— Спасибо. Не знаю, важно ли это, но хочу уточнить — я не прошу у вас молодости и еще одной жизни. Но эта война может затянуться, и я хотел бы иметь возможность работать столько, сколько нужно, не отвлекаясь на старческие недомогания и не думая, успею ли закончить начатое.
— Принято. Значит, так. Сеанс скорее всего будет завтра в обед. Сейчас — пройдите в отведенные вам апартаменты и постарайтесь думать именно о том, что вы мне только что сказали — то есть про работоспособность, про то, что самые вредные с вашей точки зрения болячки должны исчезнуть, и так далее…
Сеанс «туда-сюда» прошел буднично. Я завязал Шлиффену глаза и провел его в небольшую комнатку, где меня ждал Гоша. Пять шагов вперед — и мы уже в гостиной коттеджа на Торбеевом. Я включил комп, потом несколько раз ткнул курсором в некорректные кнопки, чтобы он похрюкал, затем достал из тумбочки фен и подул генералу в лицо сначала холодным, потом теплым, потом горячим воздухом. После чего взял генерала под локоть и через вновь открывшийся портал провел его в Гатчину. Два десятка шагов по коридору — и мы снова в моем кабинете. Я снял Шлиффену повязку с глаз.
— Вы знаете, — поделился он со мной, — такое впечатление, что я стал моложе лет на пятнадцать. Даже аппетит появился! Кстати, позвольте вопрос — говоря о том, что некоторые в моем возрасте только начинали карьеру и… э… ухаживать за девочками, вы имели в виду не себя?
— Нет, — рассмеялся я, — Горчакова. А насчет аппетита — через двадцать минут тут обед, и обещал быть его величество. Не составите нам компанию? Тогда посидите вот здесь на диване, после сеанса нужно немного покоя, а я вас минут на десять покину.
— Можно ж было догадаться, — корил я себя по дороге в «Дом», — что после лечения у дедушки возникнут забытые потребности, тем более что я и малость заострил на этом его внимание перед сеансом… Но ничего, импровизации у Танечки обычно получаются неплохо.
Изюминкой обеда было блюдо из сублимированных продуктов — в данном случае картошки и мяса. Для большего впечатления исходные, почти невесомые пакетики были поданы тоже. Производство сублиматов недавно наладил Иркутский консервный завод, и теперь пайки нового образца начали поступать в войска.
— Суточная норма для бойца весит сто грамм, — пояснил я, — для готовности содержимое пакета надо вымочить и разогреть.
Услышав это, Шлиффен отодвинул тарелку с супом и в три присеста умял второе, потом прислушался к своим внутренним ощущениям, довольно кивнул и сказал:
— Весьма и весьма неплохо, но на сутки может оказаться маловато.
— Так ведь то, что вы съели, весило сорок грамм, — пояснил я.
— И насколько такие продукты дороже обычных?
— В несколько раз. Так что для сидения в обороне лучше использовать нормальную еду, а вот при глубоком наступлении или снабжении частей, оказавшихся в окружении, это будет то, что надо.
Гоша с задумчивым лицом ковырял вилкой в своей порции. Судя по всему, величество прикидывало, под каким бы предлогом накормить этим своего министра двора барона Фредерикса. Ибо надоел он всем в Зимнем хуже горькой редьки, но не гнать же столь заслуженного и ни разу даже в мыслях не отклонившегося от генеральной линии человека только за то, что он непроходимый дурак!
— Как начнется война, — посоветовал я Гоше, — можно устроить большой патриотический обед. А я за это время найду в окрестностях Питера часть, где солдат кормят хуже всего, и пусть эти повара из своих продуктов и готовят блюда к тому обеду. Будет, так сказать, пример единения с народом. Ну, а чтобы он получился поосновательней, можно будет проследить, чтобы кто не надо перехватить помимо стола ничего не мог…
— Я думал, — рассмеялся Шлиффен, — что только его величество кайзер склонен к таким шуткам. Скажите, не вы ли его научили?
— Мы об этом даже не знали, — пожал плечами я, — но чего же тут удивительного, если хорошие мысли приходят в голову сразу нескольким умным людям?
Сушеные в вакууме продукты появились у нас в общем-то случайно. В Георгиевске не так давно было сделано две установки вакуумного напыления по заказу моторного завода, и по результатам их использования было решено загрузить данной продукцией только что построенный Таганрогский станкостроительный завод. А он, туды его в качель, пошел гнать брак… В общем, к моменту появления первой рабочей установки в наспех сколоченном сарае уже стояло десять нерабочих. Ну, я и вспомнил молодость, когда, будучи лаборантом в Институте кристаллографии, готовил такое мясо на списанной вакуумной установке — ибо в то время я ухаживал за девушкой, увлекавшейся горным туризмом. Так что теперь Таганрог продавал свой брак в Иркутск, а склады постепенно заполнялись субстанцией, по виду более всего напоминавшей крысиные какашки.
Для поездки к месту событий и в качестве места проживания там Шлиффену был подан бывший мой поезд — тот, в котором я ездил в Порт-Артур. И на следующий день этот состав тихо, без всякой помпы отошел от станции Гатчина, взяв курс туда, где он один раз уже был. А я, проводив генерала, вернулся в свой дворец, где пора было провести один небольшой эксперимент.
Он состоялся в подвале, где я иногда, озверев от всякой бумажной тягомотины, отдыхал душой с какими-нибудь инструментами в руках. В последний раз я развлекался тем, что из обломков лазерного дисковвода и такой же указки соорудил довольно мощный гибрид. Сегодня по моему указанию в подвал был притащен баллон с водородом.
Я достал из стола воздушный шарик, надул его и отпустил. Шарик взлетел к потолку, качнулся там несколько раз и затих. Я взял свое творение, подключил питание, нажал кнопку… Вспыхнул ослепительно-красный луч, и, когда он уперся в шарик, тот с грохотом взорвался.
— Вот так, — сказал я себе, отключая провода, — пора Толстого, который хоть и граф, но без бороды и вообще вменяемый человек, сажать за «Гиперболоид инженера Гарина», иллюстративный материал уже есть.
Из-за китайских событий и возни вокруг Антарктиды землетрясение в Мессине не произвело такого резонанса, как ожидалось. Да и привык, похоже, народ к тому, что у этого Найденова постоянно рождаются новые мысли на предмет как бы побольше чего разломать с минимальными усилиями… Однако жертв было всего шесть тысяч человек, то есть как минимум вдесятеро меньше, чем в нашей истории, что, как ни странно, грело мне душу. Побочным результатом этой аферы стало то, что итальянский король вдруг проникся желанием посетить Питер. Ну и приятно было посмотреть на обескураженного Голицына, который сказал, что, кажется, он понимает, почему за моим взрывом последовало мини-землетрясение в Риге, но в то, что этот же взрыв подействовал и на юг Италии, он не верит и склонен скорее считать это случайным совпадением. Однако, будучи настоящим ученым, Борис Борисович не поленился посчитать вероятность такой случайности, и, получив вилку от десять в минус четвертой до десять в минус пятой, обескуражено сообщил об этом мне. Я, понятное дело, ничем не смог ему помочь, кроме выделения дополнительных средств, что и было проделано.
