восход и60 переходов к югу, а теперь, уже почти год ждем твоего воскрешения. Люди адаже жаждут благословения для строительства города!
Артур торжественно мне поклонился. Как же он красиво выразился — «воскрешения»! Прямо чувствуется что-то сакральное!
— Тут нет других поселений?
— Есть, — кивнул Артур. — По берегам реки живут люди, которых мы прозвали «исавара». Эту реку они называют Станубис, а озеро ниже по течению — Эрро.
— С ними были проблемы?
— Нет, большого сопротивления они не оказали. Они живут деревнями, ни союза, ни племени у них нет, так что и противостоять они нам не могли. Стычки, конечно, бывают, но мы их особо не трогаем, просто поселились рядом.
— У них много железа?
— Почти совсем нет. Все делают из дерева. Тут у берегов растет высокая трава — местные ее называют «бамбоо». Из нее они много что делают — корзины, копья, ограды, дома — да почти все делается из него!
Я еще раз окинул взглядом каркас из крупных стеблей бамбука, на котором держался шатер над цилиндром. Похоже, этому жрецы научились у местных!
— А во что они верят? У них есть боги?
— Верят в некую Светлую Богиню реки — считают, что это она посылает им зерно на полях и рыбу в ловушки. И еще духов леса, духов степей, ручьев, в общем, в сонм всяких духов!
«Ну, тут вы не очень-то отличаетесь от них», подумал я, глядя на вернувшихся подростков.
Юноши принесли еду — странную массу из вымоченного в воде зерна, от которого шел явственный запах брожения. На вкус это оказалось очень…специфичным.
— Что это?
— Мы так готовим ячмень. Замачиваем, и ждем, когда перебродит.
— А нет, скажем, лепешек или чего-то такого? На прежнем месте у вас был и хлеб, и овощи!
Артур грустно кивнул.
— Мы многое утратили за время переселения! Для лепешек нужна мука, а во время похода молоть ее и некому, и нечем! Все уже привыкли к новой пище…
— Можно толочь зерно в ступе. Ладно, об этом поговорим после. Что-нибудь еще есть, кроме этой гадости?
В итоге, мне нашли немного козлиного мяса. Разрывая зубами его жесткие, пахучие волокна, я слушал рассказы атуров о произошедшем за последние 20 лет.
Как оказалось, именно они подсказали адаже идею построить тут большое поселение. Племя поначалу кочевало вдоль рек и между ними, грабя местных и не испытывая особого желания поселитьсягде-то постоянно. Но продовольствия у местных оказалось мало, Семмун умер год назад от какой-то болезни, а его сыновья не умели также как он, вдохновлять воинов на бой. В итоге племя стало склоняться к мирной жизни, а земледелие в этих местах требует оседлости. А еще, мне с моим модулем нужно место для нормального размещения — храм или что-то подобное, в идеале — защищенное стеной и отрядом преданных воинов. Так что, построить город просто необходимо!
Решив начать все дела с утра, я распустил жрецов.
Ночь я провел в раздумьях, прислушиваясь к вою шакалов в степи. Сначала я сидел на улице, под своим импровизированным навесом, но быстро подступающий холод заставил меня вернуться в цилиндр. Похоже, тут сильные дневные перепады температур!
Как все-таки замечательно, что мне не нужно спать по ночам. Днем я смогу работать с атурами и учить людей, возрождая забытые ими технологии, а по ночам у меня есть время обдумывать ситуацию, строить планы и изучать файлы, имеющиеся в компьютере цилиндра. Еще надо как следует выучить интерэсперанто, да и язык адаже тоже надо знать! Причем, последнее, вероятно, на сегодня — самое важное дело. Иначе я рискую лет через двадцать– сорок оказаться среди совершенно не понимающих меня людей!
Следующие несколько дней я входил в курс дел, занимался осмотром окрестностей и выбором места строительства, а по ночам или копался в файлах капсулы, изучая ее устройство и функционал, или практиковался в языках. Окружающая местность мне понравилась. Наш лагерь располагался на берегу реки шириной, наверное, около 400–500 метров, с пологими берегами, заросшими камышом. Вдоль реки тянулись неширокие поля адаже. Земля была плодородной настолько, что дикое просо вовсю росло самосевом, а обширные равнины с частыми небольшими озерами и высокой травой служили нашим стадам прекрасным пастбищем. Только со строевым лесом могли возникнуть проблемы, но, возможно, он найдется в верховьях реки. Вдали на севере виднелись цепи невысоких гор, что внушало надежду на подземные ископаемые.
Мы долго выбирали подходящее место для города, но так и не нашли его. Северный берег реки был очень пологим, и, как сказали атуры, весной он весь затапливался водами реки. Похоже, нам стоило перебраться на южный берег, где высились холмы.
— Вы изучили южный берег Станубиса? — спросил я у сопровождавших меня жрецов.
– Мы не можем пересечь эту реку, Констанс!
— Почему?
— Никто не умеет плавать, — пояснил Аш. — Мы — люди степей!
— Как? Вы не умеете делать лодки?
— Лодки? Что это?
— Штуки, на которых можно плыть по воде. Разве у местных нет такого?
Жрецы переглянулись.
— Бывает, что исавары плавают верхом на бревне, но мы ни разу не видели, чтобы они пересекали так реку…
– И что, никто не был на том берегу Станубиса?
Артур задумался.
— Были. В середине лета, когда вода в Станубисе спадает до самого низкого уровня, люди из местных племен в некоторых, известных им местах, пересекают реку вброд.
Я был поражен.
— Такую широкую реку можно пересечь вброд?
— Да, в середине лета. Сейчас, наверное, это еще невозможно.
— А где места этих бродов?
— Мы не знаем!
— А можно про них узнать у этих… как их там…
— «Исавары». Они живут вдоль реки и у озер рядом с ней, в небольших деревнях. Не знаю, будут ли они нам помогать… У нас то и дело случаются стычки с ними!
— Из-за чего?
— В основном — из-за полей сого. Это местный злак, зерна которого они собирают.
— Они выращивают хлеб?
– Нет. Не выращивают. Просто собирают.
— Расскажите подробнее про этих «исаваров»! Их много?
— Трудно сказать, мы же их не считали! Исаварами назвали их мы, а сами они называют себя по-разному, да и выглядят — тоже. Они говорят на одном языке и понимают друг друга. Но некоторые деревни разительно отличаются от остальных — там живут рыжеволосые или светловолосые люди со светлой, веснушчатой
