до «тела», и шансов у них совсем немного.
Наши пилоты, судя по всему уже успели понюхать пороху и подставлялись по дурному под крыльевые пулеметли спереди и не атаковали со стороны задней полусферы, прикрытой MG-15 бортового стрелка. Максимально полно используя свое преимущества в скорости и маневренности, атаковали так, чтобы не попадать в прицел противника. Двоих 'лапотников2 сбили сразу, в первом же заходе на цель. Один из них рухнул в Березену, не более чем в километре, около дамбы, а другой взорвался в воздухе, падая на землю в виде трех крупных фрагментов и множества мелких обломков. Третий пикировщик, получив в двигатель пушечную очередь, задымил и резко отвалил в сторону, разматывая за собой черный шлейф дыма, упав где-то среди деревьев на западном берегу.
Остальные самолеты, окончательно сломав строй, торопливо вышли из боя, и неприцельно сбросив оставшиеся бомбы, на полном форсаже взяли направление на запад, уходя на свой аэродром. Уже в самом конце очень не повезло еще одному: пристроившийся к нему в хвост «ишачок», скорее всего повредил управление рулями высоты. Сбить не сбил, но после этой атаки, немецкий самолет летел как-то тяжело, неуверенно рыская из стороны в сторону. Может и не сможет добраться к себе, навернется по дороге… Только в этот момент я не понял почему наши летчики не стали преследовать дезорганизованного противника.
Уже позже, когда я смог задать этот вопрос командиру этих ребят, мне с сожалением объяснили, что горючего и боеприпасов у эскадрилии И-16 было в обрез, максимум еще на два-три вылета, и когда им пополнят запасы и того, и другого, никто из командиров не имел ни малейшего понятия…
А на земле межу тем шел ужасный бой, до последней железки и капли крови. Как мне потом сообщил Крейзер, та первая серия авиабомб унесла жизни пятерых бойцов, еще несколько человек были ранены и контужены. После третьего захода добавился артобстрел. На этот раз он продлился куда дольше. Противник как будто, вымещая свою злость за так удачно сорванный авианалет и погибших камрадов, словно старался израсходовать все имеющиеся боеприпасы. Противник непрерывно обстреливал позиции почти сорок минут.
На слух, одновременно работали крупнокалиберные орудия из-за Березины, и более мелкие минометы с плацдарма. Немецкий командир явно сйчас использовал всю имеющуюся в наличии огневую мощь, для того что бы при атаке не было осечки. Ему нужен гарантированный успех.
Такая мощная огневая подготовка наступления противника, конечно же не была безрезультатной.
Мы понесли достаточно ощутимые потери и в технике, и в живой силе. Практически прямым попаданием снаряда был безвозвратно уничтожен один из легких танков, серьезно повреждена ходовая часть другого БТ. Еще оказался разбит крупным осколком двигатель одного из четырех
Т-28 — снаряд угодил точно под корму танка, рядом с МТО. Экипаж, который предусмотрительно укрылся от обстрела в наспех отрытой щели, смог сразу же потушить вспыхнувший бензин. Сам танк после этого повреждения двигаться самостоятельно больше не мог, только на буксире. Зато вполне мог вести огонь из капонира.
Потеря пяти человек от первых бомб была цветочками. Основной урожай сняла вражеская артиллерия — потери среди пехоты и остальных бойцов оказались более значительными. Даже хороший окоп — не танк, его с места не сдвинешь и броней не закроешь, а время на то, чтобы пристреляться, у фашистов имелось.
Незадолго до окончания артподотовки, пока легкий ветерок не снес в сторону вставшую бурым облаком, поднятую взрывами пыль и дым, с обоих флангов практически одновременно штурмовые группы проотивника начали стремительную атаку, подобравшись на исходнные по лесу под прикрытием грохота артподготовки. Немецкий командир, именно на эти группы и возлагал особую — или, скорее, последнюю надежду: пока русские будут укрываться от мин и снарядов, его пехотинцы сумеют подобраться если не к самой линии окопов, так хотя бы на расстояние одного-двух бросков до них. Когда они ворвутся в траншеи русских иванов, остольное будет делом техники и немалого боевого опыта. Чему, чему а захватывать оборонительные позиции противника их учили, и очень хорошо. А уже во время,когда в траншеях начнется рукопашная, в атаку пойдет оставшаяся броня.
Опустив бинокль на грудь и повернувшись к Крейзеру, произнес:
— Похоже, что события тут развиваются, как мы и задумывали Яков Григорьевич?
— Полностью согласен с вами Александр Андреевич. — полковник удовлетворенно кивнул, при этом слушая по полевому телефону доклад из передовых подразделений.
Положив трубку он добавил: — Пока противник действует именно так, как мы с вами и предполагали.
— Тогда, как в гимне поется? Начинаем наш последний и решительный…
— Согласен, Александр Андреевич, — присоеденившийся к нашему разовору начальник штаба устало кивнул.
— Ну раз правильно понимаешь ситуацию, тогда давай действуй. Но очень осторожно. Вопросы есть?
— Никак нет, товарищ полковник, вопросов нет. Начинаем работатьпо мосту?
— Да, пора полностью обрубить фрицам возможность перебрасывать через реку подкрепления и боеприпасы, а заодно не позволить доставлять горючее.
— Кстати у наших саперов как дела, доклад от них был? — Мой вопрос не застал Крейзера врасплох.
— Мост полностью готов к подрыву, заминированы все опоры, кроме того дополнительные заряды размещены под пролетами и берегу в местах примыкания мостового полотна, — кратко и по существу доложил командир «Пролетарки». — Командир саперной группы гарантирует, что восстановить мост будет невозможно, только новый строить! Ну, или понтоны наводить, ниже по течению.
— А что с дамбой?
— Дамба тоже подготовлена к подрыву.
— Саперы чем сейчас заняты?
— Заканчивают работы по минированию разведанных бродов. Правда, после этого ни мин, ни тротила не останется, все запасы выгребли.
— Ну что же, Яков Григорьевич, добро. Пусть твои саперы ждут команды до последнего, коль уж взрывать переправу, так вместе с немецкими танками и прочей техникой и личным составом!
— Ясно, так и сделают!
— А выделенные нам бомбардировщики мы пока прибережем. Все что останется на переправе и дамбе после подрва приказываю уничтожить силами артиллерии. И дайте отмашку штурмовикам, пусть тоже поработают, пора им начинать входить в дело.
— Засиделись «Илы» на аэродроме, самое время им полетать. — Согласился со мной Крейзер.
— И вот что… Это очень важно… Приминение штурмовиков без истребительного прикрытия категорически запрещаю, карать за это буду нещадно, вплоть до расстрела по закону военного времени! Ясно?
— Куда уж ясней…
— Товарищ полковник, с аэродрома ИАП ответили?
— Только что. Готовы к вылету на сопровождение, ждут отмашки от «Илов».
— Это прамильно. Пусть выполнят два прохода над шоссе, сбросят все, что имеют. После дозаправки и пополнения боекомплекта помогут бомбардировщикам.
— Подерживаю, потери после последнего налета у них серьезные. Потрепали ребят «сто девятые».
— Потрепали, — я закаменел лицом, — но если бы не их «Ишачки», совсем туго им бы пришлось.
Отлично летуны отработали, отогнали немцев.
— Хорошо, и самое главное вовремя командывание нам с авиацией смогло помочь, так что вовсе без воздушного прикрытия мы не останемся. — И продолжил, выдержав недолгую паузу:
— Интересно, когда же немцы двинуться через переправу?
— Скоро. Вон уже их артиллерия начинает пристрелку.
— Так что, через час жду доклада об уничтожении переправы. Полном уничтожении! Ничего иного слышать не желаю. После выполнения основной задачи пускай отработают по дороге на западном берегу и предмостному квадрату — нечего фрицу там делать!
— Ясно. Распоряжусь.
Я уже выходил с НП, когда услышал как командир-танкист обращается к Яков Григорьевичу:
— Товарищ комдив, разрешите вопрос? А нам когда уж в бой? У моста вроде как повоевали немного, а сейчас опять стоим, приказа ждем.
— Да вот уже практически дождались, — хмыкнул Крейзер. — О чем мы с вами приватно говорили, хорошо запомнили? Тактику «ударил — отошел» запомнили? Огонь и маневр, никаких танковых дуэлей и прочей дурости. Экипажи беречь как зеницу ока, лично проконтролирую.
— Отлично помню товарищ полковник! Танки новые построим, помощнее нынешних, а вот чего они будут стоить без обученных людей?
— Молодец танкист — правильно понял! Тем более их дома семьи ждут. Живых и с медалями на груди. Приказ поступит буквально в течение часа,
