В Малой Азии советские войска держали два изолированных плацдарма на азиатской стороне Дарданелл и Босфора, чтобы не позволить немцам блокировать движение в проливах. На Кавказе Красная Армия отступила к линии государственной границы и пересечь ее противнику не дала. Тяжелые горные условия и растянутые донельзя линии снабжения — чтобы довезти условный танк до кавказского фронта его сначала нужно сделать в Германии, доставить по железной дороге до побережья Адриатического моря, погрузить на транспорт, перевезти в один из Сирийских портов, выгрузить, после чего чуть ли не тысячу километров своим ходом гнать горными дорогами — делали любое немецкое наступление в этом месте практически невозможным. До тех пор, пока немцы не захватили проливы за кавказское направление можно было особо не переживать.
— «Говорит Москва: от Советского информбюро. Вчера двадцать третьего декабря Красная Армия перешла на западном направлении в генеральное контрнаступление», — возле радиоточки, казалось, собрался весь госпиталь. — «Части Западного и Резервного фронтов нанесли неожиданный и сокрушающий удар на Брянском и Смоленском направлениях. Здесь немецкие войска имели тринадцать танковых, тридцать три пехотных и пять мотопехотных дивизий. Враг рвался к Москве, имея целью окружить столицу нашей родины, перерезать коммуникации и сломить сопротивление советского народа».
Какой-то хохмач на другой стороне собравшейся толпы что-то было ляпнул насчет перерезания коммуникаций, но на него тут же все зашикали: качество трансляции и так было отвратительным — старый динамик надсадно хрипел, и порой голос совсем скрывался в помехах. Левитан меж тем продолжал.
— «В первый же день противник был отброшен на пять-семь километров. Были освобождены населенные пункты Новониколаевский, Жирятино, Летошники Брянской области. В Смоленской области были освобождены Сафоново, Лесное, Мишенино, Струково, Верхнеднепровский. Ведутся бои на подступах к городу Дорогобуж. Части Красной армии стремительно приближаются к самому Смоленску, разгромленные германские подразделения беспорядочно отступают, оставляя на поле боя технику, вооружение и прочие трофеи. За первый же день наступления были разгромлены две пехотные дивизии, уничтожено порядка трех тысяч человек, тридцать танков, сорок один самолет, несколько десятков артиллерийских орудий. Четыре сотни гитлеровцев оказавшись в окружении сложили оружие. Хвастливые заявления германского командования о скором захвате Москвы, как оказалось, не имеют под собой никакого основания».
Это заявление вызвало целый шквал одобрительных и просто радостных возгласов. Люди мгновенно начали улыбаться, радостно комментировать происходящее и увлеченно хлопать друг дружку по плечам.
ЗЫ Небольшая сводка с фронтов. Продолжаю сидеть в Киеве, из города военнообязанных мужчин говорят, что уже не выпускают: ловят и ставят под ружье. Проверять насколько это правда на себе не хочется совершенно. Иногда за окном бахает, но глобально пока тихо. Пишется с трудом.
Глава 13
Небо над северной Германией, 29 декабря 1944 года.
— Скорость двести пятнадцать, высота двадцать три сто, курс сто шестьдесят четыре, — дежурно отрапортовал штурман, который в условиях ночного полета был, пожалуй, самым важным членом экипажа тяжелого бомбардировщика. — Деять минут до пересечения береговой линии, пятьдесят пять минут до цели.
В качестве цели для армады британских “Ланкастеров”, поднявшихся этой ночью с аэродромов на юге Англии был небольшой городок Фаллерслебен в сорока пяти милях от уже превращенного в руины — не полностью, конечно, но от центра практически ничего не осталось — Ганновера. Город этот был в первую очередь интересен англичанам тем, что там находился один из крупнейших и, пожалуй, самый современный автомобильный завод Третьего Рейха, что делало его достаточно лакомой целью для бомб союзников.
— Принял, — отозвался майор (эскадрон лидер в английской классификации) Ирвинг, переключился со внутрисамолетной связи на внешнюю и затребовал доклады от командиров подчиненных ему машин. Те незамедлительно ответили — все были на месте, никто не потерялся в темноте, что, не смотря на опыт экипажей, порой все же случалось. — Подлетаем, быть готовым к появлению противника.
За последние пять лет майор совершил уже под сотню боевых вылетов, сбросил на немецкие города и заводы бесчисленное количество бомб, трижды горел, девять раз терял членов экипажа, но каждый раз возвращал самолет на аэродром. Хотя два раза после жестких посадок крылатые машины пришлось списывать: восстанавливать корпус более похожий на швейцарский сыр чем на самолет было дороже чем сделать новый. Тот случай в начале 41 года, когда ему пришлось прыгать из потерявшего управления самолета так и остался единственным подобным опытом. Заживший, но ноющий порой на погоду перелом ноги — неудачно приземлился на спрятавшуюся под снегом корягу — напоминал о январском вылете четырёхлетней давности гораздо лучше, чем Крест ВВС, приземлившийся на китель по результатам той операции. Впрочем, нельзя не отметить, что после начала боевых действий на востоке, эффективность германского ПВО существенно снизилась, просто за счет отбытия на фронт — а зачастую и гибели там — значительной части пилотов, отчего боевые вылеты теперь проходили гораздо более спокойно.
— Курс сто пятьдесят девять, — вновь подал голос штурман. — Восемь минут до цели.
— Принял, — Ирвинг бросил быстрый взгляд на компас и коротким движением скорректировал курс самолета.
К этому моменту уже практически рассвело — с правой стороны было еще темно — и можно было уверенно рассмотреть проплывающую внизу землю. Поскольку целью в этот день был относительно небольшой объект — ну во всяком случае по сравнению с целым городом — ночное бомбометание полностью исключалось. Небольшой минус — температура стабильно опускалась по ночам до трех-четырех градусов — заставил выпасть из воздуха всю влагу на землю в виде тонкого снежного покрова, отчего прозрачность атмосферы была максимальной. Казалось, можно разглядеть на земле каждое отдельное дерево и каждую крышу.
Командир, ведущий за собой эскадрилью, еще раз связался со следующими за ним машинами: вражеских истребителей было не видно. Последние месяцы в воздухе над Германией стали во множестве появляться новые реактивные истребители, ставшие для тяжелых бомбардировщиков союзников немалой угрозой. Четыре 30-мм пушки, возможность нести неуправляемые ракеты воздух-воздух, плюс высокая скорость перехвата делали их крайне опасными для медлительных четырехмоторных бомбардировщиков. Оставалось радоваться, что прожорливый реактивный двигатель серьезно ограничивал немцев в применении новейших машин и не позволял “закрыть” ими все побережье Северного моря.
— Вижу дымный след! На два часа у земли, — неожиданно ожила рация, — еще один! И еще!
Ирвинг, сидящий на месте первого пилота слева обзора на право не имел, поэтому к остеклению кабины прилип второй пилот.
— Подтверждаю!
— Нижним стрелкам приготовится к отражению атаки реактивных истребителей противника! — Тут же отреагировал командир эскадрильи, — держать строй! Не распадаться!
Последняя команда как показали дальнейшие события была ошибочна. Приняв дымные следы за последствия работы реактивных двигателей — в утренних сумерках ошибиться было очень просто — англичане сами подставились под массированный удар зенитных ракет. Заработали было нижние оборонительные турели, посылая навстречу несущейся смерти сотни стальных снарядов, однако сбить набравшую полный ход в восемьсот километров в час — стрелков просто не учили стрелять по столь быстро движущимся целям, да и строго вертикально самолеты обычно не летали — с ручным наведением было практически невозможно.
Подрыв первой же ракеты, бахнувшей где-то внизу привел к тому, что R5570, шедший слева от лидера мгновенно скрылся в огненной вспышке и развалился на куски. За первым подрывом последовал второй и третий, стало ясно, что на этот раз их встретили отнюдь не «Мессершмидты».
