— Ну, вот и ладненько, — не скрывая облегчения, заключил Петр Афанасьевич.
После того как Песчанин поспешил раскланяться с домашними и умчался так и не успев пообщаться со Светланой, последняя даже прослезилась. Так уж повелось, что они в последнее время очень часто общались и подолгу оставались наедине. Она так сказать брала реванш за все те встречи, которые бывали у них, но только общался Антон при этом с ее отцом.
Увидев пригорюнившуюся дочь, Петр Афанасьевич испытал перед ней чувство вины. Он конечно хотел бы пышную свадьбу, для своего единственного ребенка и не пожалел бы для этого своих сбережений, но жизнь вносила свои коррективы.
Сбережения были и весьма солидные, концерн не скупясь оплатил его консультации по проектированию миноносца, вот только в металле, он оказался совсем не таким, или точнее почти. Форма полубака была совсем не той, что планировалась, минных аппаратов не было, была только артиллерия, а сам кораблик отчего-то превратился в сторожевой. Антон Сергеевич пояснил, что флот не заинтересовался проектом, так как тот оказался слишком дорог, да и артиллерийское вооружение слишком слабым, с этим Науменко был согласен, но Песчанин просто таки настоял на двух орудиях и четырех минных аппаратах, а теперь получалось, что минного вооружения вовсе нет. С другой стороны, а зачем промысловой страже мины?
— Значит так мои дорогие. Антон Сергеевич только что просил руки Светланы и я дал свое согласие.
— Как?… — что и говорить удивление дочери было настолько сильным, что она попросту лишилась дара речи.
— А ты разве против? — ухмыльнулся отец. — Антон Сергеевич убыл, как я понимаю решать вопрос с венчанием. А потому слушай мою команду. Верочка ты временно прекращаешь сборы, а ты егоза окончательно. Я принял решение, вы пока поживете здесь, так что свои немногочисленные пожитки соберет и перевезет сюда твой муж. Ну, будущий муж. Сейчас приведите себя в порядок и вам предстоит поход к модистке. Свадьба конечно неожиданная, но без свадебного платья моя дочь в церковь не пойдет.
— Ой папка! — Света бросилась на шею отцу и стала целовать его, обильно орошая слезами счастья.
Как не стремительно развивались события, Антон не позволил пустить их на самотек. Все знавшие его отмечали его особенность действовать решительно и предусмотрительно в кризисных ситуациях, а куда уж кризиснее. Поэтому первое куда он отправился и сообщил эту новость была Звонарева, по счастью у нее в это время была и Лена Гаврилова. Они конечно тут же высказали, что они думают об умственном развитии Антона, но затем быстро взяли себя в руки и дали ему недвусмысленные указания, что и как ему делать.
В общем, не успели мать и дочь собраться как у них дома подобно шквалу, налетающему на ничего не подозревающее судно в открытом море при солнечной погоде, появились Гаврилова и Звонарева, тут же перехватывая инициативу в свои руки.
— Нет, ну как вам это нравится. То как телок ходил, два слова связать не мог, то ни с того ни с сего берет и делает предложение, — прямо с порога начала заводиться Аня.
— А он и не делал мне предложения, — растерянно оборвала ее речь Света.
— Как так?
— Он поговорил с папой и попросил моей руки.
Женщины дружно перевели взгляд на Петра Афанасьевича и получив утвердительный кивок разом разразились смехом.
— Ой, я не могу. Нет ну этот мужлан как видно неисправим, — сквозь смех заключила Лена, — Ну до чего же они с Семеном похожи, я из него так же по каплям тянула признание в любви и предложение. Но Антон надо заметить оказался несколько изворотливее, сразу через голову, к главе семьи. Хитрый ход.
В ответ на это высказывание, Науменко только улыбнулся. Ну не говорить же, что у Антона не хватило ни ума, ни решительности и на этот шаг и все было проделано именно его будущим тестем.
— Значит так, Вера Ивановна, вы пожалуйста не беспокойтесь, вам в скором времени предстоит поездка, так что мы вашу дочь похищаем и сами позаботимся о платье, завтра она предстанет в ослепительном наряде, это я вам гарантирую. Собственно мы по этой причине и приехали, — начала распоряжаться Гаврилова. Возражать ей никто не стал, собственно она и не вносила никаких предложений, а просто констатировала, что и как должно происходить.
* * *
Солнечный луч описав дугу замер на лице Светы и она сразу же открыла глаза. В первое мгновение ее охватила паника и она резко отпрянула от мужчины, на груди которого только что покоилась ее голова. Но испуг на ее лице вскоре сменился пониманием, а затем она вся засветилась таким не поддельным счастьем, что казалось сама начала излучать свет подобно небесному светилу.
Ей в мельчайших деталях вдруг вспомнился вчерашний день. Небольшая церквушка на окраине Владивостока, она с Антоном у алтаря, священник ведущий службу, венцы над их головами и стоящие позади друзья и близкие, которых было не так много, в виду спешности церемонии, но от этого было все же не менее радостно и тепло на сердце.
Затем было дружное застолье в их доме которое, впрочем, продлилось не так долго, так как гости поспешили откланяться, родителям невесты уже завтра предстояла дальняя дорога к новому месту службы ее отца.
Потом настала ночь и воспоминание об этом заставило замереть готовое разорваться от счастья сердечко девушки. Она долго и всем сердцем стремилась к этому, не спала ночами, переживала когда ее не отвечающий взаимностью избранник уезжал в одну из своих нескончаемых, деловых поездок. Наконец все это было позади и теперь этот мужчина целиком принадлежал ей.
Блаженно улыбнувшись она вновь положила голову на грудь лежащего на спине Антона, который продолжал спать не громко похрапывая.
От этого движения ее законный муж сразу же проснулся и через мгновение осознав, что происходит нежно обнял молодую супругу и прижал ее к своей груди, при этом они оба, словно сговорившись блаженно вздохнули, после чего не громко рассмеялись.
— Доброе утро, — не громко проговорил Песчанин.
— Доброе.
— Ну и как нам спалось.
— Если честно, то по началу мне вообще не спалось.
— Ну, это понятно.
— Я не о том, — вдруг покраснев и смутившись, возразила Света. — Ты знаешь, что ты безбожно храпишь, — словно пытаясь отомстить за свое смущение, мстительно заявила она.
— Да, мне говорили об этом.
— Кто? — резко садясь на кровати, спросила она.
— Семен, да и Сережа тоже, — ничего не понимая ответил Антон, а затем, улыбнувшись привлек ее к себе. — Несуразный мой ребенок. Давай договоримся, что ты не станешь меня ревновать к делам давно и окончательно минувших дней. С того момента как я имел удовольствие очнуться от горячки в доме у Звонаревых, для меня нет и не может быть других женщин, по этой причине я прошу тебя веди себя не как девочка гимназистка, а как взрослая женщина. Договорились. Фотиния. — Вчера он сильно удивился, когда священник затянул: 'Венчается раб божий Антон, рабе божьей Фотинии…'
