— А это не ты ПУАЗО чинил и в дерьмо нырять отказался?
— Я, товарищ майор!
— Понятно, — загадочно усмехается майор и уходит.
Я поворачиваюсь к Петровичу.
— Это кто был?
— Комполка. А ты что, не знал?
— Откуда? Я его первый раз вижу. Ладно, пошли Анисимова искать.
Капитан Анисимов оказался начальником полковой школы, готовившей младших командиров. Узнав, что в полку появился еще один ПУАЗО, он немедленно припахал нас и еще нескольких бойцов на его разгрузку. Вот это тяжесть! В Брянске мы закинули его в кузов всем расчетом на раз, два, взяли! А здесь с помощью досок, вдесятером, еле вытащили из кузова и с трудом отнесли в помещение, где были собраны приборы и учебные пособия полковой школы. Что вы хотите? На такой кормежке только ноги протянуть можно. Капитан бегал вокруг, приговаривая:
— Не уроните прибор, товарищи красноармейцы. Осторожнее, там же очень тонкая механика.
Я еще тогда подумал, что капитан из интеллигенции и даже армия не сумела вытравить из него сущность. Нормальный командир давно бы уже крыл нас по матушке и грозил за порчу военного имущества всеми возможными карами, от наряда и до расстрела на месте, а этот — товарищи красноармейцы. Причины капитанского беспокойства оказались понятными, когда мы втащили, наконец, ПУАЗО в помещение. В просторной комнате стояли еще два: один такой же, как наш, второй — явно предыдущего типа. Как сказал капитан — оба неисправные. Анисимов тут же начал проверять принесенный прибор, забыв о нашем существовании. Пользуясь моментом, остальные тихо рассосались из комнаты, остались только Петрович, Паша и я. Чем дальше шла проверка, тем больше светлело лицо капитана — прибор оказался исправным. Он хотя и требовал выверки, но работал правильно. Наш ехал в кузове трактора, и, видимо, растрясло его меньше, чем те, которые везли в грузовиках, да и грязи с водой на него меньше попало.
Капитан, закончив проверку, обратил внимание на нас.
— Мне нужен один человек — помочь в выверке прибора.
Я отправил Петровича с Пашей заниматься трактором, а сам остался, было очень интересно до конца разобраться с этим хитрым ящиком. Бесполезно. Три головы надо иметь, чтобы все запомнить. Даже Анисимов, прекрасно освоивший работу с прибором, имел смутное представление о принципах его работы. Это для меня ПУАЗО всего лишь аналоговый электромеханический компьютер. А капитан и слова такого не знает. Когда я учился, такие аналоговые устройства еще пылились в кладовых и темных углах лабораторий, но на них уже никто не обращал внимания — наступила эра электроники и цифровой техники. И все же было у таких устройств одно важное преимущество — они в принципе не могли зависнуть.
Когда закончили, капитан заинтересовался моей личностью, красноармейцы моего возраста ему еще не попадались. Это через год-полтора я никого удивлять не буду, если доживу, конечно. Когда дошли до починки этого самого ПУАЗО, капитан спросил:
— Как вы обнаружили неисправность в приборе?
— Случайно. Мы по электрическим цепям лазили, перепутанную полярность искали, а неисправность на самом виду была. Я как глянул, так меня словно током ударило, вот же он — чертов ролик.
Следующий вопрос Анисимова меня насторожил.
— А вы нигде не преподавали?
— Нет, товарищ капитан, — не моргнув глазом, вру я, — нет у меня предрасположенности к педагогике.
— Жалко. Не хотите ли пойти ко мне, в полковую школу? Инженер мне бы очень пригодился, да и вам легче будет. Звание сержанта сразу получите.
На секунду задумываюсь. Заманчивое предложение: тыловой полк, непыльная работенка и командир — интеллигент, мечта, а не служба.
— Спасибо за предложение, товарищ капитан, но разрешите мне при орудии остаться.
— Учить других сейчас не менее важно, чем стрелять.
— Это я понимаю, товарищ капитан, только у меня к немцам длинный счет уже накопился, а из запасного полка его трудно предъявить будет.
— Понятно, — кивает капитан. — Хорошо, вы свободны.
— Есть!
Уже в дверях капитан окликает меня.
— Насчет полковой школы вы все-таки подумайте.
На следующий день меня вызвали в штаб полка. Посыльный указал на дверь, а сам смылся. Ох, не нравятся мне эти внезапные вызовы к начальству. Открываю дверь, делаю шаг.
— Товарищ майор, красноармеец…
Мой доклад прерывают не дослушав.
— Не надо так орать, товарищ красноармеец, здесь на слух никто не жалуется.
Кроме командира полка, в комнате сидит капитан Анисимов и еще один незнакомый майор.
— Лучше скажите, — продолжает комполка, — какие команды подаются командиром орудия при ведении огня по пехоте?
Отвечаю.
— А что называется батарейным веером? — задает вопрос незнакомый майор.
Да это же самый настоящий экзамен. Начинаю лихорадочно вспоминать, что я читал об этом веере. Дальше вопросы посыпались один за другим.
— В каких случаях ведут стрельбу заградительным огнем?
— Какие способы стрельбы применяет зенитная артиллерия?
— В чем заключается проверка ПУАЗО-три?
— Какие работы проводятся при осмотре и проверке орудия перед стрельбой?
Так меня гоняли около часа, в помещении холодно, а я вспотел. Пару раз все-таки поплыл, но вроде не смертельно. И тут командир полка задает мне задачку.
— Вам надо защитить мост от удара с воздуха одним орудием среднего калибра. Ваши действия.
Чувствую, что одним пересказом правил стрельбы по штурмовой авиации здесь не отделаться, нужно что-то большее. Пытаюсь выиграть время.
— Разрешите лист бумаги и карандаш, товарищ майор.
— Пожалуйста.
Пока рисую мост, соображаю. Приборов определения дальности нет. Все поправки можно в прицел ввести, кроме дальности. Где дальность взять? Стоп. Это ведь мост, длинный и узкий, немцы будут заходить строго по оси моста, а параметры пикирования можно прикинуть. Скорее всего, пошлют «восемьдесят седьмых». Дай бог памяти, какая у них высота сброса бомб? Пятьсот метров? Пусть будет пятьсот. Угол пикирования примем семьдесят пять градусов. Зенитку ставим по оси моста на расстоянии пятьдесят… Нет, пятьдесят мало, промажут фрицы по мосту, и мы этот перелет поймаем. Тогда двести метров на восточном берегу. Наиболее вероятно, что фрицы атакуют, подходя со своей территории, а разворачиваться будут уже над нашей. Вычисляю дальность, решая прямоугольные треугольники. Теперь установки прицела. Скорость пикирования? Пусть тоже будет пятьсот, потом подкорректируем. Определяю установки прицела и взрывателя. Когда отрываюсь от листка, Анисимов просто цветет.
— Ну что, товарищ майор?
