Основную роль в минных постановках немцы отводили воздушным силам, но самолеты-носители смогли сбросить только незначительную часть необходимых мин, — хотя и делали это с[193] надлежащей точностью. Все же воздушное минирование имело свои последствия — не только по принесенным повреждениям, но и по сдерживающему эффекту, который оно произвело на операции береговых сил. Был сильно поврежден эскадренный миноносец из Ширнесса; то и дело вооруженный траулер или какой-либо другой корабль подрывались на минах[194]. (Еще три английских миноносца были повреждены при бомбежке Дувра.)
В сложившейся стратегической обстановке такие потери военно-морское министерство Великобритании просто не могло себе позволить[195].
Для Даудинга, к концу июня, ситуация выглядела удручающе. Хотя производство истребителей резко возросло, а английские летчики хорошо проявляли себя, если вступали в бой с равными силами противника, в большинстве воздушных сражений отмечалось заметное преимущество эскадрилий “Люфтваффе” в силах. Потери в рядах пилотов начали превышать пополнения. Между тем враг, располагая большими резервами летчиков (набор 1939 года составлял от 10 до 15 тыс. человек, более чем достаточно для длительной кампании), не демонстрировал ни малейшего замешательства. Слабым местом немцев была, скорее, нехватка самолетов; хотя английская разведка приписывала немецкой промышленности производство 1500 самолетов в месяц и считала, что в составе ВВС Германии насчитывается 5000 самолетов в действии, реальными цифрами были 725 и 2000 соответственно. Эти показатели, конечно, ограничивали Геринга, но цифры, приведенные английской разведкой, сдерживали Даудинга, который стал еще одной жертвой ложных донесений, представленных его же союзниками.
Пока что он считал своей основной задачей восстановить истребительные эскадрильи и довести их количество до пятидесяти двух, как того требовал план обороны Великобритании.[196]
Плохо функционировали спасательные службы флота. Это означало, что английские летчики, подбитые над морем, имели меньше шансов выжить, чем немецкие пилоты, которых подбирали гидросамолеты Не-59В, окрашенные в белый цвет. Немцы действовали под зашитой Красного Креста — практика, которую не одобряли англичане, в скором времени начавшие сбивать эти самолеты (после того, как немцы проигнорировали предупреждения, сделанные по дипломатическим каналам)[197].
Морское министерство Великобритании требовало обязательно сохранить береговую торговлю, что вынудило Даудинга расположить эскадрильи у побережья — на аэродромах Лимпна, Хоукинга и Мэнстона, дабы обеспечить охранение конвоев в реальном времени. Обычно, однако, эти самолеты не успевали вовремя набрать высоту, необходимую, чтобы перехватить высотные бомбардировщики. Напротив, их самих легко “перепрыгивали” немецкие истребители, которые держали инициативу в своих руках.
Вызывала беспокойство уже обнаружившаяся уязвимость аэродромов. Двадцать седьмого июня одинокий фоторазведчик Ju.88, летевший на малой высоте, проскользнул над Хоукингом, не получив ни одного выстрела в свою сторону, — и это была не единичная случайность. Низко летевшие самолеты было трудно обнаружить, обе стороны это знали.
Двадцать восьмого июня Даудинг обратился к военно-морскому министерству Великобритании с просьбой прекратить дневное передвижение торговых судов, чтобы снять напряжение со своих истребителей — и одновременно сохранить миноносцы. Но Черчилль отказался, сочтя такое отступление неким признанием слабости Британской империи, и решение было отложено.
Батареи Ла-Манша открывают огонь
Двадцать девятого июня, вскоре после рассвета, в Дувре и Фолкстоуне сработали сирены, оповещая о приближении традиционной[198] утренней смены разведчиков. А несколькими минутами позже прозвучал громкий взрыв рядом с батареей Лэнгдона, охраняющей вход в гавань Дувра. Те, кто не успел спрятаться в укрытиях или глубоких бункерах, подготовленных еще до войны местным муниципалитетом, были захвачены врасплох, но скорее удивлены, чем напуганы. Люди, которые отказались покинуть Дувр , и близлежащие города, уже привыкли к жизни под огнем и разбиралисьв бомбежках лучше, чем жители любых других районов Великобритании. Они знали на собственном опыте, что упавшая поблизости бомба вызывает пятиминутный шок, потом следует двухчасовое восстановление, сменяющееся долгим периодом эйфории при воспоминании о происходящем; они знали, как возвращается нормальная жизнь и приходит гордость от преодоления страха и последствий травм, — так бывало всегда, за исключением тех случаев, когда события громоздились друг на друга, смешивая эмоциональные состояния в некий коктейль из страха, напряжения, отчаяния, гордости и усталости.
Этот особенный взрыв прозвучал странно и вызвал интерес уже потому, что ни одного самолета поблизости не было слышно. Три минуты спустя, послышался другой взрыв рядом с гаванью, и тем, кто хорошо изучил звуки войны, стало ясно, что город подвергается артиллерийскому обстрелу с французского побережья. Снаряды падали друг за другом залпами по четыре с регулярными и довольно длинными перерывами, — немецкие орудия систематически обстреливали гавань.
В это время к порту приближалась колонна из 18 торговых судов в сопровождении двух миноносцев. Судя по показаниям радаров системы оповещения, этот конвой мог быть целью для вражеских бомбардировщиков. Незамедлительно миноносцы, которые провели ночь в патруле, вышли в море и присоединились к охранению конвоя.
То, что произошло потом, оказало решающее воздействие на исход всей операции “Морской лев”. Пикирующие бомбардировщики атаковали корабли из Фолкстоуна. Орудийные расчеты из Булони и Кале обратили внимание на разрывы бомб и открыли огонь по конвою. Было видно, как корабли то исчезали за столбами воды, то снова появлялись; артиллерия эсминцев непрерывно стреляла по воздушным целям, но на многих устаревших миноносцах угол возвышения орудий был ограничен[199] сорока пятью градусами; такие орудия были бесполезны против бомбардировщиков, пикирующих под большим углом.
Совсем не повезло лидеру “Кодрингтон”, который был потоплен Ju.87 при выходе из гавани. И это было лишь началом дня, в течение которого сражение охватило весь Ла-Манш, в результате чего сильно пострадали эскортные корабли.
Один такой корабль был поврежден недалеко от Портленда, еще один миноносец потопили “хейнкели-111” у побережья Саффолка. Дневная работа стоила ВВС Германии пятнадцати бомбардировщиков, гидросамолета-установщика мин и девяти истребителей, но взамен немцы уничтожили пятнадцать английских истребителей и два легких бомбардировщика “бленхейм” (во время разведывательной миссии у берегов Бельгии).
