Его общими усилиями просунули в окно и передали зажженный факел.
— Теперь иди, отвори дверь! — велел ему инициативный урядник.
Мужичок кивнул и исчез, потом вдруг уже внутри дома закричал нечеловеческим голосом. Все, кто стоял поблизости, бросились к окну.
— Убили! — вопил доброволец, пытаясь самостоятельно выскочить через окно наружу.
Урядники ему мешали, запихивая назад. Наконец мужик сдался и сказал плаксивым голосом:
— За пятак открывать не буду, тута упокойники!
— Какие еще «упокойники»? — сердито спросил пристав.
— Какие, какие? Мертвые! Мы так не договаривались!
— Дайте ему водки, пускай успокоится, — разрубил гордиев узел главный полицейский.
— На, выпей, — просунул внутрь бутылку один из урядников.
— Выпей и иди, открывай, получишь двугривенный! — добавил пристав.
Доброволец послушно выпил из горлышка, сморщился и сплюнул наружу. Ему зажгли потухший факел, и он опять исчез. Все, затаив дыхание, ждали, чем кончится очередная попытка проникнуть в запертое помещение. Довольно долго ничего не было слышно, Потом внутри чем-то застучали, дверь распахнулась, и из нее выскочил доброволец:
— Барин, пожалуйте двугривенный!
— Потом получишь, — оттолкнул его от входа пристав. — Братцы, заходите, только осторожно! — приказал он урядникам.
Три солдата, приготовив оружие, с горящими факелами в руках вошли в дверь.
Буквально спустя секунду один из них вылетел наружу:
— Ваше благородие, там и вправду покойники, пожалуйте взглянуть.
Пристав крякнул, сплюнул на землю и перекрестился.
— Ладно, свети!
За ним прошли мы с предком и барон со своими охранниками. В чадящем свете факелов картина взаимного убийства показалась еще страшнее, чем днем.
— Прости Господи! — слышалось со всех сторон. Присутствующие поснимали шапки и крестились.
— Вот и господин Перепечин, — сказал я, — а второй убитый — личный палач барона. Карл Францевич, как вы всё это объясните.
— Я, я, — забормотал управляющий и начал пятиться к выходу, с ужасом глядя на исполосованных людей и черную лужу засохшей крови на полу. — Этого не может быть, — наконец, он сумел произнести хоть что-то членораздельное.
— Однако! Господин фон Герц, я от вас такого не ожидал. Вы что, устроили тут собственный острог? — строгим официальным тоном спросил пристав, разглядывая пыточные машины.
— Ваше благородие, тут еще есть лаз в подпол! — доложил один из урядников, обнаружив люк в полу.
— Открывай, — приказал офицер.
Урядник откинул люк и наклонился над темной, вонючей ямой.
— Там кто-то есть, — сказал он, оборачиваясь к начальнику. — Прикажете спуститься?
— Спускайся, братец, — согласился тот.
— Пусть первым спустится барон, это всё-таки его вотчина! — негромко сказал я, наблюдая за реакцией управляющего.
— Да? Пожалуй. Господин фон Герц, извольте спуститься и объясните, что здесь происходит? Там внизу какие-то люди?
— Я впервые всё это вижу! Откуда там могут быть люди?! — взяв себя в руки, ответил барон.
— Тогда пойдите и проверьте, — опять вмешался я.
— Пожалуйста! Мне нечего скрывать! — решительно сказал Карл Францевич и, взяв у солдата факел, начал спускаться вниз.
Все подошли к люку и наблюдали за ним. Когда он дошел до самого низа, факел, который он опустил к самым ногам, чтобы видеть ступени, метнулся в сторону и потух. Барон вскрикнул от неожиданности и исчез в темноте.
— Что это с ним? — с тревогой спросил пристав.
— По-моему, упал, — предположил я, примерно зная, что могло приключиться на самом деле. — Я посмотрю!
— Зачем вам самому смотреть, ваше превосходительство, — испугался новых осложнений полицейский. — Тимофеев, спустись!
— Не нужно, я сам должен разобраться, — решительно сказал я и, взяв у Тимофеева последний горящий факел, пошел вниз.
У самой лестницы, на грязном полу лежал барон с неестественно вывернутой головой.
В нескольких шагах, отступив так, чтобы не быть видимыми сверху, кружком стояли бывшие колодники.
Я осветил свое лицо и сделал им предостерегающий знак.
— Барон упал с лестницы и, кажется, свернул себе шею! — крикнул я наверх. — И еще здесь какие-то люди! Выходите наверх, и не в чем не сознавайтесь, — тихо сказал я узникам. — Вы все видели, как управляющий споткнулся и упал! Понятно?
— Спаси тебя Господь, барин, — поблагодарил за всех пожилой мужик.
После чего один за другим крестьяне начали выбираться из подвала. Последним поднялся я.
— Вот это узники, которых барон незаконно содержал в собственной тюрьме, — представил я заполнивших помещение крестьян.
— Однако, — только и смог выговорить донельзя пораженный пристав. — А что же приключилось с самим бароном?
— Давайте отойдем в сторонку, поговорим, — предложил я.
Мы вышли наружу. Полицейский выглядел растерянным и виноватым.
— Как же так, — пожаловался он мне, — фон Герц по моему разумению был таким солидным человеком! Что же теперь будет?
— Этому делу нельзя давать ход, опозоритесь на всю Россию, — сказал я. — Крестьян нужно распустить по домам, а барона без шума похоронить. Вы сами и ваши люди видели, как он, спускаясь вниз, споткнулся и упал. Обычный несчастный случай.
— Оно, конечно, всё так, — нерешительно произнес полицейский, — да не будет ли какой истории?
— Станете держать язык за зубами, ничего и не будет. Ведь всё и так ясно, мажордома убил сумасшедший крестьянин, после чего погиб сам, так что виноватого нет в живых. Барон же свернул себе шею по неосторожности. Вы провели расследование и выяснили всё детально, так и доложите своему начальству.
— А как же вы, ваше превосходительство?
— Я тоже выполнил свою работу, наказал зло.
— Ежели так обойдется, то век за вас, ваше превосходительство, буду Бога молить!
— Ну, ну, голубчик это уже лишнее!
Еще я хотел пожелать приставу не брать взяток и честно служить отечеству, но передумал. Зачем представать перед серьезным человеком наивным чудаком-идеалистом и набрасывать тень сомнения на свое служебное соответствие. Что же это за генерал, который не берет на лапу!
Пристав Пахомин оказался исправным, инициативным чиновником. Как только четко определились пути и последствия, он толково распределил обязанности между своими урядниками, и работа закипела. По-моему, после таких целенаправленных следственных действий никакой Шерлок Холмс или Ниро Вульф в этом преступлении разобраться не смогли бы.
Мы с предком полюбовались, как мечутся урядники, уничтожая вещественные доказательства, а бывшие узники незаметно растворяются среди местного населения, и вернулись в усадьбу.
