Равна потрепала по голове ближайшего элемента, улыбнулась стае, потом Джефри.
– Да, и я рада вас видеть.
– И как раз вовремя, – вставила Джоанна, не поддаваясь на небрежный тон брата.
Равна махнула ей рукой: «Все в порядке». Цивилизованности у Джефри явно не было в избытке, и Равна не хотела возвращения к его бунтарским годам. Но Джоанна будто не заметила:
– Так что случилось, братец?
Мальчик ответил слегка раздраженно:
– Ты же знаешь, я всю весну был на берегу с группой Мери Лиссндот, разведывая специальные металлы, которые «Внеполосный» считает…
– Знаю, Джеф. И что ты трахал Мери и всех вообще девиц, до которых дотянуться мог. Но ты уже – сколько как вернулся? И ни слова?
Раздражение проявилось полностью:
– Джо, отстань. Ты не мой владелец.
– Я твоя сестра! Я… – Она от возмущения не находила слов.
Равна заметила, что Амди сжался, отступил, будто пытаясь спрятаться за Джефри. Она лихорадочно думала, как предотвратить грядущую катастрофу. Так хорошо было все у Джефри в последний год. А, вот что.
– Отлично, Джефри. Я видела отчеты экспедиции. Хорошая работа. – Хотя, может, слишком неуклюже выбран повод. – Но меня больше интересует, что происходит у этих твоих… – Она махнула рукой в сторону ушедших по лестнице. Сказать «твоих друзей»? Надеюсь, что нет. – Что это за «правда», которую говорил Ганнон?
– Да так, ничего.
– Да-да, ничего, – закивал всеми головами Амди.
– Тогда ладно.
Равна пошла по лестнице вверх. Джефри было девятнадцать лет – взрослый человек по меркам и Сьяндры Кей, и Страума. И не важно уже, что Джеф был хорошим мальчиком, добрым и смелым. И не должно быть важно, что в последние годы он был самым непослушным в прыщавой толпе. Слава богу, что Джоанна показала на него Невилу. Там, где даже Джоанна не могла его уговорить, там ровный и дипломатичный Невил достигал успеха. При некотором везении теперешняя проблема могла оказаться просто временным регрессом.
– Мы просто хотим посмотреть, как там дела у всех, – сказала Равна и махнула в сторону входа за плечами Амди и Джефри. – А мы втроем можем поговорить в любое время, когда захочешь.
Джефри на секунду смешался, но потом ее доброжелательные слова изменили его настроение.
– Да понятно. Давайте поговорим. Все это как-то – ну, странновато.
Он обернулся и придержал дверь паба для Равны и сестры.
Внутри было тепло – напоминание, что даже в летний день в тени бывает холодно. Стоял запах дыма и пряностей и обычный запах тела от стай. Джефри протиснулся мимо Джо и Равны, повел их по низкому узкому коридору, где дым был еще гуще. Стандартам гигиены и противопожарной безопасности еще только предстояло прийти в этот мир.
Равна просто молча шла по коридору, ошеломленная сумасшедшими гравюрами на стенах – представления стай о том, как выглядит жизнь в Крае, – и думая о переменах, которые за какие-то десять лет произошли в ее Детях. Забавно, ей всегда представлялось, что Джоанна высокая, даже когда девочке было всего тринадцать. Но тут дело было в ее личности – она даже сейчас была ростом всего метр семьдесят, едва-едва выше Равны. А Джефри? Он всегда казался маленьким. Но он и был низкорослым, когда приземлился Фам и спас его от властителя Булата. Она помнила, как сиротка тянул к ней ручки. А сейчас видно было, как ему приходится пригибаться, чтобы не зацепить потолок. Если этот парень выпрямится, то метра два в нем будет.
Музыка становилась громче. Мелькал цветной свет – наверное, из этих сумасшедших канделябров на стенах. Джефри шагнул в дверь, Равна, Джоанна и Амди за ним.
В «Богомоле» был сводчатый потолок и обитые войлоком ниши на возвышении вдоль стен. Сегодня клиенты были в основном люди. Две-три стаи на возвышениях, но стая-бармен только одна на весь основной зал. А музыка – что неудивительно – исходила от бармена.
– Так быстро вернулись? – крикнул кто-то Амди и Джефри, потом увидели Равну и Джоанну. Послышался нервный смех. – Ух ты! Мы тут вели предательские разговоры всего пять минут назад, и вот уже тайная полиция явилась!
– Я их на лестнице встретил, – ответил Джефри.
– Из чего следует, что надо было через выход идти, как все порядочные люди.
Это сказала Хейда Ойслер. Она все еще смеялась над своей шуткой про тайную полицию. Некоторых эта шутка покоробила, но уж так всегда было – чувство юмора Хейды бывало ее злейшим врагом. По крайней мере здесь не было замкнутых лиц, которые увидела Равна на лестнице. Хейда подтянула несколько стульев и помахала рукой, приглашая пришедших сесть.
Они сели, и блуждающий элемент бармена уже оказался рядом, принес пиво. Равна посмотрела на сидящих за столом. Десять ребят… нет. Десять взрослых. Джефри и Хейда здесь самые молодые. Но родителей пока среди них нет, хотя есть одна недавно женатая пара.
Джоанна взяла кружку, подняла ее в насмешливом приветствии Хейде:
– Раз тайная полиция прибыла, считайте, что вы на допросе. Какие преступные замыслы лелеем?
– Да обычные безобразия.
Но тут у Хейды кончились остроумные ответы, и это было удачно: когда Хейду начинало нести, могло стать очень неловко.
Были обычные шуточки для взрослых насчет Тами и Уилма – которые на самом деле оказались, по сути, правдой.
– Да мы тут просто рассуждали насчет «Группы изучения катастрофы».
– Ага.
Джоанна поставила пиво на стол.
– А что это? – спросила Равна. – Звучит жуть до чего официально, а я думала, что в курсе всего «жуть до чего официального».
– Да это только потому… – начала Хейда, но ее перебила, выручив, Эльспа Латтерби:
– Это три громких слова, за которыми приличное умение принимать желаемое за действительное. – Никто ничего не сказал, и Эльспа, пожав плечами, заговорила дальше: – Понимаете, мадам…
– Эльспа, прошу тебя, называй меня Равна.
Вот всегда я это говорю, а некоторые, как Эльспа, всегда забывают.
– Да, прошу прощения, Равна. Так вот, я говорю, что вы со Стальными Когтями сделали все, чтобы заменить нам родителей. Я знаю, как много Резчица и Свежеватель-Тиратект тратили на нашу Академию. И мы изо всех сил стараемся реализоваться – в этом мире. Самые молодые из нас вполне довольны. – У нее на лице мелькнула улыбка. – У моей сестренки есть Бизли и людские товарищи для игр. У нее есть я, и она не очень помнит наших родных. Гери эта планета представляется чудесной.
Равна наклонила голову:
– Все так. Но для старших здешняя жизнь – это эпилог к какому-то холокосту?
Сама Равна часто видела ее именно так.
Эльспа кивнула:
– Наверное, это неправильно, но так многие думают. Не все, конечно. Мы помним родителей и цивилизацию – неудивительно, что некоторым из нас потеря так горька. У катастроф бывает такой эффект, когда никто из живущих за них не отвечает.
