тело и небрежно потрепала по густой гриве тянувшегося к девушке черного коня.
Наутро по всему Щецину прошла весть о том, что Всевед, подкупленный золотом франков, пытался подпоить священного коня дурманящим зельем. Само зелье было найдено в храме, где возле трехглавого идола лежал и мертвый жрец. На теле не было найдено ни единой раны, но лицо искажал такой ужас, что тут же пошел слух, что сам Триглав поразил Всеведа за его кощунственный замысел. Франки и ободриты, не дожидаясь пока разъяренная толпа растерзает их за святотатство, бежали из Щецина. Им не препятствовали – старейшины города, не желая раньше времени ссориться с королем Карлом, не были заинтересованы в смерти легата.
Новый жрец Триглава, Ядун, давний соперник Всеведа, взялся провести обряд гадания. Во внутреннем дворе храма, в присутствии всех старейшин, младшие жрецы положили на землю девять копий. Потом вывели из храма вороного коня. Ядун – тощий мужчина с костистым лицом, обрамленным черной бородой, - вскинул руки, призывая своего бога.
- Триглав-Всеядец, владыка небес, земли и преисподней! Скажи, угоден ли будет тебе поход на ободритов? Нужно ли нам откликнуться на зов Драговита, князя велетов?
Вороной, как-то хищно оскалившись, покосился на старейшин налитым кровью глазом и, гордо подняв голову, трижды прошел взад и вперед через копья, не задев ни одного. Все присутствующие разразились воинственными криками. За всеобщим ликованием мало кто заметил укрывшуюся в тени молодую женщину в жреческом облачении и с золотой повязкой на глазу. Второй глаз Инги горел адским торжеством, алые губы кривились, обнажая зубы в злой улыбке.
Королева Фастрада лениво потянулась на роскошном ложе, устланном византийскими шелками и, сбросив покрытое замысловатыми узорами покрывало, забросила голую ногу на спящего рядом Карла. Не открывая глаз, король что-то пробурчал себе под нос и, внезапно повернувшись, сгреб супругу в охапку, подминая ее под себя и наваливаясь сверху.Молодая женщина, обхватив ногами мужскую талию, громко стонала, извиваясь под могучим телом и чертя ногтями на обнаженной спине кровавые борозды. Наконец, ритмично двигавшаяся внутри нее мужская плоть напряглась и запульсировала, орошая семенем женские недра. С удовлетворенным вздохом, король слез с жены, опрокидываясь на спину и кладя руку на живот Фастрады. Та, ухватив его ладонь, опустила ее ниже, накрыв ею свое лоно.
- Я буду молить Бога, чтобы именно сегодня, - горячо сказала она, - ты зародил во мне сына. В такую ночь и в этом городе, он должен родиться особенным.
- Почему бы и нет, - король встал, набрасывая на плечи льняную рубаху, - здесь, у Престола Святого Петра, может родиться выдающийся священник или аббат.
- Я надеюсь на большее, - почти прошептала Фастрада, но Карл, натягивая штаны, все же услышал ее и снисходительно кивнул в ответ.
-Может и так, - кивнул он, - например, епископом. Ладно, мне пора. Я попрошу Его Святейшество передать свое благословление твоему сыну…То есть нашему сыну.
Он одел сине-зеленый плащ и, улыбнувшись Фастраде, вышел из покоев. Королева, раздосадовано прикусив губу, тоже начала одеваться.
-Ваше Величество, - нежный голосок послышался от дверей и на пороге появилась миловидная девочка, лет четырнадцати, с длинными светлыми волосами и голубыми глазами, - ох, простите, я надеялась застать отца.
Фастрада с трудом подавила раздражение, нацепив приветливую улыбку – зная о любви Карла к своим дочерям, она не могла себе позволить проявлять к ним открытую неприязнь. Эта хоть еще нормальная – в чем-то даже Фастрада видела в ней себя в юности. Да и планам королевы эта девчонка никак не угрожала.
-Все в порядке, Ротруда, - сказала она, - король сейчас беседует с папой и, похоже, это затянется надолго. Может, я могу тебе чем-то помочь?
-Я слышала, что скоро к отцу приедут греки, - девушка залилась алой краской, - это значит, что меня увезут в Константинополь?
-Это решит твой отец, - королева усадила девочку на кровать рядом с собой, положив ей руку на колено, - а ты бы хотела, наконец, увидеть своего жениха?
Девочка подняла взгляд на королеву и та, к своему удивлению, увидела в ее больших глазах крошечные слезинки.
-Нет, - чуть слышно ответила Ротруда.
Трапезная в Латеранском дворце была убрана с необычайной роскошью – понтифик не скупился на украшение своей резиденции. Всюду висели
