И так закончилась война — после двух битв и множества стычек. Здесь же разгорелась война куда большая — война между кланами. Война за честь, за долг, и за память.
Хантенн, Вождь Войны Клинков Ветра, совершил морр'дэчай после Маркар'Арабар. Он командовал объединенным флотом, и он нес ответственность за поражение. Он расплатился своей жизнью. Теперь его младший брат, Хантибан был вождем Клинков Ветра, и его не интересовали ни Тени, ни маркабы, ни икарранцы. У него была мечта и эта мечта была единственной.
Мечта Шингена.
Быть Императором.
И это значило — Ашинагачи. Именно его. Здесь был храм Шингена. Здесь он одержал победу, здесь он был коронован, и здесь он умер, вернувшись к этим сияющим стенам после ранения у Секигахары, где оставшиеся кланы, наконец, объединились в мятеже против него.
Чтобы стать Императором, Хантибану был нужен Ашинагачи. И также ему нужно было кое — что еще. Последний штрих.
— Глупость. — раздался голос.
Маррэйн не обернулся чтобы посмотреть. Он знал — кто это. Даже если не замечать ее явственный, чуждый акцент — была лишь одна единственная персона во всей его армии, которая посмела бы его здесь потревожить.
— Беревайн. — просто констатировал он. — И что же именно за глупость?
— Ты знаешь так же хорошо, как и я. И если ты не ослеплен воспоминаниями, то тоже сможешь ее увидеть.
Он взглянул на нее. Сумрачно — прекрасна, каждый жест и стойка говорит о страсти и выучке. Она была безупречным воином — преданна, честна и умела. Тонкие шрамы, протянувшиеся от ее глаз через скулы, лишь добавляли ей очарования. Грубая воинская форма лишь подчеркивала ее фигуру, Маррэйн немногим доверял так же как ей. Она была бы идеальным воином… если бы не ее возмутительная привычка говорить все, что она думает.
— Наш лорд приказал нам взять этот город. — твердо ответил он — Мы служим ему и потому мы повинуемся.
— Он хотел, чтобы мы взяли больше чем город, или ты забыл?
— Нет. Я не забыл.
— Он думает что у нас нет лучшего занятия, чем поставлять ему женщин?
— Для него это более важно. Он наш лорд, и мы служим ему. Мы обеспечим ему победу, и возведем его на трон, и когда он будет Императором, когда мы все станем едины, когда мы снова будем воевать с Тенями — мы будем на его стороне.
— Он не станет воевать с Тенями. — бросила Беревайн.
— Он уверил меня, что будет.
— И ты поверил?
— Он наш лорд. — холодно ответил Маррэйн. — Разумеется, я верю ему, но даже если и нет — это ничего не меняет. Я клялся служить ему, и я не клятвопреступник.
— И ты также охотно служил бы ему, если б его желания не привели тебя сюда? Когда — то ты взял с меня обещание всегда говорить правду. Если пожелаешь слышать от меня ложь — тебе стоит лишь приказать, но до того я буду говорить честно.
— Я знаю, и — да. Я рад, что я здесь. Я рад, что через два дня я осажу этот город. Триста лет моих предков зовут меня. Я буду оружием их мести и успокоения. Но я это сделаю не ради них. Я делаю это ради моего лорда. Мы на войне — с Тенями и друг с другом. Мы разобщены и раздроблены, и мы должны стать едины. Нам нужен Император, лидер и это честь для нас — сделать этой персоной нашего лорда. Ты знаешь это также, как и я. Чтобы он был Императором, мы должны вручить ему Ашинагачи.
— Ашинагачи… и ее.
— Да. И ее.
— А насколько это связано с ее отказом, ты не задумывался? Ты ведь тоже был там? И не будем ли мы сражаться и умирать лишь потому, что наш лорд был оскорблен какой — то жрицей?
— Эта жрица — единственная дочь лорда Огненных Крыльев. В ее жилах течет кровь Шингена. Тот, кто женится на ней, получит власть и признание всеми минбарцами. Наш лорд не сделает ничего, что могло бы запятнать его честь.
— Как скажешь. — ответила Беревайн. — Я хотела бы знать что она за женщина, эта… дочь Шингена… эта…
— … Дераннимер.
* * *
Люди — это крепость, люди — это камни, люди — это укрепления. Любовь для своих друзей, ненависть для врагов.
Война касается людей, а не замков. Война состоит в нападении, не в защите. Сложите ваши тела, чтобы они стали вашими стенами, сложите ваши тела, чтобы они стали мостом через ров. Ударьте по врагам, пройдя по телам ваших друзей и победа будет за вами.
Парлонн вновь посмотрел на высеченные по кругу слова. Сказанные Шингеном перед смертью, увековеченные на часовне, где был замурован навечно его прах — в замке, что стал тенью его имени. Ирония была горька. Шинген ненавидел замки всю свою жизнь. Он лишь однажды провел ночь в замке — и то была ночь его смерти.
Парлонн попытался представить эту картину. Шинген правил как Император восемнадцать лет, и у него были враги; слишком много врагов. Пять кланов восстали против него и он встретил их у Секигахары. Он победил — как всегда, но не вынес ранений и был привезен сюда, где и умер.
И три сотни прошедших лет его клан старался удержать его наследство, понимая что их будут ненавидеть за это, и зная что у них нет выбора. Без Ашинагачи Огненные Крылья были ничем. За пределами этих сияющих белых стен они жили на наследство мертвого Императора, и всякий Первый Воин, пытавшийся стать подобным ему, терпел поражение.
А теперь враги стояли у их ворот. Очередной враг, сражающийся за честь, долг и память сгинувших предков. На этот раз — Клинки Ветра. Они всегда были главными врагами Огненных Крыльев. Дружба между Хантенном и Шузеном временно примирила их, но старая вражда никуда не делась. Шинген не брал неприступную крепость Клинков Ветра, Широхиду. Ему это не понадобилось. Он выманил их армии из гор, и разгромил их в чистом поле.
С самого начала Клинки Ветра отличались своей безжалостностью. Они были холодны, и так же тверды как горы, с которых они пришли. Но Шинген разбил их, и они никогда не забывали этого. Когда — то они владели Ашинагачи — и они лишились его.
Неудивительно, что они помнили.
— Да, Император, мы тебя предали… — тихо произнес он, разговаривая с барельефом, храмом и призраками.
— Нет, лорд Парлонн. — произнес тихий голос. Он знал — кто это. Лишь одна персона могла побеспокоить его во время медитации. И также он знал — почему она пришла за ним.
— Леди Дераннимер. — он еще раз поклонился часовне, встал и обернулся. Она стояла в дверях. Он пристально взглянул на нее, высматривая признаки слабости или страха. Не было ничего. Она была истинной дочерью воина.
И все же она не была воином. Она была молода (хоть она и была лишь несколькими годами моложе самого Парлонна, он всегда относился к ней как к ребенку) — и стройна, прекрасная как зимний цветок. В глубокой мягкой синеве ее глаз светилось понимание. И она всегда шла по жизни с легким изяществом, со знанием, что за место занимает в этом мире она, и все кто встречается ей на пути.
Она могла бы стать воином. Она имела право стать воином. Несколько месяцев она проходила обучение, но неожиданно отвергла этот путь, выбрав жизнь жрицы, как ее мать. Ее отец Первый Воин Шузен прежде ни в чем ей не отказывал, и он согласился. И согласившись, он привел в движение силы, что обрекли его клан.
Жрица не могла править Огненными Крыльями, не могла править так, как могла бы воительница. Ее муж мог бы возглавить Огненные Крылья, если бы Шузен настоял на этом, но даже в таком случае оставалась еще одна злая насмешка. Неприятностей хватило бы и без того загадочного предсказания что было сделано при ее рождении.
Парлонн был слишком юн чтобы ее запомнить, но он слышал эту историю. В день, когда Дераннимер появилась на свет, в Ашинагачи явился гость. Он был высок, и закован в странную зелено — коричневую броню. Прошел слух, что это был один из легендарных ворлонцев, полумифических могучих призраков, что появлялись лишь во времена великих опасностей. Говорили что у Шингена был товарищ — ворлонец.
Ворлонец пожелал пройти к спальне новорожденной Дераннимер и ее умирающей матери. Просьба была исполнена. Никто не посмел перечить. Лишь Шузен двинулся остановить его, но ворлонец взглянул на него и тот замер, отойдя в сторону. Ворлонец вошел в комнату и раздались слова, слова что прозвучали в разуме каждого.
«Тот, кто возьмет в жены это дитя, получит власть и признание всеми минбарцами.»
Затем — был свет, алмазный, ослепительный свет, что ослепил всех, кроме самого ребенка. Когда исчез свет — исчез и Ворлонец.
Все знали о пророчестве. Кто — то верил, кто — то нет. Дераннимер была бы достаточной наградой для всякого, кто стал бы ее мужем, и без этих слов. А с ними — она стала самой желанной невестой Минбара. И поскольку она еще не встретила того, кого могла бы полюбить — а отец не принуждал ее — то находились и такие, кто решил добиться ее силой.
— Твой отец хочет видеть меня. — просто сказал Парлонн. Он ожидал этого.
