При виде нашей гостьи, выскользнувшей из своего портшеза как дикая лесная кошка на открытую поляну, мои мысли были приземлены и просты, а руки проверили на месте ли оружие.
Вы считаете ее настолько опасной!?
…. Она не враг — просто любопытный путник, попавший в далекий и незнакомый Дом. Но, я не завидую тому Дому, в который она войдет как враг.
А насчет того, насколько она опасна!? Можно создать разумную и достойную ситуацию, когда госпожа сможет продемонстрировать нам свое воинское умение.
О'Ри согласно склонил голову — Я не возражаю, нашим воинам будет полезно увидеть в воинах леса обычных, живых людей, имеющих свою гордость и честь.
Не нужно только, чтобы она противопоставила себя нашему воину — если она победит, воин не простит ни ей, ни себе этот позор.
Покажите ей зверинец и сделайте так, что бы она сразилась с одним из зверей. Она случайная гостья в наших горах и вряд ли отличит щенка переростка от матерого и опасного зверя — это даст ей возможность показать искусство боя, не подвергая ненужному риску свою жизнь.
Если Лоэни будет чувствовать себя достаточно хорошо и не потребует внимания госпожи Бронски, пригласи нашу гостью и уважаемого метра на Обед Семьи.
…. Вы считаете уместным дать им статус Друзей Дома?
Пока, только им.
…..
А, в это время, в «охотхозяйстве» шло воспитательное мероприятие.
Хотя, точнее, данное мероприятие скорее не шло, а сидело, вокруг громадного пригоревшего котла, отчищая его тонким речным песком.
Общее руководство подверженных мероприятию осуществляла Мышкина мама, госпожа Лея, убедительно похлопывая большой поварешкой себя по ладони.
Нет, ну это же надо было додуматься — возмущалась она — пойти кататься на самодельном плоту по горной речке! Нет, на месте папы я бы вас со скалы до утра снимать не стала — посидели бы там, охолонули, может быть и поумнели!
Мы бы простыли, заболели и умерли — прочувственно всхлипнула Мышка, стараясь поудобней умастить ту часть тела, по которой прошелся широкий папин ремень.
Сидящая рядом Тонька сочувственно вздохнула.
Кристиан мрачно молчал, возя жесткой тряпкой по котлу — собственно говоря, идея круто прокатиться по речке принадлежала ему. Кто же знал, что такая красиво звенящая речка за поворотом упирается в бурлящий пенный котел переката.
Но, все равно, было классно!!
Просто нужно было плот покрепче связать, тогда бы в воде не очутились. Плохо то, что придумал я а вся «слава» Мыше досталась — коммандер Джонни только молча посмотрел на меня, как на придурка, и начал ей «объяснять» почему нельзя далеко отлучаться из лагеря.
Мерзко на душе было — лучше бы меня выпорол. Жалко, что так получилось. А, вообще, классно здесь, в лагере — на кривом озере жаберы; умные звери в лесу; даже воздух какой-то другой, выйдешь утром из землянки все вокруг полупрозрачными слоями тумана прикрыто и, как бы, позванивает и светится. Да и сам лес какой-то другой, не как в нашей реальности — там просто парки, разной степени ухоженности и утоптанности, а здесь живой, чуткий, знающий кто ты, свой или чужой.
Круто он тех гостей из дома Оби по стойке «смирно» поставил — вздохнуть лишний раз боялись.
Интересно, как в мире Гуру будет!? Вот зараза — начинаешь его расспрашивать, только улыбается. Не, я понимаю, в плохое место он бы нас не взял — серьезный мужик — но ведь интересно.
Вообще— то, он здесь какой-то другой стал — даже улыбаться начал Положит ладонь на какое ни будь местное растение; замрет, как будто прислушивается, и стоит с улыбкой. Вот и сейчас, стоит между трех здоровенных деревьев позади землянок, прижал ладони к одному из них и замер, как будто беседует с деревом. А может и действительно беседует — не простой этот наш лес, ох и не простой.
…..
Лес, объединившись с чужой ключевой сущностью, вспоминал свое прошлое и пытался прочитать будущее. Лес не забывал ничего — столетия за столетиями мозговые центры разматывали ленту прошедших событий. Все дальше и дальше в глубь веков, туда — к первым сущностям-симбионтам, к первому ростку, пробившемуся через жирный перегной; к первой грибнице, сформировавшей маленький и примитивный нервный центр.
Лес вспомнил все и, объединив свою тысячелетнею память с абстрактными знаниями ключевой сущности пришедшей из другого мира, сделал очередной шаг в осознании своего Пути.
Путь Леса — бесконечно нарастающая и ветвящаяся спираль событий; шаг за шагом; цикл за циклом.
От Первого Шага, из спящей маточной камеры, принесенной древней ключевой сущностью в этот мир, до сегодняшнего Осознания.
Шаг за шагом он пришел к сегодняшнему моменту, когда накопленные знания и способности его симбионтов дали возможность создать еще один лес, в одном из сопредельных миров.
Это не было простым размножением и захватом новой территории — одновременно с осознанием себя на великом пути, лес перестал быть замкнутой и самодостаточной монадой, вливаясь в Великую Мозаику и становясь еще одним связным узлом Великого Эгрегора Миров. Выйдя на новый уровень своего развития, сливаясь с цепочкой других лесов, он стал еще одним маленьким звеном связывающей ту Великую Силу, которую разнообразные ВРазу называют: судьба; фатум; рок.
Бог.
Бог из эгрегора.
Нет, не Создатель — просто бог. Бог, созданный в конфликте и взаимодействие миллиардов его составляющих и самосовершенствующийся одновременно с усложнением мозаики сабэгрегоров.
Вседержитель, способный через совокупность целого воздействовать на любую свою часть. Всеблагий, ищущий место для каждого, включенного в него комочка жизни и чувства. Всекарающий, отсекающий ненужное и неприспособленное. Всеведущий, почти бесконечный в своем всезнании и неспособный пойти в осознании дальше, чем его самая продвинутая часть.
Парадокс — цепочка лесов была необходимейшей частью великой мозаики и, в то же время, каждый из них был всего лишь сообществом симбионтов, больше всего заинтересованных в своих маленьких насущных делах.
Осознавший себя лес этого мира, услышавший леса других миров, он стал еще одним в бесконечной цепочке резонаторов, настроенных на обобщенные чувства, устремления и пожелания.
Соседний мир — мир, из которого пришли его сегодняшние хранители. Из сознания чужой ключевой сущности текли образы, взаимосвязи, определения.
Мир без Леса и, в то же время, мир, жаждущий Лес.
Разнообразные сущности, мечтающие о чистом небе и зеленом просторе и неспособные сами притворить свою мечту в жизнь. Сущности, живущие в состоянии постоянного конфликта и взаимонепонимания. Сущности, которым нужен Воспитатель. Сущности, которым нужен Лес. Лес — Воспитатель. Воспитатель бесконечно терпеливый, способный открыто не проявляя себя, терпеливо, шаг за шагом изменять попавших в сферу его внимания, притирая их друг к другу.
Маг слушал и улыбался — лес, мрачный и настороженный и, одновременно тянущийся к нему тысячами нитей из образов, эмпатийных связок и мыслеформ, казался ему огромным лохматым псом, уставшим от одиночества.
Лес тянулся к Магу надеясь и боясь. Позови его и он радостно прижмется к тебе, напрашиваясь на ласку. Скажи ему грубое слово и он отскочит, мрачно прижавшись в темном углу.
Тысячелетний маг и тысячелетний лес. Сущность уставшая в своем бесконечном служении и юная сущность, только что осознавшая себя с его помощью.
Между ними скользили цепочки мыслеформ, постепенно формируя в совокупности мозгового центра виртуальную модель нового внедрения.
В призрачном «не есть», во взаимодействии эволюционирующих моделей, разворачивалось «еще только будет». Шаг за шагом. Тысячи параллельно эволюционирующих моделей. Смоделированные люди, с которыми реально столкнулся маг, накладывались на вариабельные модели лесного сообщества. На призраки городов ложились изображающие парки фрагменты леса. Виртуальные дети проходили в этих парках первые уроки доброты и умения Слышать. Сотни вариантов, тысячи взаимодействующих моделей. И, в каждом последующем, шло пусть маленькое, пусть мало заметное увеличение эмпатии, осознание своей причастность к общему эгрегору этого мира.
Не вмешиваясь в сложные и малопонятные для него внутренние и внешние дела людей, лес медленно и ненавязчиво преобразовывал их, своих сущностей, в более восприимчивые к эмпатии и более беззащитные перед чужой болью.
Получив, как заготовку, совершенно уникальный мир, не имеющий мощного, объединенного эгрегора и собственной упорядоченной мозаики, но являющийся практически единым политическим и информационным пространством — два демиурга создавали узел новой реальности.
