раз ударив Яромира, бросила тряпку в него напоследок и громко, безапелляционно заявила на весь трактир:
— Я с этой пьяной образиной никуда не поеду! Либо мы едем без него, либо вы едете с ним, но без меня! Выбирайте! Я буду у дяди, если что!
После чего Злата стремительно выскочила на улицу, громко хлопнув дверью.
— Мирка, друже, будь добр, присмотри за нашей княгиней, — обратился с улыбкой к Мирославу Ратибор, с трудом всё это время сдерживавший смех. — Если что, ждите нас у государя.
— Понял, сделаем. Рад тебя видеть, Яр! — Мирослав кивнул по-дружески Яромиру и быстро выскользнул вслед за Златой из «Четырёх копыт».
— Взаимно, дружище, взаимно… — задумчиво пробормотал русый воин, снимая грязную тряпку со своей головы. — Кто эта истеричная красавица, и у какого дяди она будет, я не понял? — обратился он к рыжему товарищу.
— Что значит у какого? У своего, естественно! У Святослава. Злата это, и князь наш — дядя её двоюродный, — Ратибор ухмыльнулся. — А ты что подумал?
— Вот оно как… Ну как же она громко визжит!.. Феофан, что там с моим вином?
— Феофан, бочка и бадья с водой готовы? — Ратибор нашёл взглядом хозяина таверны, осторожно выглядывающего из-за столешницы.
— Да, конечно, всё готово! Во внутреннем дворике дожидаются, как и договаривались…
— Что ещё за бочка с бадьёй, друже? — вопросил жалостливо Яромир, почувствовав вдруг недоброе.
— Пойдём-ка, прогуляемся к Феофану на задворки, заодно и узнаешь!
— Чего-то не хочется, Рат…
— А надо, приятель, надо!
С этими словами Ратибор взвалил себе на плечо слабо упирающегося Яромира, вышел с ним на задний дворик корчмы «Четыре копыта», огляделся и, найдя, что искал, подошёл к полной бочке воды, что стояла недалече. Сунул быстро в неё палец.
— Не ледяная, конечно, но тоже сойдёт, — после чего снял со своего могучего плеча безвольно брыкающегося Яромира, поставил на ноги, взял за загривок да окунул с головой по грудь в холодную водицу. Вытащив его вскоре, дал слегка отдышаться и засунул в бочку по новой, повторив ещё несколько раз сие незамысловатое действо.
— Надо было давно это сделать, — буркнул Ратибор. — Твоё счастье, что я далеко был просто.
— Остановись, друже! — взмолился наконец Яромир. — Всё, всё, я в норме уже!
— Очухался? Слава Сварогу! — довольно оскалился рыжебородый витязь. — Вот и ладушки! Вон бадья стоит, рядом лежат полотенца с мылом. Сходи помойся, а то и правда, разит от тебя, как от борова… Потрави блошек своих, они у тебя, поди, в волосах уже не одно гнездо свили! На вот тебе ещё, — Ратибор достал из большой котомки, что была перекинута у него через плечо, аккуратно сложенные чистые рубаху и шаровары. — Марфуша моя, рукодельница, сама смастерила. У нас размерчик-то не сильно отличается, потому сгодится и тебе. Велико — не мало… А я буду в харчевне ждать тебя. Понял?
— Да понял я, понял…
— Вот и ладушки! Только не дури, дружище, а то я тебя опять в бочке искупаю, уж не обессудь, — Ратибор развернулся, намереваясь воротиться в основной зал трактира.
— Рат…
— Ну? — остановился Ратибор, взглянув на своего изрядно помятого друга детства.
— Благодарю…
— Забей. Жду тебя в кабаке, в общем, — бросил рыжеволосый исполин и вернулся в главный зал «Четырёх копыт».
— Ратибор, что это было⁈ — тут же накинулся на него с расспросами пришедший в себя Емельян, сидевший за столиком и прикладывавший к своей здоровенной ссадине на лбу заботливо принесённую Феофаном ещё одну чистую влажную повязку.
— Живой, мордофиля? А ну, покажи! — Ратибор мельком взглянул на шишку Емельяна. — До свадьбы заживёт!
— Это понятно, но что это было⁈
— Это был Яромир. Ну, немного не в кондиции. Тебя предупреждали, чтобы не лез к нему в таком состоянии? Предупреждали. Так что сам виноват. Легко отделался ещё…
— Немного не в кондиции⁈ Да он опасен для общества! Его надо немедленно изолировать…
— Емельян, — недобро перебил его Ратибор, — я сейчас тебя изолирую от этого бренного мира, если ты немедленно не заткнёшься, молот Сварога тебе по длинному языку!
Княжий племяшка недовольно замолчал и принялся уплетать овощную похлёбку, что услужливо подала ему Жиля, дочка Феофана. Такая же веснушчатая, как Емельян, она лишь недавно вернулась с базара, принеся полную корзину овощей, и, тут же надев передник, бросилась в зал, к дорогим гостям, благо в последнее время посетители были в «Четырёх копытах» большой редкостью.
— Обрати
