На сей раз на лице Петра ничего не отразилось, но Духарев увидел, как побелели пальцы кесаря, сжавшие посох.
– Рад из Скопле, – прошептал Петр.
И добавил по-гречески: – Я полагал, он умер…
«Надо будет спросить у Артема, что он сказал», – подумал Духарев.
Внезапно кесарь улыбнулся довольно ненатурально, стянул с пальца перстень:
– Прими, юнак, – сказал он. – Я знал твоего деда.
Сурсувул взял перстень у кесаря, передал Артему.
– Живи вечно! – поблагодарил тот с низким поклоном.
Толпа придворных поддержала его заздравным хором.
На этом официальная часть закончилась, и публику пригласили перекусить. Кесарь на обеде отсутствовал, но это никого не огорчило. Скорее, наоборот.
Духарев занял почётное место пятью позициями ниже пустующего трона. Артем расположился справа от него, а слева Сергей придержал место для межицкой боярышни. Вообще-то тут должен был сидеть какой-то булгарский господарь, но Духарев взял его аккуратно за плечико и очень вежливо попросил уступить место даме. Господарь поглядел на кончик варяжского уса, покачивающийся на уровне его глаз, побледнел, вспотел, быстро закивал и исчез.
Кушали при царском дворе по-простому. Главным столовым прибором были руки и хорошо заточенные ножи. Духарев развлекал даму светской беседой, не забывая, впрочем, выхватывать с блюд лучшие куски, чему немало способствовала длина его рук. Краем глаза приглядывал за Артемом. Тот к красотке Людомиле оказался равнодушен. Может, она просто была не в его вкусе. К девушкам Духарев-младший относился довольно-таки прагматично: выбирал исключительно по внешности и, как правило, – на одну ночь. И не для разговоров. На этом пиру Артем предпочел в качестве собеседника средних лет болярина, черного, мохномордого, большого любителя соколиной охоты. В Киеве это развлечение как раз вошло в моду, и мохномордый оказался для Артема ценным источником информации. Через некоторое время к их беседе присоединились еще несколько гостей, а на Сергея обращали все меньше и меньше внимания. Примелькался.
Сергей предоставил сыну развлекаться самостоятельно, а сам вплотную занялся белокурой соседкой. Их кубки то и дело звенели, соприкасаясь. Щеки Людомилы порозовели, глаза сияли… Духарев знал, что значит это сияние, понимал, что ведет себя неправильно: Людомила – не теремная девушка на одну ночь, не игрушка-наложница, а знатная боярышня… Но их обоих уже понесло, не остановить. Алые от вина губки притягивали Сергея с неодолимой силой. Он пил кубок за кубком, хмелея не от вина, а от близости этих сияющих глаз. Он забыл, что является послом великого князя, что от него сейчас зависят судьбы тысяч людей…
– …А этот рог я хочу преподнести сыну нашего славного гостя воеводы Серегея болярину Артему! – пробился сквозь шум и опьянение зычный голос Сурсувула.
Духарев среагировал на знакомые имена, глянул на первого преславского болярина.
Тот держал в руке здоровенный бычий рог, литра на три, не меньше, и протягивал его Артему через стол.
Артем потянулся, но не достал. Стол был шириной метра четыре. Рог двинулся по кругу, из рук в руки, со всей торжественностью и почтением. Никто из гостей не был настолько пьян, чтобы приложиться к вину, чье назначение определил сам Сурсувул.
Духарев поглядел на сына. Артемка был весел и радостно тянулся к рогу.
«Эта доза его завалит», – подумал Духарев, потянулся и ловко перехватил рог. Почти что из руки сына вынул.
– После батьки! – строго сказал он и приложился.
Вино оказалось неожиданно сладким. Духарев влил в себя почти все. Когда он передавал рог сыну, там оставалось на донышке.
Артем не обиделся, допил, помахал рогом Сурсувулу. Тот показал пальцем на пустующий трон: дескать, не от себя дарю, от кесаря.
Духарев еще успел увидеть этот жест, и тут все вокруг поплыло и закружилось.
«Забористое винцо», – подумал Сергей, почувствовал какой-то странный холод внутри и провалился в тишину.
Глава седьмая,
в которой воевода Духарев едва не отправляется за Кромку
…Волосатые пальцы гендиректора нервно скребли стол.
«Что он так дергается? – подумал Духарев. – Решение утверждено, все бумаги подписаны. Теперь-то чего мандражировать? Разрулили бы по понятиям – сохранил бы кой-какой капиталец. Не захотел – сам виноват. Вот и сдал всё, кроме штиблет и костюмчика».
Словно угадав его мысли, гендиректор, нет, теперь уже бывший гендиректор, спрятал руки, сунув их под стол.
– Ну чё, Николаич, коньячку на посошок? – предложил Духарев.
Он был в отличном настроении.
– Не хочу я вашего коньяка! – взвизгнул бывший гендиректор.
– Дело твое, – Духарев с удовольствием потянулся. – А я – приму. Митька, налей моего фирменного, от лишнего веса! – велел он охраннику. Подмигнул бывшему гендиректору: – Знаешь анекдот, Николаич: «Боитесь потолстеть – выпейте коньяку. Коньяк снижает чувство страха».
И захохотал.
Его собеседник не засмеялся. Лицо его перекосилось.
– Гад ты, Сергей Иваныч!
– Расслабься, Лев Николаич! – Духарев не обиделся. Он никогда не обижался на побежденных. – Что ты рожу скорчил, будто хреном подавился. Сам виноват, что просрал холдинг. Нечего было в арбитраж соваться!
– Но я же прав! – закричал бывший гендиректор.
– Не-е, Николаич, прав ты только в одном, – назидательно произнес Духарев. – Что от коньяка отказался. Тебе теперь надо к водке «Кристалл» привыкать. Ты теперь…
Дальнейшее произошло быстро. В руке бывшего гендиректора появился маленький пистолетик.
– Не смей, придурок! – закричал Духарев, понимая, что не успеет даже выбраться из-за стола.
Охранник обернулся на крик… не раздумывая, метнул бутылку…
Бывший гендиректор пригнулся, бутылка разнесла напольную вазу, и тут гендиректор начал стрелять. Первый раз он промазал. Потом охранник прыгнул, заслоняя собой хозяина, принял на себя две пули, но четвертая и пятая Духарева достали. Одна прошила мякоть предплечья, вторая – серьезнее, вошла под левую ключицу. Шестого выстрела не последовало: в распахнувшуюся дверь влетел еще один охранник, снес стрелка массой, выкрутил руку, приплюснул к столешнице…
– По-любому тебе не жить, Дух! – прохрипел бывший гендиректор. – По-любому…
– Задавлю, сука! – Сергей Иванович начал подниматься… И тут левая рука его внезапно онемела, холод потек от нее под грудину, и свет начал гаснуть…
