Галлуэй начал мне надоедать. Он считался коммерческим директором, а на самом деле возился с рекламой. Может быть, я сужу предвзято – ведь меня интересует только техника, а все остальное может гореть синим пламенем.
Я знал, зачем нужен Гэлви. Честно говоря, именно поэтому я и старался не попадаться ему на глаза. Он хотел сфотографировать меня в костюме, сшитом по моде 1900 года. Я объявил, что достаточно позировал в одеждах 1970 года, и что 1900 год наступил за двенадцать лет до того, как родился мой отец. Он сказал, что никто не заметит разницы, а я сказал, что не все такие болваны, как он думает. Тогда он объявил, что я неправ.
Люди этого типа врут настолько беззастенчиво, будто полагают, что никто, кроме них, не умеет ни читать, ни писать.
– Вы неправы, мистер Дэвис, – подтвердил и Мак-Би.
– Вот как? Очень жаль!
– Ваша должность – синекура. Хоть вы и числитесь за моим отделом, я не возражаю, когда вас забирает коммерческий директор. Мне кажется, там от вас больше пользы, чем где бы то ни было… но неплохо было бы, если бы вы отпрашивались у меня, когда вам снова приспичит уйти куда-то в рабочее время. Пожалуйста, учтите это.
Я медленно досчитал в уме до десяти в двоичной системе.
– Мак, а вы сами отмечаетесь на табельных часах? – спросил я наконец.
– Что? Конечно, нет. Я же главный инженер.
– Вот именно. И поэтому ходите куда и когда вам угодно. А теперь послушайте вот что, Мак: я был главным инженером этого заведения, когда вы еще и бриться-то не начали. Вы что, всерьез полагаете, что я буду отмечаться на табельных часах?
Он побагровел.
– Ладно. Тогда я вам вот что скажу: не исключено, что у вас и не будет такой возможности.
– Не вы меня нанимали, не вам и увольнять.
– Мм… посмотрим. В конце концов, я могу спихнуть вас в отдел рекламы, к которому вы фактически относитесь. Если вы вообще куда-либо относитесь. – Он взглянул на мой чертежный автомат. – От вас здесь никакого толку, только портите дорогое оборудование. Будьте здоровы.
Я посмотрел ему вслед. В этот момент в комнату вкатился посыльный и положил на мой стол конверт. Но я был слишком взвинчен, чтобы читать что-либо.
Я отправился вниз, в кафетерий. Как и все прочие службисты, Мак полагал, что результат работы зависит от количества затраченных человеко-часов. Немудрено, что фирма годами не выпускала ничего нового.
Ладно, черт с ним. Как бы то ни было, я и сам не собираюсь застревать в «Горничных» до конца дней своих.
Через час или около того я вернулся за свой стол и на глаза мне попался еще один конверт – с эмблемой нашей фирмы. Я распечатал его, искренне полагая, что это Мак решил не откладывать дела в долгий ящик.
Но письмо было из бухгалтерии. Вот что оно содержало:
«Дорогой мистер Дэвис!
Относительно интересующих Вас акций могу сообщить следующее:
Дивиденды по ним выплачивались с первого квартала 1971 года по второй квартал 1980 года держателю по фамилии Хайнке. В 1980 году произошла реорганизация фирмы, и дальнейшая судьба этого пакета неясна. Кажется, аналогичный по номерам пакет купила (после реорганизации) Международная Страховая Компания, по крайней мере, дивиденды выплачиваются именно ей. Некоторая часть названных Вами акций числилась до 1972 года (как Вы и предполагали) за Беллой Д.Джентри, после чего была передана Акционерной Корпорации Сьерры, которая пустила их в свободную продажу. Если Вам угодно, мы можем проследить судьбу каждой акции до и после реорганизации фирмы, но это требует определенного времени.
Если Вас интересуют эти дополнительные сведения, не стесняйтесь обращаться к нам.
И.Е.Риютер, гл. бухгалтер».
Я позвонил Риютеру, поблагодарил его и сказал, что дополнительные сведения мне не нужны. Теперь я знал, что мои акции не дошли до Рикки. Операция с передачей акций была явно жульнической – очередная штучка Беллы. Что до основного пакета, то и это, скорее всего, был ее трюк: дивиденды шли на вымышленное имя. Похоже, таким образом она хотела обмануть Майлза. Наверное, после смерти Майлза ей не хватило наличных, вот она и продала какую-то часть акций. Но теперь это меня не трогало, так или иначе все акции уплыли из рук Беллы. Я совсем забыл попросить Риютера проследить судьбу акций Майлза… ведь он мог завещать их Рикки, и тогда дивиденды шли бы на ее новую фамилию. Но рабочий день подходил к концу, и я решил выяснить это в понедельник. А пока взял толстый пакет и прочитал обратный адрес.
В начале марта я написал в патентное бюро, попросил исходные данные на «Работягу» и «Чертежника Дэна»: если существовал человек, сделавший «Дэна» таким, как я сам его задумал, то он с таким же успехом мог изобрести и двойника «Умницы Фрэнка». Тем более, оба патента были выданы в один год, и оба принадлежали одной компании – «Аладдину» (а тот, возможно, придерживал их до лучших времен).
Но я должен был знать все точно. Если этот изобретатель еще жив, стоило повидаться с ним. Он мог обучить меня кое-чему.
Сначала я написал в патентное ведомство, но мое письмо вернулось с уведомлением, что срок патентов истек, и вся документация находится в Карлсбадских пещерах. Тогда я написал в архив, и мне прислали прейскуранты платных услуг. Я написал в третий раз, присовокупив к письму поручительство (чеков они не принимали) и заказал копии обоих патентов – описания, заявки, чертежи и так далее.
Толстый конверт выглядел так, будто в нем было все, что я запрашивал.
Первый патент фигурировал под номером 4307909 и был выдан на «Работягу». Я пролистал заявку с описанием и сразу обратился к чертежам. От заявки мало толку, разве что в суде. Ее пишут для того, чтобы объявить всему миру о великих возможностях изобретения, кои возможности патентоведы сведут потом на нет. Поэтому и говорят, что адвокатом по патентным делам надо родиться. Описание, наоборот, должно быть полным и обстоятельным. Что до меня, то чертежи говорят мне гораздо больше, чем описания.
Я вынужден был признать, что схема «Работяги» отличается от схемы «Фрэнка». Он мог делать гораздо больше, а некоторые его узлы были проще. Но основная идея была та же – и другой быть не могло: «Работяга», как и «Фрэнк», управлялся лампами Фрезена или их прямыми потомками; он был построен на тех же принципах, что и «Фрэнк».
Тогда я решил обратиться к описанию в заявке, найти имя изобретателя.
Оно было мне хорошо знакомо. Это был… Д.Б.Дэвис.
Я долго смотрел на эту строчку, насвистывая в замедленном темпе «Время в моих ладонях». Итак, Белла снова солгала. Естественно, ведь она была патологической лгуньей, хотя я когда-то читал, что патологические лгуны, прежде чем воспарить в сферы безудержной фантазии, отталкиваются от правды. Совершенно очевидно, что мою первую модель «Фрэнка» никто никогда не крал, ее доработал другой инженер, после чего ее запатентовали от моего имени.
«Мэнникс» был ни при чем – это единственное, что я точно знал из документов компании. А Белла говорила, будто бы «Мэнникс» изгадил им идею с производством «Фрэнка» по лицензии.
Может быть, Майлз прибрал «Фрэнка», а Беллу оставил в убеждении, что его украли. Или точнее, переукрали.
Но в таком случае… Тут я прервал свое безнадежное дознание. Более безнадежное, чем поиски Рикки. Конечно, можно было задать работу ребятам из «Аладдина» и узнать, как к ним попал базовый патент и кто на этом погрел руки. Патентный срок истек, и эти сведения, наверное, уже не были тайной. Но Майлз умер, а Белл, если даже и загребла на этом деньги, давным-давно их промотала. Я узнал самое важное – изобрел «Работягу» все-таки я. Таким образом, моя профессиональная гордость была ублажена, а что до денег, то кому они нужны, если и без них трехразовое питание обеспечено? Только не мне.
Я обратился к номеру 4307910, к базовому патенту на «Чертежника Дэна».
Чертежи были – загляденье. Я сам не смог бы скомпоновать прибор лучше, чем этот парень. Я любовался, как экономно использовались цепи, и как ловко он обошелся минимумом движущихся частей. Эти детали, словно аппендикс, чреваты всяческими неприятностями, поэтому их следует удалять при первой же возможности.
Вместо клавиатуры использовалась электрическая машинка фирмы «IBM». Это было и красиво, и технологично: нет нужды изобретать то, что можно купить в любом магазине.
Полистав бумаги, я узнал имя этого башковитого парня.
Это был Д.Б.Дэвис.
* * *
Спустя пару часов, я позвонил доктору Альбрехту. Его быстро разыскали и, поскольку мой телефон не был оборудован экраном, я представился ему.
– Я узнал тебя по голосу, сынок, – ответил он. – Рассказывай, как твои успехи на новой работе?
– Более-менее. Отдельного кабинета еще не предоставили.
– Дайте им время. А все остальное? Назад не тянет?
