Проснулось то же чувство, что и при первой встрече, – Клэри как будто узнала Себастьяна. К этому чувству примешалось еще одно, непонятное. Не симпатия, не отвращение… Клэри тянуло к Себастьяну. Может, виной тому его внешность? Он красивый, как Джейс. Правда, во внешности Джейса поразительны золотые тона; в Себастьяне же привлекают бледность и тени.
Хотя… Себастьян не такая уж и копия прóклятого принца. Цвет волос другой, однако черты лица, осанка, глубина и тайна черных глаз…
– Что с тобой? – мягким голосом спросил парень. – Ты пулей вылетела из дома… – Тут он заметил, как Клэри держится за столб, словно боится упасть без поддержки. – В чем дело?
– Разругались с Джейсом, – как можно ровнее ответила Клэри. – Можешь представить, каково это?
– Вообще-то, не очень, – виноватым голосом признался Себастьян. – У меня ни сестер, ни братьев.
– Повезло, – сказала Клэри, поражаясь горечи в собственном голосе.
– Да ну, брось. – Себастьян шагнул навстречу, и тут зажегся фонарь, пролив на парня с девушкой лужицу беловатого света. – Это знак, – заметил Себастьян, глянув вверх.
– Знак чего?
– Что я провожу тебя до дома.
– Я забыла дорогу. Выбралась тайком, чтобы прийти к вам, а путь назад и не помню.
– Тогда скажи хоть, у кого ты остановилась.
Клэри помедлила с ответом.
– Я не проболтаюсь, – пообещал Себастьян. – Клянусь ангелом.
Клэри уставилась на него. Что ж, сильная клятва – для нефилима.
– Ладно, – решила признаться Клэри, пока не передумала. – У Аматис Эрондейл.
– Отлично. Я точно знаю, где ее дом. Позволь? – Себастьян предложил взять его за руку.
Выдавив улыбку, Клэри отметила:
– Ты не слишком торопишься?
– У меня слабость к барышням, попавшим в беду.
– Сексист.
– Нисколечко. Господам в беде я тоже предлагаю помощь. Слабость у меня обоеполая. – Манерным жестом Себастьян вновь предложил взять его под руку.
Упрямиться Клэри не стала.
* * *
Закрыв за собой дверь чердачной коморки, Алек обернулся к Джейсу. Его глаза – обычно незамутненного, как спокойное озеро Лин, голубого оттенка – изменили цвет. Сейчас они напоминали Ист-Ривер в штормовую погоду. Шторм бушевал и в душе Алека.
– Сядь, – велел он Джейсу, указав на низкое кресло у стрельчатого окна. – Перебинтую тебе руку.
Комната, которую Джейс делил с Алеком под самой крышей дома Пенхоллоу, вмещала всего две узкие кровати, поставленные у противоположных стен. На крючках висела одежда, а через единственное окошко лился тусклый предвечерний свет. Алек вытащил из-под кровати спортивную сумку, шумно порылся в ней и достал наконец шкатулку. Джейс узнал в ней аптечку, какой Охотники пользуются, когда нельзя применить руну: обезболивающее, бинты, ножницы, марля…
– Не лучше ли подлечить меня руной? – спросил Джейс, больше из любопытства.
– Нет. Лучше если… – Резко замолчав, Алек бросил шкатулку на кровать. Кинулся к умывальнику и принялся остервенело мыть руки. Джейс наблюдал со сдержанным интересом, как взлетают над мойкой брызги воды.
В руке проснулась тупая, жгучая боль.
Алек подобрал аптечку и придвинул стул.
– Давай сюда руку, – сказал он, резко садясь.
Джейс послушно вытянул руку. Да, нехило порезался: кожа на всех четырех костяшках лопнула и раскрылась, словно кровавые цветы. Спекшаяся кровь облепила кисть бурой перчаткой.
– Болван, – скривился Алек.
– Спасибо. – Джейс терпеливо смотрел, как Алек пинцетом извлекает осколок стекла из-под кожи. – Так почему нет?
– Что – нет?
– Почему не залечить руку при помощи руны? Меня же не демон поранил.
– Почему, почему… по кочану. – Алек достал синий пузырек с антисептиком. – Боль пойдет тебе на пользу. Лечиться будешь, как примитивный: долго и неприятно. Может, извлечешь из этого урок. – Он плеснул на порезы жгучей жидкости. – Хотя сомневаюсь.
– Тогда сам начерчу руну.
– Угу, и я расскажу Пенхоллоу, как на самом деле разбилось окно, – предупредил Алек, накладывая повязку. Он затянул тугой узел, и Джейс поморщился. – Знал бы, что ты так на себя обозлишься, не стал бы ничего рассказывать.
– Стал бы, стал. – Джейс склонил голову на бок. – Просто я не думал, что ты из-за окна так расстроишься.
– Да я… – Закончив перевязку, Алек еще держал руку Джейса, скрытую под слоем окровавленных бинтов. – Зачем ты так с собой? Я не про окно, я про Клэри. Зачем себя казнить? Сердцу не прикажешь.
– В каком смысле? – ровным голосом спросил Джейс.
– Я же вижу, как ты на нее смотришь. – Взгляд Алека устремился куда-то далеко, мимо Джейса. – Хотя обладать ею не можешь. Это, наверное, потому, что прежде ты не желал недоступного.
Джейс пристально посмотрел на друга:
– Что у вас с Магнусом Бейном?
Алек вынырнул из задумчивости:
– Мы не… ничего нет.
– Я не идиот. Ты поговорил с Малахи, а после сразу связался с Магнусом. Не со мной, не с Изабель, не с кем-то еще.
– Кроме Магнуса, никто не мог ответить! Между нами ничего нет, – сказал Алек, но, заметив выражение на лице Джейса, добавил: – Больше ничего нет. Между мной и Магнусом больше ничего нет, понял?
– Не из-за меня, надеюсь?
Побледнев, Алек отпрянул, словно его хотели ударить:
– Ты о чем?
– Ты заблуждаешься в чувствах ко мне. Я нравлюсь тебе, потому что со мной нет проблем. Ты ничем не рискуешь. Не надо завязывать ни с кем отношений, потому что всегда есть предлог – я.
Джейс отлично понимал, что причиняет Алеку боль, однако сожалений по этому поводу не испытывал. В подобном настроении он заставлял страдать не только себя, но и близких. Обычное для него дело.
– Я все понял, – сдержанно произнес Алек. – Сначала Клэри, потом окно, сейчас – я. Ну и черт с тобой!
– Не веришь? Ну-ну. Поцелуй меня. Давай прямо сейчас.
Алек в ужасе уставился на Джейса.
– Вот видишь. Я красавец, каких поискать, и все же не нравлюсь тебе настолько сильно. Магнуса ты оттолкнул не из-за меня. Ты боишься открыться. Открыть всем, кого любишь по-настоящему. Любовь заставляет лгать. Эту истину поведала мне королева Летнего двора. Не суди меня за ложь о чувствах, потому что лжешь сам. – Джейс поднялся на ноги. – И сейчас ты снова солжешь.
От боли мышцы лица у Алека будто окаменели.
– Что ты имеешь в виду?
– Солги для меня, – попросил Джейс, снимая с крючка куртку. – Солнце садится, а значит, все возвращаются из Гарда. Соври, что мне плохо, и я останусь тут, наверху. У меня помутилось в глазах, я споткнулся и ударился об окно.
Алек посмотрел ему в глаза:
– Хорошо, будь по-твоему. Если скажешь, куда намерен идти.
– В Гард. Выручать Саймона.
* * *
Время между сумерками и наступлением ночи мама Клэри всегда называла часом синевы. Свет в такой час особенно ярок и необычен, и картины писать лучше времени не найдешь. Только шагая по улицам Аликанте, Клэри поняла смысл маминых слов.