Я тут же подумал о книге, которую недавно прочитал.
— Когда-то они были открыты, — сказал я. Хагрид вздрогнул, а кентавры как по команде посмотрели на меня.
— Что ты сказал? — Бейн прищурился.
— Они были открыты, когда Хольм Белабур пришел к Фонгу Могучему в качестве дипломатического посланника Визенгамота.
— Это легенда! — прорычал Бейн. — Ты еще Хирона вспомни!
— К тому же, Хольм Белабур плохо кончил, — пробормотал один из кентавров.
— Но он не виноват, его оболгали, — возразил я. — Над ним даже суда не было, его просто убили.
— У кентавров нет судов, какие есть у вас, — высокомерно заявил Бейн. — И нечего рассуждать о том, чего не знаешь.
— У вас есть тинг, где все имеют право слова и могут высказаться.
— Ты это… того… лучше помолчи, — негромко сказал Хагрид, встревожено косясь на меня.
— Дипломатических посланников не убивают без суда и следствия, — заметил я.
— Он проник в тайны, которые не следует знать никому, кроме нашего племени!
— Доказательств подготовки нападения не было! — возразил я. — Волшебники не собирались пользоваться тайными путями леса.
— Да что ты вообще с ним разговариваешь! — нетерпеливо проговорил другой кентавр. — Предупреди их, и скачем дальше.
Но Бейн молчал, переводя взгляд то на Хагрида, то на меня.
— Следи за своими пауками, — наконец, сказал он Хагриду, развернулся и быстро направился в чащу. Остальные кентавры, на лицах которых проступило легкое удивление, молча последовали за ним. Через несколько секунд они скрылись за стволами в лесном сумраке, и мы остались одни.
— За какими еще пауками? — спросил я. Хагрид покачал головой:
— Что на тебя нашло, а? Кентавры — народ своеобразный, с ними нужен глаз да глаз.
— Знаю, — ответил я. — Про них много легенд.
— Ладно, двигаем дальше. Чего они от нас хотели-то? — пробормотал Хагрид, следя за тем, как я поднимаю бочку.
— Так что за пауки? — повторил я вопрос.
— Забудь, — сказал Хагрид сурово, и я решил, что на сегодня с нас в любом случае хватит приключений.
В августе профессор Спраут оправилась в отпуск, дав мне почитать книгу Дионисио Бандейроса "Глазами растений".
— Тебе будет интересно, — сказала она на прощание. — Только больше не провоцируй дредуса.
— Не буду, — сказал я, поблагодарив за книгу. Гербология в списке моих любимых предметов явно перемещалась на более высокие позиции, соперничая теперь с зельями, а то и с самой трансфигурацией.
К моему восторгу, мадам Пинс тоже собиралась отдохнуть пару недель. Ей очень не хотелось оставлять библиотеку без присмотра, но доверить ее Филчу было бы еще большим безумием, чем, например, мне.
— Я тебе верю, — сказала она, положив руку мне на плечо. — Ставь книги на те же места, откуда их берешь, протирай пыль, следи за миссис Норрис и склей те экземпляры, которые я оставила тебе на столе.
Я кивал с серьезным выражением лица, не в силах дождаться, когда же она покинет замок, и, наконец, забраться в Запретную секцию.
Я понимал, что за две недели не успею толком изучить все, что хотелось, поэтому в первый же день свободного пользования нашел в справочнике копирующее заклятье. Однако оно оказалось мне не по зубам. Положив лист пергамента на разворот книги по тибетской магии, я применил нужные чары, но вместо четких букв и рисунков на пергаменте возникли расплывчатые синеватые подтеки. Я бился над заклятьем почти час, прежде чем понял, что для начала надо прочитать текст, а самое главное — понять его. Оставив затею с копированием, я решил просто прочитать книгу. В конце концов, можно рискнуть и "забыть" ее сдать…
Запретная секция занимала всего один, но большой шкаф. Было ясно, что вряд ли здесь встретятся действительно опасные книги, к которым и прикасаться-то не стоило без серьезной защиты, но я надеялся, что среди того, что за долгие годы собиралось в школе, найдутся не только сборники самых ядовитых составов, пособия по вызову и заклятию элементарных демонов и серия брошюр "Темные ритуалы мира". На многих томах не было вообще никаких названий, и их я даже не трогал. Не слишком меня обрадовала и полка с торчащей табличкой "Боевая магия": на ней стояла лишь пара десятков книг. В основном это были переводы древних восточных трактатов, большей частью стратегических, но две из них меня заинтересовали. Первая называлась "Подготовка послушника" и была переводом с китайского, рассказывая о системе физических упражнений и умении правильно двигаться, что было так необходимо боевому магу, а вторая, небольшая и очень старая книга без титульного листа, чем-то напомнила визуальную магию — похожие схемы движения руки и кисти, смешные изображения волшебников с выставленными вперед палочками, из которых вырывается нечто длинное и гибкое. Ее я тоже взял полистать на досуге.
Второй моей задачей, о которой я не забывал ни на минуту, был сбор информации о преподавателях. Я стоял перед картотекой, не решаясь заставить себя произнести чье бы то ни было имя. Когда-то я уже искал сведения о Дамблдоре, но это мне казалось вполне логичным — все же он наш директор и самый сильный колдун Британии. Однако сказать "Минерва Макгонагалл" или "Помона Спраут" означало нечто совсем иное. К тому же, я был почти уверен, что Дамблдор при желании мог быть в курсе того, чем я занимаюсь в библиотеке, когда поблизости никого нет.
Наконец, я решился.
— Преподаватели Хогвартса, — сказал я. Картотека зашуршала. Выдвинув ящик, я обнаружил довольно много карточек. Большинство из них указывали на биографии тех или иных выдающихся профессоров. Встречались и книги с их трудами. Но все это было не то.
— Помона Спраут, — наконец, решился я, на всякий случай осмотревшись по сторонам. Картотека выдала мне всего пять карточек. Профессор Спраут была автором двух небольших брошюр по гербологии и трижды упоминалась в газете "Ежедневный пророк". Это показалось мне интересным. Я взял карточку на газету и отправился в секцию периодики.
Хогвартс выписывал довольно много изданий, в основном специальных, вроде "Трансфигурации сегодня" или "Вестника зельевара". "Ежедневный пророк" за этот год хранился в виде подшивки на нижней полке. Как добыть газету трехлетней давности я себе даже не представлял.
Постояв рядом с газетами и так ничего и не придумав, я вернулся к картотеке, сунул карточку на место и решил, что поработать с периодикой можно и после возвращения мадам Пинс. В конце концов, в этом нет ничего подозрительного.
За несколько дней до начала учебы я пришел в лабораторию проведать свои составы. К счастью, ничего не протухло и не скисло — все три зелья были надежно запечатаны заклятьем. Я полюбовался на дело своих рук, зажег пару горелок для освещения и снял с полки банку с мариновавшимся там разноцветным существом, напоминавшим огромную лохматую гусеницу. Поставив ее недалеко от огня, я сел за соседнюю парту, вытащил из рюкзака бумагу и пастель и принялся рисовать.