Моя жена организовала небольшую больничку. Вместе с ней работала Людмила и ещё одна женщина – терапевт из новеньких.
Андреич начал подбирать базу под электроснабжение. Сделав налет на подстанцию, он обеспечил себя какими-то катушками, изоляторами и всякой другой всячиной в которой я абсолютно ничего не понимаю. Он сколотил себе команду из двух человек и постоянно ходил к Пашке ругался выпрашивая грузовик и одного из его людей за руль.
Серега, как и раньше был правой рукой Угрюмого, но помимо этого ему приходилось заниматься строительством и укреплением нашей территории. Это под его чутким руководством были доработан комплекс зданий по сути превратившихся в средневековую крепость.
Майкл, можно сказать, что открыл свою радиомастерскую. По крайней мере: селектор, связь у нас работала нормально. Помимо этого он развесил везде где только мог автономные камеры слежения и поставил кучу мониторов, по которым следил за обстановкой Игорь – один из сервов.
Саня, естественно координировал всю работу. Он организовал работу в хлеву и на, заведенной нами, свиноферме. Поставил нескольких женщин печь хлеб. Организовал горячее питание. Продукты на руки никому не выдавались, из общих продуктов три женщины готовили на всех еду. Открылась школа, которую обязательно посещали все дети, до четырнадцати лет. После четырнадцати лет человек сам делал свой выбор, учиться или заниматься делом. Каждый человек должен был уметь обращаться с оружием. В подвале открыли тир, где проводили НВП. Паша, немного подумав, сделал из торсионов, кусков пластика, болтов и деревяшек восемь арбалетов. Так у нас появились арбалетные войска. В моду вошли длинные кинжалы, похожие по внешнему виду на акинаки. Посоветовавшись, мы приняли решение, чтобы каждый житель нашего сектора ходил всегда вооруженным, по крайней мере, оружие должно находится на расстояние вытянутой руки.
Схема власти у нас была простая. Во главе стоял Саня (Александр Иванович), председатель нашего Совета. Он координировал работу разных секторов нашей маленькой экономики. За ним стояли начальники секторов. В частности Паша отвечал за автотранспорт, Андреич за энергоснабжение, Угрюмый за охрану сектора, Серега – строительство, Майкл – электроника, моя жена – медицина, Пашина Наталья – хозяйственные дела, Санина жена – Татьяна – за обучение. Я отвечал сам не знаю за что. Занимался всем понемногу, но ничем конкретным. Наконец мне поручили, «чтоб не шлялся без дела» заняться топливными проблемами. Я должен был обеспечить к посевной, которая уже была на носу, снабжение топливом, а также подготовить мазут для отопления котельной на зиму. В общем я числился начальником котельной, Семеныч был у меня в подчинении; Алина секретарем, распределяющим людей; Майкл – занимался охранными системами и у него в подчинении находился Санька, перешедший по собственному желанию (и по нашей рекомендации) из военных в гражданские; Леночка пошла в больничку, и на неё не могли нахвалиться, судя по всему, у нас, года через три, появится еще один нормальный врач; Иван служил под руководством Сергея во внешней охране и собирался получить в подчинение взвод разведки (правда, во взводе было семь человек и все его братья). Нас бы очень устроило нынешнее положение вещей. Я получил себе в обязанность снабжать котельную всякой запасной всячиной и попутно на меня повесили снабжение всего автопарка. В подчинение мне дали Семеныча и пять сервов, которых я отобрал раньше. Нас аккуратно отвели от контрразведки. Был плюс – понаблюдав за мной до апреля Угрюмый решил, что я ему больше не соперник и начал относится ко мне дружелюбно. Он с готовностью давал мне сопровождение, когда требовалось перегнать цистерну с какой-нибудь окраинной заправки и покровительственно похлопывал меня по плечу, сообщая, что мне нечего боятся, когда за дело берутся профессионалы. Месяц я отдыхал. Обнаружили нефтебазу Лукойл неподалеку и прибрали её себе. Я мотался на нефтебазу, загружался топливом и возвращался обратно. Котельная готовилась к остановке, а я, вспомнив свою профессию водопроводчика, готовился к ремонту. Сделали налет, набрали листов жести, стекловату, трубы, батарей – в общем я полностью отдался работе.
О контрразведке речь не шла вообще, теперь мы назывались котельным хозяйством. Иногда заходил Иван, тоскливо выспрашивал когда пойдем на дело и также тоскуя уходил обратно в казарму. Угрюмый развернулся. Честно говоря, я любовался им, за какой то месяц он сумел построить этих придурков. Они ходили в дозоры, из нескольких человек он сделал разведчиков, которые уходили в рейды и отслеживали передвижения могильщиков из разных групп. Он освободил несколько сервов и сделал из них нормальных солдат. Вынеся на обсуждение Совета вопрос о людях он предложил сделать еще один налет, силами военных, а не силами банно-прачечного треста. На дело ушло порядка двадцати пяти человек, в том числе и взвод Ивана. Мы наблюдали, как они исчезают в темноте. Рано утром в середине города поднялась стрельба. Там что-то вопило и ухало, стреляло очередями, рвались гранаты – шел полномасштабный ночной бой в городских условиях. Под утро вернулись наши На границе сектора зарычали машины. Угрюмый потерял троих человек из новеньких. Взвод братьев вернулся в полном составе. Нашей добычей стали двадцать человек сервов и десять человек пленных из сектора свидетелей Иеговых. Все они представлялись подневольными. Мы оставили их пока тоже на положении сервов, чтобы понаблюдать за ними. Кроме этого он пригнал два КамАЗа с продуктами. Они были до упора заложены ящиками с тушенкой из госрезерва. Тушенку определили про запас. Угрюмый ходил гордый и надо сказать – ему было чем гордится. Фактически теперь никто не сомневался, что ему удалось создать боеспособное подразделение из нас.
* * *
Мы с Семенычем нашли подземный ход. В пристрое котельной была устроена душевая, которую при переселении, а может и раньше, заложили всяким ненужным мусором. Отправив ребят на нефтебазу я слонялся по котельной, не зная чем заняться.
– Брось мельтешить. –позвал меня Семеныч. – Айда чаю попьем.
Когда Семеныч хотел, то его речь напоминала речь выходца из слоев люмпенов, вместе с тем когда он считал, что его не услышат посторонние он начинал говорить правильным, литературным языком. В каждой своей ипостаси он был интересен. От жуликоватого, чуть бомжеватого, старикашки, до одинокого, может быть чуть опустившегося интеллигента, из тех, что книги пропивают в последнюю очередь. Иногда он одевал маску всеми обиженного еврея, с огромными, грустными глазами. И тем не менее это всегда был профессионал, трезво оценивающий окружение и готовый при малейшей опасности посадить вас на перо или стрельнуть между глаз. Внешне в котельной все было на виду, но Семеныч из любого места, где находился, мог извлечь ствол. И еще он
– Так ты идешь или нет? – снова позвал он меня.
Я подошел к столу, он плеснул мне чаю. Усевшись друг против друга мы дружно дули чай.
– А то если делать нечего, то давай душ разберем.
– Зачем разбирать, – глубокомысленно хмыкнул я, – там мыться можно.
– Остряк, – подитожил Семеныч через какое то время. – Душ то есть, да завален. Вот мы его разберем, а ребята приедут помоются. Допив чай я решительно поставил стакан на стол и сказал поднимаясь:
– Веди.
В сопровождении Семеныча мы дошли до душевой. Завалена она была капитально: старыми партами, какими-то железяками и всякой всячиной, причем было две комнаты. Провозившись до прибытия ребят мы с трудом освободили первую ближнюю душевую, а дальнюю оставили на потом. Наутро Семеныч поймал меня у дверей, когда я давал задание ребятам.
– Ну что? Пойдем что ли?
– Семеныч, – вздохнул я, – понимаешь, занят я. Заметив, что он собирается мне возразить я заторопился:
– Чес слово, Семеныч, освобожусь и …
Семеныч стоял и с укоризной смотрел на меня. До меня дошло, что отмазаться не удастся. Я вздохнул и понуро поплелся за ним. Сзади раздался сдавленный смешок кого-то из ребят. Я украдкой показал кулак за спину. Сзади раздался уже ничем не сдерживаемый гогот. Мы приступил к освобождению второй комнатки. Когда мы все вытащили на полу осталась тяжелая металлическая решетка, закрывающая слив. Из под нее воняло каналолизацией. Нерешительно посмотрев на Семеныча я спросил:
– Может решетку трогать не будем? Семеныч в азарте возопил:
– Что ручки испачкать боишься?! Не боись! Давай вытаскиваем!
И мы вытащили, а потом оторопело рассматривали проем в полу в который спокойно мог пролезть человек (по крайней мере скобы на стенке намекали на это).
– Как думаешь, Семеныч, что это? – немного ошеломленно спросил я его.
– Точно не знаю, – задумчиво сказал Семеныч, – но по планам под базой проходит большая ливневка, совмещенная с промышленной канализацией.
