проигравшими.
Понятно, что в тренерском рейтинге каждый из нас как футболист уступал даже резервистам, но самое сложное было другое — взаимодействие в коллективе, где все друг на друга волком смотрят. Нужно было что-то с этим делать, примиряться как-то и засовывать свою гордыню себе куда подальше хотя бы на время игры. Вот только как донести это до ветеранов? Они точно не рады, что их определили в нашу команду. Ну, или нас — в их могучую кучку.
Если не получится договориться, то игры не будет, и прощай, карьера в «Динамо»! Качались ветераны так же, кучкой.
Я направился к ним и подошел к Матвеичу. Здоровенный нападающий жадно пил из бутылки с водой.
— Андрей, надо поговорить, — сказал я.
Матвеич начал медленно поворачиваться, и я не был уверен, ради чего — поговорить или ударить. К нам тотчас спикировали Колесо и Ранюков.
— Чего тебе? — без выражения спросил Матвеич, глядя на меня как-то краем глаза, словно я не стоил его внимания.
Чего он хочет, разобрать было трудно. По стенке размазать не хочет, и на том спасибо. Хоть и бодрился, выглядел Матвеич подавленным. Все-таки у нас, молодняка, все впереди, а эти люди жизнь футболу отдали, и теперь их выкидывают за борт корабля современности.
— Я пришел сказать, что мы теперь в одной команде. Нам придется взаимодействовать и доверять друг другу. От этого зависит наш общий успех. Предлагаю заключить мир на время этих сборов и перед игрой провести командное собрание, выбрать капитана, обсудить стратегию, то-се...
— Да кто с тобой воевал? — скривился Колесо. — Кому ты нужен …
— Вась, стоп, — одернул его Матвеич, и кореец заткнулся. — Малой дело говорит. Мы в одной тонущей лодке, нравится нам это или нет. — Ветеран оглядел меня с ног до головы, словно видел впервые. — Добро, Саша. Собирай молодых без двадцати три вон там, на матах.
Все собрались в назначенное время, Жека и Игнат тоже пришли. Капитаном единогласно выбрали Матвеича: он оказался вменяемым и контактным, к тому же опытным. Ну и ветераном было жизненно необходимо почувствовать свою востребованность, Матвеич аж плечи расправил после того, как его выбрали.
Команду же, состоявшую из одиннадцати кандидатов на вылет из клуба: пятерых ветеранов, четверых молодых (меня, Микроба, Клыкова и Погосяна) и случайно затесавшихся профи, Жеку и Игната, мы назвали «Балласт».
Гонять «Балласт» Киря поручил Сан Санычу Димидко. Он уже ждал нас — сосредоточенный и бравый, пах одеколоном и был гладко выбрит. Если бы не ссадины на лице — можно хоть на конкурс "тренер года". Я считал его желание: только не старики! Бездари, молодняк, кто угодно, но не старики!
Окинув взглядом ветеранов, я не то чтобы считал — понял общее настроение: их дважды унизили — сперва указали на место, презрев их седины, а теперь поставили тренером ровесника, который с ними в одной команде мяч гонял, и его слушаться надо.
В то же время Димидко опасался, что ветераны не будут его слушаться, хотел, чтобы уважали и знали свое место.
Потому, чтобы не расслаблялись, вел себя, как вертухай:
— Мне плевать, если кто-то из вас устал, загрустил или не хочет, слишком юн или слишком стар. Здесь для слабых места нет!
— Не нагнетай, Саныч, — скривился Гребко.
Поиграв желваками, Сан Саныч повторил:
— Здесь для слабых места нет!
— Для слабы-ы-ых места-а-а не-е-ет, — шепотом пропел Микроб слова из, кажется, «Арии».
— Мне нужно, чтобы вы к концу сборов показали результат. Не ждите легкой жизни! Есть что сказать? — Он окинул взглядом собравшихся.
— Есть, — сказал я, и тренер напрягся. — Александр Александрович, наши цели совпадают. Рулите, а мы покажем максимум.
— Мамой клянусь, покажем! — добавил Мика.
— Отлично! — воодушевился Сан Саныч. — Значит — командное собрание!
Пока главный тренер разбирался с основным составом, мы расселись вокруг его молодого помощника: мы, молодняк, с одной стороны, ветераны, злые и угрюмые, — с другой, Игнат и Жека — между нами.
Команды Кирюхина надели манишки, одна — оранжевые, другая — синие, и принялись выстраиваться на поле.
Сан Саныч хотел посмотреть игру, чтобы выбрать стратегию, но решил, что на начальном этапе это ничего не даст, хлопнул в ладоши:
— Команда — в тренерскую!
Пока мы рассаживались, Сан Саныч оставил на магнитно-маркерной доске только синие магнитики, расставил их на футбольном поле, нарисованном на доске. Почесал затылок маркером, развернулся к нам, посмотрел так, словно впервые видел, вздохнул. Он хотел сбалансированную команду из знакомых игроков, а достался ему всякий сброд.
— Что ж, товарищи игроки, давайте определяться с ролями. Вратарь у нас только один, — он указал на меня, — тут выбирать не приходится, уж какой есть.
— Хорошо хоть Нерушимый, а не Дырявый! — воскликнул Жека, гоготнул и сник под взглядом Сан Саныча.
— Остальные… — продолжил Димидко, убедившись, что бунт подавлен. — Напоминаю, что в современном футболе игроки должны быть взаимозаменяемыми, но требовать от вас этого не буду. Ничему я вас научить не успею, но могу поставить общую базовую задачу: играем по позиции, позицию не теряем. Это ясно?
— Ясно, — хором ответили мы, а Матвеич пробурчал:
— Забрасывайте на меня, а уж я протолкну.
К моему удивлению, Сан Саныч с ним спорить не стал:
— По ситуации, конечно, но если не знаете, что делать — забрасывайте Матвееву. Он хотя бы поборется и, может быть, даже сохранит мяч. А сейчас слушаем, кто на какой позиции. Если кто-то окажется не на своей, без нытья. Других футболистов у меня нет. Итак, центральный нападающий — Андрей Матвеев. Правую бровку от ворот до ворот закроет Александр Ранюков. Дыхалки-то хватит, Саша?
Обращался он не ко мне, а к сорокалетнему Ранюкову.
— Обижаешь, Саныч, — ответил тот.
— Хорошо, — недоверчиво хмыкнул Саныч. — Если будешь уставать, оставайся сзади, а вперед пусть молодые бегают. Левую бровку сегодня отутюжит Федор Хотеев. И без споров, Хотеев, выносливость и дыхалка позволяют бегать и отрабатывать в защите, а флангового полузащитника тебе не привыкать играть. Далее. Под нападающим, вольным художником…
— Я! — Мика Погосян аж вскочил.
— Не потянешь, — подал голос Клыков.
Глядя на вечно молчаливого Ромку, я подумал, что уж если он заговорил, то скорее всего так и будет — не потянет Мика. Однако тренер слово держал, кивнул и сказал:
—
