– Здрав будь, друже. – Артема отвлек голос незаметно подошедшего ратника из охраны митрополита. Тот поклонился в пояс и продолжал: – Зовут меня Матвеем Тимофевичем, и Ольга дочь мне.
– Какая Ольга? – спросил растерянно Артем.
– Та девка, за какую ты вчера вступился здесь. Долг платежом красен. Уважь, друже, приди в мой дом сегодня к вечере. Я провожу тебя после смены стражи.
Дом ратника Матвея был большой, с двором и подсобным хозяйством. Не чета питерским германизированным жилищам. Жил он там с женой и многочисленными чадами и домочадцами. Жили в доме два сына, уже обзаведшиеся семьями, а также еще две дочери на выданье, одной из которых была Ольга, и третий сын, мальчик лет двенадцати. Все многочисленное семейство приветствовало Артема земным поклоном, а Ольга сама поднесла ему чашу с вином. У Артема снова захватило дух. Хороша девка. Хотя по глазам ее было видно, что плакала она теперь немало. Под взглядом Артема Ольга снова стушевалась и покраснела. Впрочем, повинуясь грозному взгляду хозяина дома, накрыв на стол и поприветствовав гостя, женщины вышли. С Артемом остались лишь сам Матвей Тимофеевич да два его старших сына, Иван и Глеб.
Дверь открылась, и, перекрестившись и поклонившись образам, в комнату вошел еще один родич. Василий, муж старшей дочери ратника. Чинно расселись по лавкам. Начали неспешный разговор. Собственно, разговор состоял в том, что ратник спрашивал, а Артем отвечал. Православный ли? А как в Петербурге оказался? А почему у немца на службе? Легенда Артема о купеческом обозе, ограбленном под Петербургом, и необходимости найти службу ради пропитания «прошла». Особо понравилось, что остался Артем православным.
Далее началась неспешная беседа «за жизнь». О ценах на хлеб да о поборах тяжких, что люду новгородскому жизни не дают. Поохали, покряхтели, сыновья и зятек поддакнули. Было ощущение, что сбор этот не ради знакомства, а чтобы подчеркнуть значимость собравшихся. Сидят, мол, почтенные мужи, все в жизни знающие да понимающие да неразумный мир осуждающие свысока. Угощали, однако, знатно, напоили и накормили и в пояс поклонились. Спасибо, добрые люди. Выходя из дома, Артем окинул взглядом окна. Показалось, что в одном из них мелькнуло девичье личико. «Хороша девка, – проскочила мысль. И следом: – Сватов бы заслать». – «Тихо ты, – одернул он себя, – каких сватов? Ни кола ни двора. Того и гляди на каторгу загремишь, а то и удавку на шею накинут – если Питер поймет, на кого работаю, или отец Паоло догадается, что работать на них не хочу и сбегу при первой возможности. Молчи». И следом: «Хороша девка».
Нетвердым шагом он направился к кремлю.
А на следующий день Артем снова увидел Ольгу. Как обычно, около полудня она с узелком пришла в палаты ратников митрополита. Когда она выходила, Артем «случайно» встретился с ней в воротах, ведущих из двора.
– Здравствуй, Ольга, – окликнул он ее.
– Здравствуй, добрый молодец. – Ольга заметно смутилась.
– Зови меня Артем. Не страшно ли после того случая одной по городу ходить?
– А чего такого? – озорно подняла брови Ольга. – Никого я не боюсь.
– Смелая ты. Ну если тебя до дома провожу, не рассердишься?
– Чего сердиться-то? Иди, если ног не жалко, – произнесла Ольга и почему-то еще больше зарделась.
…Они шли по новгородским улицам к дому Матвея Тимофеевича. Артем мучительно подбирал тему для разговора. Ольга упрямо смотрела в землю.
– А что, жениха у тебя нет? – неожиданно сам для себя спросил Артем.
– Вот еще, – передернула плечами Ольга, – пока сама не захочу, замуж не пойду.
– А за кого бы пошла? – продолжал развивать тему Артем.
– За красивого, да молодого, да смелого, да доброго, да веселого, да богатого, – с ходу выпалила девушка.
– А такое бывает? – спросил Артем.
– Пока не появится, замуж не пойду, – отрезала Ольга и хитро посмотрела на Артема.
– Да уж, батюшка с тобой, верно, мучается.
– Батюшка на службе обычно, матушка по хозяйству. Я сама себе голова.
– Понятно. А чем ты любишь заниматься?
– Как это?
– Ну, в игры играть, учишься ли чему?
– В лапту люблю играть, в прятки. Грамоте матушка учила. А ты, сказывают, волшебством владеешь. – Глаза ее заблестели.
– Каким таким волшебством?
– Сказывают, хозяин твой, барон, чародей. Сабля у него волшебная, и одним ударом он три головы срубает. И слуг своих, сказывают, он искусству чародейскому обучил. Ратник, сказывают, немецкий тебя мечом рубил, кольчуги на тебе не было, а он тебя не повредил.
– Да нет, обычный он человек. Брешут люди. И мы обычные. Барон просто опытный воин. Он хорошо владеет саблей. А сабля у него хорошая, но не волшебная. А я служу у него совсем недавно, и ничему он меня не учил. Ландскнехт в меня мечом не попал, а я победил его приемом, который может любой выучить. Это несложно.
– А еще сказывают, что барон летать умеет и что… – она опустила глаза, – он с женщинами на сеновале и ночь, и день, и другую ночь без устали проводить может. Правда ли это?
– Да нет ничего такого, обычный он человек.
– Врешь ты все, – топнула ножкой Ольга. – Ну да Глеб всегда говорил, что те, кто с чародейством связаны, завсегда от людей хоронятся. Ты меня дальше не провожай. Вот моя улица. Не хочу, чтобы братья тебя видели. До свидания, Артем.
– Свидимся, Оля.
Она одарила его острым озорным взглядом и заспешила вдоль по улице, стараясь идти настолько прямо и величаво, насколько могла. Артем понял: эти вышагивания и гордая походка сейчас – игра для него. Он проводил ее долгим взглядом и поймал мысль: «Хороша девка».
Глава 22
Кто вы, барон фон Рункель?
Через три дня они отправились в Москву. Теперь уже шли обозом. Барон, Питер и Артем ехали верхом. Ландскнехты шли пешим строем, сопровождая две телеги с багажом посольства. При выборе лошади на торгу Питер пропустил мимо ушей все заявления Артема о том, что он наездник малоопытный. Пробурчав: «Если малоопытный, стань многоопытным», он приобрел для Артема весьма резвую лошадку. Так что теперь весь отряд потешался, наблюдая за тем, как Артем осваивал верховую езду. Он уже претерпел несколько весьма болезненных падений, хотя Питер и помогал ему справиться с характером лошади, которая явно была не против поиздеваться над неумелым седоком. Слава Богу, обошлось без переломов, а необходимость передвигаться с общим обозом способствовала быстрейшему освоению верховой езды. Через несколько дней Артем уже пробовал галоп и рысь.
До отказа наполнены были теперь и свободные часы, поскольку Питер вплотную занялся обучением Артема боевому искусству. Как и предполагал Артем, палкой Питер владел виртуозно, гоняя его до семнадцатого пота. (Седьмой сходил с Артема еще на стадии работы над стойками.) Ни ушибы от верховой езды, ни усталость от предыдущей тренировки в расчет не принимались, и выкладываться приходилось до предела. Впрочем, Питер владел шестом блестяще, постоянно останавливая его в сантиметре от жизненно важной точки или нанося «по мягким поверхностям» ощутимые, но не травмирующие удары.
