Считает, что он – истребитель!" — закончил за меня Сергей. — Николай Николаевич, — продолжил я, — ещё три недели назад сказал, дома у Чкалова, и вчера тут, что И-180-го не будет. Будет И-185 двух модификаций: средневысотный истребитель непосредственной поддержки и высотный истребитель-перехватчик, если Швецов закончит доводку высотного мотора М-71ФН-К
— И что нам делать?
— Выполнять задание главного конструктора! Доказать, что без М-88 постройка И-180 невозможна! Что в заданных массо-габаритах невозможно расположить радиостанцию, оружие, что самолёт превращается просто в рекордный, а не в истребитель. И это ОЧЕНЬ ответственное задание. Именно поэтому вам, Артём Иванович, его и поручили. Работа конструктора ведь не состоит из одних побед и победных реляций. Мы же движемся вперёд методом проб и ошибок.
— И расчетов! — добавил Гуревич.
— И расчётов! Согласен. Николай Николаевич рассчитывал, что М-88 придёт, а он – завис на стендах. И из хорошей машины получилось ничто.
— Так, может быть, вы доведёте М-88, как швецовские? — спросил Микоян.
— Я не доводил М-62, М-82 и М-71. Это сделал Швецов и его команда! Я получил Сталинскую Премию, потому, что Швецов решил, что моя идея сдвинула его дело с "мертвой точки". Давайте не будем преувеличивать мою роль в этом вопросе. Я, больше, выступаю в его команде как генератор идей, а не как конструктор. У меня нет специального образования. Я – лётчик. Это моя профессия и, если хотите, призвание. То, что приходится заниматься ещё и другими делами: просто – стечение обстоятельств!
Тут зазвонил телефон, и Владимир Константинович сказал: "Давай в Чкаловский! Быстро! "Мессершмитт" привезли! Из Испании, республиканцы захватили!" Быстренько распрощался с гостями, они порывались ехать со мной, но я отказал, т. к. не знал уровня доступа, сказал, что и меня могут не пустить. Добивайтесь официального разрешения посмотреть будущего противника! Когда приехал на аэродром, "сто девятый" уже стоял на колёсах, и ему монтировали крылья. Узкий хищный нос с чуть опущенным коком винта, двигатель явно перевернут, потому, что выхлопные коллекторы внизу, сверху – два пулемёта 7,9, синхронизированных, в крыльях ещё два, таких же. Техники подняли капот: непосредственный впрыск!!! Фирма ЮМО. В боковых стёклах – несколько пробоин, кабина залита кровью. Лобовое стекло необычайно толстое. Фонарь отбрасывается в сторону, влезать в кабину можно только с одной стороны. От кабины к килю тянется антенна. В воздухозаборнике трава и земля. "На пузо садился! Проходил над позициями республиканцев, они ранили лётчика, тот сел на вынужденную на нейтральной полосе. Республиканцы сразу пошли в атаку и на руках вытащили машину к себе" – сообщил Коккинаки. Открыли боковой люк: вот она, радиостанция! "Телефункен". Верхнерасположенные стабилизаторы с небольшими подкосами. Сзади корпус выглядел длинным и узким. Стефановский, осмотрев кабину, заявил, что он в неё не влезет! "Худой он какой-то!" Так у Мессершмитта появилось прозвище. Бросилось в глаза узко расположенное шасси, и уборка шасси выполнялась от себя в сторону. Справа на приборной доске – кран уборки шасси: Вверх – убрать, вниз – выпустить. Ручного выпуска не было. Супрун сказал, что при повреждении системы, замки открываются переводом ручки вниз и шасси выпадают, под своим весом встают на основные замки. Удобно! Корпус и крылья были полностью металлическими, никакого перкаля нигде не было. На земле машина не впечатлила. "Очень обманчивое впечатление! — сказал Сергей, — Этот зверь на пикировании развивает скорость до 700 км/час. "Ишак" так не может. На такой скорости у него слетит вся обшивка. Вывод из пикирования у него свободный, для этого рули глубины сделаны выше, чем крылья. Посмотри, какой закрылок! Он не клинит, на любой скорости. Может выполнять роль воздушного тормоза. Управляется вон той кнопкой! Теперь пошли к передней кромке. Это – предкрылок, и он автоматический. Он повышает подъёмную силу крыла в начале манёвра. Это машина для вертикального манёвра. Вспомни, с какой лёгкостью мы с тобой расправляемся с лётчиками, привыкшими к бою на виражах! Потому, что мы выше и скорость у нас больше. А здесь это заложено в конструкцию. Атаковал – оторвался, вышел из боя – набрал высоту, атаковал – оторвался. Это очень ранний вариант: С1 "Карл". Всё равно, очень опасный противник для "ишаков"" "А почему прицел сдвинут в сторону?" "Чтобы не отклонять голову при прицеливании и продолжать видеть цель, как через прицел, так и открытым левым глазом".
Техники и инженеры нас отогнали от самолёта, начали мыть, чистить, брать пробы всех жидкостей, в общем, разбираться с самолётом, а мы пошли в курилку. Почти у всех было впечатление от машины, как и у меня, до объяснений Сергея, и только Степан молчал. Я тоже молчал, понимал, что могу ляпнуть лишнее. "Сергей, если спросят меня, отвечай сам, что сочтёшь нужным. Ты – опытнее. Я сейчас, только, определил, какая между нами пропасть! Мне бы твоё видение машины!" "Это приходит с опытом! А его у тебя маловато! Да и летать ты стал много меньше. Выбирай время, целенаправленно. Летай!"
— А ты что молчишь, Андрюха? — задал кто-то вопрос.
— Серьёзный зверюга! Ещё бы и полетать на нём, да посмотреть на сильные и слабые стороны.
— Нам его и прислали для этого! — сказал Коккинаки, — но ты же уезжаешь!
— Да, отменить поездку я уже не могу.
— Так всё-таки! Чем он тебе так понравился?! Движок слабенький, вооружение – никакое, в кабине явно неудобно, взлетать с мягких и раскисших аэродромов не может, чуть ошибся на посадке и лежи на капоте.
— А ты был на аэродроме в первый день, когда я приехал?
— Это когда ты Иваныча гонял? Был.
— А мы, между прочим, были на одинаковых самолётах. Просто у Александра Ивановича больше отточены горизонтальные манёвры, а у меня – вертикальные. А тут машина, созданная специально для вертикального манёвра. И управление одним пальцем. Триммеры под пальцем, шаг винта под пальцем, закрылки под пальцем, ещё какие-то предкрылки, так те просто ручкой управляются. Не надо думать о машине, только о бое. Не надо отрывать руку от ручки, чтобы выпустить подкрылок, убрать его. Хорошо сделанная машина. Для боя!
Ершов, задавший вопрос, откинул "ухо" шлема и почесал себя за ухом.
— Это, да! У нас больше с рычагами "воюешь", чем с противником.
— Вот об этом и надо писать в отчётах, а не об общем зрительном впечатлении от внешнего осмотра.
— Андрюха в корень зрит! Меня они хорошо гоняли зимой! Еле-еле выкрутился! Теперь сам увидел почему! Очень стремительный самолет! — задумчиво сказал Степан.
