Впрочем, одна умная голова хорошо, а две – на порядок лучше. Это я про Магнуса. Я же вновь сижу на предназначенном лично для меня месте, делаю вид, что внимательно вслушиваюсь в очередной ушат извергаемых ромеями славословий, под коими таится искренняя ненависть к побеждающей в войне стороне. Ну а Магнус шепчет на ухо, что ничего стоящего за время моего недолгого отсутствия не произошло. А то я не догадывался! На сегодня более ничего важного даже не предвиделось. И вообще, пора бы заканчивать эти самые переговоры, официально заключать мир между Византией и Болгарией. После чего разъезжаться по домам с чувством исполненного долга. У каждого это чувство будет свое, да и сладость победы или горечь почти что поражения сильно различны, сами понимаете. Но мир или хотя бы перемирие нужно всем. Даже Руси, несмотря на то, что мы в этой войнушке даже краем не участвуем.
– Что-то важное? – почти беззвучный шепот Магнуса.
– Да.
– Срочно?
– Не настолько, чтобы нарушать все вот это, – кривая усмешка и жест в адрес разговорившегося протасикрита, начальника канцелярии базилевса. – Но в то же время настолько, чтобы обсудить сразу после завершения.
– Заинтересован и обеспокоен.
Побратим нынче довольно лаконичен. Настроение такое или просто не хочет привлекать к нам внимание более обычного? Как по мне, скорее верно второе предположение. Хоть и кичатся ромеи своим языком, считают, что все должны его знать, а сами они другие учить не обязаны, на деле же все несколько иначе. Те, кому по должности положено, знают порой самые экзотические наречия вроде печенежских или хазарских. Понимают, что в делах политики невместно корчить из себя правителей всего мира. На деле таковыми не являясь.
Пошло еще почти два часа утомляющих речей, но я все же был доволен. На завтра назначили окончательное подписание мира, потом должен был состояться посвященный сему событию «праздничный» пир… Пусть ромеям он был явно неприятен, но они все же сами его предложили. Традиции, те самые, что сковывали их не один век, являясь по большей части уже не помощью, а гирями на ногах. И все!
Магнус, всегда обладающий большим запасом терпения, не изменил себе и в этот раз. Вопрос он задал, лишь когда мы оказались в выделенной нам части крепости. Да еще и отгородились от всех закрытой дверью и надежной стражей. И не прямой, что характерно.
– Ратмир зверствует по твоему приказу, это понятно. Ты опасаешься предательства? – Предают союзники, брат. Здесь же можно говорить лишь о интриге правителей недружественной страны.
– Это будет опасно для всех. Для устроителей тоже…
– Но риск того стоит, – вздохнул я, подходя к окну и глядя на заходящее солнце. Оно было кроваво-красным, напоминая о реках пролитой крови. Необходимой крови. – Базилевс – воин, привыкший не просто командовать издалека, но и быть рядом с опасностью. Если он прикончит Самуила, Болгарское царство падет. Нет никого, кто способен перехватить нити, на которых держится все.
– Роман, он крумид.
– Оскопленный… неполноценный. Ромеи знали что делали, пресекая грозную династию. Даже если он сумеет добиться полного подчинения, месяцы смуты перечеркнут многие одержанные Самуилом победы. Если не все.
Жрец Локи задумался. Сидел, сплетя руки в замок и оперевшись на них подбородком. Я не мешал, сам зная, как это неприятно, когда сбивают с мысли. Дождался. Магнус расплел руки и резко поднялся.
– Если это ромейский базилевс, то он должен был позаботиться о пути отступления. Река!
– Я приказал отправить гонцов. Наши люди на драккарах будут готовы ко всему. А Эйрик не даст ромейским дромонам пойти вверх по Дунаю, я верю в его ум и понимание ситуации.
– Не о том я мыслю…
– Тогда о чем?
Жрец Локи и мой побратим вновь сплел руки совсем в уж непонятном варианте и даже закрыл глаза. Стоял так с минуту, а потом резко потянулся за мешочком с рунами. Вынул несколько из них, пробормотал что-то себе под нос… Затем одна руна отправилась обратно, на ее место еще две. Та-ак, кажется, Магнус получил удовлетворяющий его результат. Ну точно. Выражение лица сменилось на более спокойное, все вынутые руны отправились в мешочек, а тот, в свою очередь, занял свое законное место на поясе. Анализ завершен, теперь точно. А эти атрибуты… Не знаю, не знаю. Все же лично мне они напоминают просто инструменты для максимального сосредоточения, транса, в котором мозг выходит на максимальные обороты. Хотя ничего не отметаю… Достаточно вспомнить мое появление в этом времени. М-да…
– Ромейские суда не будут искать боя, они лишь средство удрать. Но это если мы правы и нападение состоится. И если это базилевс Василий. Все одно, Хальфдан, шли еще гонца к реке.
– Цель? Если начнется – надо ударить первыми, сжигая те три судна. Сил хватит.
– Но в случае…
– …невиновности базилевса? Ты сам в это веришь, брат? Только ему выгодно такое. Мы ни при чем, а Самуил пошел бы иным путем, захоти он крови ромея. Ему не нужна ссора с нами, он помнит время Святослава. Болгария уязвима для удара с северного рубежа.
Не поспорить! Новый гонец был послан, Карнаухому было велено держать людей наготове. Я же надеялся, что мои, подтвержденные Магнусом, подозрения – все же плод разыгравшегося воображения. Очень надеялся…
Июль (червень), 989 год. Болгария, близ Переяславца
Петр Стоянов, ранее носивший имя Бранивоя, покачивался в седле, закрыв глаза, полностью отрешившись от всего внешнего. Знал, что скоро покою придет конец, начнется то, ради чего он притащился сюда аж из Лужицы, ныне Лаузица. И хотелось бы отказаться от опасного дела, да не было возможности. Совсем не было! Посланцам наместника Бога на Земле, Папы Иоанна, отказывать не принято. Отказ – верная смерть, зачастую незримая, от яда в вине или тонкого кинжала, что вонзит в спину посланец Рима, прикинувшийся нищим или бродячим монахом. Это они умеют, неслышимые, незримые, скользящие по улицам городов и скрывающиеся под тысячей ложных лиц.
Рим умеет искушать, манить к себе, давать то, что обещал и в то же время не до конца. Он это испытал на себе в полной мере. Тогда, еще в юности, когда земли его предков были завоеваны императором Оттоном Великим, перешли под власть его вассалов, многие предпочли смириться. А где смирение, там и готовность служить новым богам, раз уж старые оказались не так сильны, как то казалось.
Новые правители – новые правила, которые следует соблюдать и не пытаться идти против. Это Петр усвоил быстро, равно как и его отец с матерью. Нужно платить подати маркграфу, поставленному императором Оттоном? Значит, будем платить. Помочь или уж хотя бы не мешать появлению храмов нового, христианского бога? Право победителя, покориться и сохранить жизнь и большую часть имущества куда лучше, чем восставать. Ведь при восстании часто теряют вообще все. Нет уж, лучше поступиться частью и молиться всем, кто услышит там, на небесах, чтобы часть оказалась невеликой.
