— Так ему и положено так действовать, — усмехнулся Берия. — Молодой. Горячий.
— Да уж, — покачал головой Сталин, — дрова ломать товарищ Рычагов умеет. Он хоть и толковый офицер, но слишком заполошный.
— И еще ему остро не хватает образования, — добавил Шапошников. — Хотя офицер он, безусловно, одаренный и весьма умелый. Самородок, так сказать.
— Требующий огранки, — добавил Берия с улыбкой.
— Так может нам, как старшим товарищам заняться его подготовкой? — попытался поддержать шутливую, но очень удачную тему Тухачевский.
— Вот вы и берите его под свое крыло, — сказал Сталин. — Вы – первый заместитель наркома обороны. Много работаете с оперативной информацией и прекрасно зарекомендовали себя как штабной и командный работник.
— Но я ведь не летчик, — развел руками Тухачевский.
— И это мешает вам совать нос в авиационные дела? Вон, какие бучи на комиссиях устраиваете. И, что удивительно, небезрезультатные. Я читал отзывы. Конструкторы очень высоко оценивают ваши замечания и прислушиваются к ним, а не отмахиваются, как от глупостей высокопоставленного чиновника. Мы потому вас и направляем на как можно большее количество подобных совещаний.
— Ну что вы, товарищ Сталин? Так небольшие замечания. Тут деталь, там деталь. Не авиатор я, чтобы дельные предложения давать.
— Не прибедняйтесь, — усмехнулся довольный Хозяин. — Вспомните как вы стали грудью на защиту проекта реактивных двигателей, ради которых даже пробили научно-исследовательский институт. Сколько шума было, помните? А месяц назад на мой стол лег отчет об испытаниях первого образца турбовинтового двигателя. Криво и убого, но этот аппарат на стенде отработал сорок часов. А это – колоссальный прорыв. Ни у немцев, ни у англичан по нашим сведениям таких успехов никто не показал. Да и занимаются они традиционными реактивными двигателями. А ведь еще полгода назад злые языки на вас наговаривали всякие небылицы. Но вы не ошиблись. И партия в вас не ошиблась. Да, стендовые испытания показали, что его двигатель – это еще сырая конструкция, но это совсем иное, нежели гадать о принципиальной реальности подобных решений. И это все, благодаря вам. Так что, не нужно прибедняться. — Тухачевский немного потупил взор, выражая легкое стеснение.
— Товарищ Сталин, — помявшись, произнес Тухачевский. — Но ведь для понимания перспективности турбовинтовых двигателей не требуется знать всю специфику использования авиации. Достаточно просто хорошо разбираться в технике. Моей заслуги в этом никакой нет. Я просто помог талантливому человеку работать. На моем месте так бы поступил каждый.
— И тем не менее, — в усы улыбнулся Сталин. — Партия высоко оценила этот успех. Тем более что таких эпизодов за вами числится уже немало. Кроме того, возможно вы сможете просветить товарища Рычагова по поводу того, что такое общевойсковой бой и поможете ему понять бесконечно высокую роль связи. А то до меня неоднократно доходили слухи о том, что он недопонимает и недооценивает значение радио на борту самолетов. Доходило до абсурда, вроде предложений снять радиостанции для облегчения истребителя в бою. Офицер-то он толковый, но местами прямо как ребенок, так и не поднявшийся выше рядового летчика-истребителя.
— Хорошо, товарищ Сталин, — медленно и как-то нерешительно кивнул Тухачевский. — Я возьму над ним шефство. Но дело ведь для меня новое, не освоенное. Самому нужно разобраться, подходы к человеку найти. Он ведь у нас парень непростой – с характером. Да и не педагог я.
— Так и мы поможем, если что выходить не будет, — продолжил легкое юродство Сталин. — Как, товарищ Ворошилов, поможем молодежи?
— Отчего же не помочь? Конечно, поможем, — отозвался Ворошилов, впрочем, без всякого энтузиазма. Что за субчик этот Рычагов он был хорошо наслышан, да и сам некое знакомство имел. Зубная боль, а не человек. Впрочем, не ему доверили его уму-разуму учить, и то хлеб.
— А как мы все это оформим? — спросил Тухачевский. — Он ведь на Дальнем Востоке, а я тут. В командировку отправим?
— Давайте мы его к вам приставим консультантом по авиационным делам, — предложил Ворошилов.
— Хорошо. Товарищ Сталин, но мне потребуется помощь других старших офицеров. Нужно будет организовать регулярные штабные игры. Тут нам и моряки, и летчики, и танкисты – все понадобятся.
— И как часто вы хотите организовывать такие учебные военно-штабные игры? — без малейшего налета заинтересованности спросил нарком ВМФ Смирнов, явно не горящий желанием во всем этом участвовать.
— Как можно чаще. Это ведь позволит не только повысить взаимодействие на уровне родов войск, но и продумать да обсудить сложные ситуации. Пережевать их так сказать, разобрать на детали и добиться понимания у каждого участника такой игры. Да и для оперативного искусства это дело пойдет только на пользу – пусть игровой, а все одно – опыт. Пойдем, так сказать, по суворовским стопам. Он ведь в юности так и учился, изучая и разбирая сражения прошлого и переигрывая их то так, то иначе.
— Я думаю, товарищи, эту инициативу нам стоит поддержать, — обратился Сталин к Смирнову с Ворошиловым. Те молча кивнули, открыто выступить против Сталина Смирнов не мог, а Ворошилову было в целом все одно, главное, чтобы его не доставали. — И еще, товарищ Тухачевский, — продолжил Сталин, — вы нам отрекомендовали Рычагова, вам за него и отвечать. Так что не подведите нас.
— Не подведу, — коротко кивнул, слегка поникший маршал. Высказался на свою голову. Сталин это заметил, но вида не подал. Впрочем, киснуть Тухачевскому не позволил.
— Что вы конкретно предлагаете по Монголии?
— Нам нужно заранее подготовиться к летней кампании следующего года. Для этого в Улан-Удэ я предлагаю к марту следующего года перебросить второй армейский корпус, первую механизированную, одну легкую бомбардировочную, одну легкую штурмовую и две истребительные дивизии. Как вы понимаете, я имею в виду наши лучшие авиационные части и единственную полностью укомплектованную по новым штатам автобронетанковую часть. Это очень важный момент – японцы должны будут встретиться с самыми лучшими нашими бойцами. Чтобы завершить логически эту театральщину предлагаю уже сейчас начать ротацию личного состава, дабы на тех пограничных рубежах были собраны самые толковые пограничники. Да и бойцам всех четырех авиадивизий было бы недурно начать серьезно изучать карту местности, так как там очень непростой рельеф и ориентироваться на нем будет сложно. Кроме того, — сказал после небольшой паузы Тухачевский, — нам потребуется около пяти тысяч грузовых автомобилей и порядка пятисот легких тягачей, чтобы все эти войска можно было оперативно перебросить в долину реки Халхин-Гол.
