— Где? Где он?
Справа были пробиты оба колеса, но как и на любой армейской машине, на Егере были специальные вставки, и поэтому машина не перевернулась и не потеряла управляемость. Но в скорости конечно потеряла.
— Где он?
— Вон тот. Вон он!
— Уходит!
МАН уже вырвался вперед, водитель увеличил скорость до предела, какой ему позволял транспортный поток и состояние трассы.
— Вон он! Уходит тварь, уходит.
— Ах, б…!
Не совсем соображая, что он делает, сотник оттолкнул Певцова, щелкнул замком люка, откинул его вперед, полез наверх.
— Держи ровнее. Держи!!!
Рукоятки ДШК легли в руку — и только сейчас сотник понял, что ранен.
Где он, с. а?!
Те, кто прикрывал перевозку, сделали одну ошибку, одну — но смертельную. Видимо они рассчитывали максимум на попытку задержания дорожной полицией, но не казаками. Старый Бенц прикрывал фуру, те кто находился в нем готовы были стрелять. И когда груз попытались задержать казаки — они обстреляли и их, даже не задумываясь о том, что может сделать с ними пулемет ДШК на крыше казачьего внедорожника. Возможно, они решили, что казаки не рискнут стрелять из ДШК прямо посреди оживленной трассы Краков-Варшава. Но сотнику до этих до всех раскладов было глубоко… все равно.
ДШК бабахнул короткой очередью, боль отдалась в руке так, что в глазах потемнело — и старый черный Бенц, пробитый насквозь крупнокалиберными пулями мгновенно потерял управление. Кто-то, кто высунувшись из окна с автоматом, целился в казаков, не удержался, вылетел на трассу, закувыркался по ней — и колеса еще одной экстренно тормозящей фуры проехались по нему, превратив в мясную лепешку.
Со всех сторон засигналили, изумленные поляки тормозили там же, где и ехали, машины стукались одна об другую…
Егерь принял резко влево, разорванный пулями, уже чадящий Бенц пронесло мимо. МАН хоть медленно — но уходил вперед.
Вот падла…
Прицелившись — справа был лес, не должно никого задеть — сотник дал короткую очередь, целясь перед кабиной. Один трассер — по виду как метеор, размером где-то с кулак и мчащийся с огромной скоростью. МАН вильнул влево, чуть не вылетев в кювет и…
Начал тормозить…
Через несколько секунд к остановившейся фуре подлетел и Егерь, Чебак дал по тормозам так, что все, и сотника в том числе бросило вперед.
— Ах ты, с. а!
Полезший из кабины пан контрабандист сходу огреб по сопатке так, что его отбросило на кабину. Подбежавший Чебак с ходу двинул сапогом в пах, так что бедного водилу согнуло пополам…
— А… За что… панове… не бийте…
— Козел! Уйти хотел!
— Отставить! Отставить, мать ваша курица!
Казаки сунули скрючившемуся у кабины водителю еще пару раз и нехотя отошли…
— Господин сотник, вы ранены…
Прилетело двоим — самому Чебаку отрикошетило от бронника, висящего на окне. В рубашке родился — пуля прошла удивительным образом, чиркнула по плечу и проделала длинную кровавую борозду на щеке. Самому сотнику попало в руку и в бок, в руку — царапина, пуля в боку засела неглубоко — но было больно…
Перевязались… Где то уже выла сирена…
— Певцов — ты эту беду здоровую сумеешь вести?
— Чего ж хитрого?
— Тогда за руль. А этого — к нам в багажник и связать. Двигаем в расположение…
Дорога перекрыли примерно в двух километрах дальше, соваться на место боя не рискнули. Поставили поперек дороги фугу, заняли позиции за ней. Полициянты, но с автоматами, здесь полициянты несут службу с боевым оружием…
— Стой… — негромко сказал Велехов…
Поправил на плече автомат, неспешно открыл дверь.
— Руки до горы! — громыхнуло металлом над трассой — руки вверх! Бросить оружие! Стреляем на поражение!
Казак неспешно пошел вперед.
— Старший кто?! — крикнул он, подойдя поближе.
— Бросить оружие! Лечь, лицом вниз!
А ху-ху не хо-хо?
— Сотник Велехов, казачьи войска Российской Империи! Донское казачье войско! Нахожусь при исполнении! Старшему выйти ко мне!
За машинами началось какое-то шевеление, видимо паны полициянты никак не могли решить, кому индии. Наконец, один из них вышел, нервно поправляя неловко висящий на боку автомат.
— Ты автомат то не замай… — ласково сказал ему сотник — а то у меня нервы не железные.
— Прошу сдать оружие и проследовать до выяснения — полициянт выдал заученную фразу.
— О как! Аж ПрОшу. А не ПрошУ. А ты кто таков, панове, чтобы тебе казак оружие сдавал? Обзовись хоть.
— Исправник Вотыла. Прошу сдать оружие и проследовать.
— Исправник. Ну так вот… исправник. Я сотник Велехов, прикомандирован к штабу Виленского военного округа, выполняю особое задание. Задерживать нас вы не имеете права. Приказываю немедленно освободить дорогу.
— Вы не имеете никакого права действовать на нашей территории, пан казак! Тем более на дороге, это наша зона ответственности.
— Ты совсем глухой, исправник?! Мы выполняем особое задание штаба округа! И тебе мы ни отчитываться, ни тем более оружие сдавать — не обязаны. Приказываю освободить дорогу.
— По правилам мы обязаны вас препроводить до выяснения.
— А ты свяжись со штабом округа. Спроси генерала Тадеуша Комаровского, командующего. И объясни ему все это. Давай, только быстро. Мы и так из графика выбились. А я пока в машине посижу, подожду — как свяжешься, доложишь, что там граф Комаровский тебе скажет. Если он соизволит с тобой гутарить.
Сотник рисковал. Но рисковал оправданно. Он уже знал немного поляков, и знал что никто не осмелится связываться со штабом округа. Даже запрос на подтверждение полномочий будет расценен генералом Комаровским, польским аристократом с его обычным гонором, как личное оскорбление. Поляки были такие.
Через несколько минут дорогу разблокировали и их пропустили…
Вечер 19 июня 2002 года
Виленский военный округ, сектор «Ченстохов»
Пункт временной дислокации
— Ну? Пан Вацлав? Мабуть сам скажешь, что в машине?
— Все равно прознаете… — мрачно процедил поляк.
— То есть так. Прознаем обязательно.
— На машине таможенные пломбы. Вы имеете право их вскрывать только в присутствии представителя Таможенного корпуса.
— Сообщили. Да вот незадача — нету на месте представителя Таможенного корпуса. А у меня есть мысль, что машина сия — заминирована. И представляет опасность для всех здесь находящихся. Потому я и имею право ее вскрыть, с обязательным последующим уведомлением Таможенного корпуса. Письменным. Так, пан сотник?
— Точно так, пан подъесаул.
