— Куда прете! — с ходу заорала на нас фигура в камуфляже с РПК наперевес, метнувшаяся к притормозившей машине.
— Не «прем», а едем, и не «куда», а возвращаемся в свой батальон из госпиталя, — подал голос с заднего сиденья взводный, постаравшись перевести ситуацию в более спокойное русло.
Фигура в камуфляже немного сбавила тон:
— Машину, по любому, заворачивайте обратно!
— А нам как быть? — с просительными интонациями в голосе поинтересовался взводный, протягивая патрульному свой пропуск. Вслед за ним вынули свои бумажки и остальные.
Фигура в камуфляже, внимательно рассмотрев наши документы, пожала плечами:
— Как хотите.
— Слушай, браток, — вмешался я. — Войсковые колонны в сторону Эльблонга ведь ходят?
— Ну, ходят, — отозвался он. — Только, если думаете подсесть, то не выйдет ничего — запрещено.
Мы вылезли из машины, поблагодарили водителя Мишу. Я отзвонился Жорику, обрадовал его, что и с нами, и с машиной все в порядке. Мы же пристроились на обочине возле поста и принялись ждать. И действительно, как и предупредил нас патрульный, когда через этот пост через два часа прошла колонна, пристроиться к ней не удалось. На нашу беду, в этой колонне были сплошь морячки — какие-то связисты со своей мудреной техникой, несколько бензозаправщиков и грузовиков, судя по форме водителей, взятых опять-таки из каких-то флотских частей, и сопровождавшая колонну рота охраны с флотской же базы снабжения.
Между тем взводный куда-то отлучился и вернулся к нам только минут через сорок.
— Так, мужики, поднимаемся и топаем отсюда! — безапелляционно заявил он. — Во-первых, жрать охота, надо пойти поискать, где тут чего-нибудь перехватить можно. А во-вторых, я разузнал, что если из нашего батальона здесь до вечера кто и появится, то в любом случае не на этом посту. Шанс перехватить наших будет только на южном выезде из города.
Да, и к тому, и к другому соображению стоило прислушаться. Мы потопали через Мамоново на южную окраину, попутно осматриваясь — нет ли поблизости какого-нибудь работающего кафе, закусочной или хотя бы магазинчика с продуктами. Несмотря на то, что в Мамоново примерно сутки хозяйничали немцы, и, несмотря на бои, которые сначала велись за удержание города, а потом за его освобождение, в целом он пострадал несильно. Конечно, дома на главной улице были с практически полностью выбитыми стеклами на фасаде и с выщербинами от пуль. Временами попадались здания с явственными следами пожаров или с разбитыми артиллерией стенами. Все магазины и киоски стояли с разбитыми витринами и были полностью выпотрошены. Однако город не вымер — на улицах встречались горожане, и среди разбитых или кое-как заколоченных досками или фанерой витрин мелькнул все же в переулке магазинчик, двери которого не были заперты — туда входили и оттуда выходили люди, причем не с пустыми руками.
Не сговариваясь, мы все втроем рванули в этот переулок, нырнули в заветную дверь и через несколько секунд уже созерцали витрину с сыром, колбасой, маслом, пакетами молока и полки с консервами, печеньем, конфетами, крупами и макаронами. Ну, макароны нам были без надобности, а вот молоко, сыр, колбасу и даже хлеб для сэндвичей в красивых пакетах, который мог храниться довольно долго, мы тут же приобрели, даже несмотря на подскочившие больше чем вдвое против обычного цены.
Задерживаться мы не стали, и лишь выйдя через полчаса к посту на южной окраине города, остановились и расположились перекусить.
Мы с взводным после трапезы прилегли прямо на пожухлую траву передохнуть, а наш стрелок, как молодой, отправился осмотреться вокруг. Но не успел он удалиться от нас и на два десятка шагов, как мы услыхали его голос:
— Э! Смотрите-ка! Что это здесь?
Мы нехотя поднялись и принялись крутить головами, не сразу поняв, что так взволновало молодого. Его закрывала от нас группа кустов, росших у обочины, поэтому волей-неволей нам пришлось встать и тоже сделать несколько шагов. Обогнув кусты, мы практически сразу поняли, в чем дело — в полусотне метров, не так далеко от дороги, возвышалось несколько свеженасыпанных земляных холмиков с водруженным над ними грубо сколоченным большим крестом.
Прояснить ситуацию можно было только у маячивших на шоссе патрульных, и мы дружно потопали к ним. На наш вопрос — «Это что тут, братская могила, что ли?» — один из патрульных, сняв с головы каску и взлохматив мокрые от пота коротко стриженные волосы, ответил:
— Можно и так сказать. Только это не военное захоронение, тут местных схоронили. Наши в другом месте лежат, — и пояснил: — Тут эсэсманы в основном порезвились. Кого за еврея приняли, кого за косой взгляд… Да и Вермахт тоже отметился — нескольких девчонок местных изнасиловали, а потом застрелили. Правда, говорят, это не пехота постаралась, а люфты. Пехота в основном грабежом магазинов ограничивалась.
Мы, не сговариваясь, сдернули с головы кепи и, повернувшись к могиле, с минуту постояли молча.
Вот же засада! Когда же мы доберемся, наконец, до своих, чтобы вломить этим гадам и вбить им в черепушки правила хорошего поведения раз и навсегда?
После долгого бесполезного ожидания нам все-таки повезло. На дороге со стороны Польши показались два тентованных «Урала» в сопровождении БТР-70. Я тут же сорвался с места и бросился к посту. Когда там тормознули колонну для проверки документов, я заорал издали (ближе не подпустил один из шибко бдительных патрульных): «Братки, в первый мотострелковый батальон не подбросите? Мы из госпиталя возвращаемся!»
Из головного «Урала» выпрыгнул сопровождающий в рабочем комбинезоне и направился ко мне. На подходе он лихо козырнул и представился:
— Лейтенант Магницкий, двести двадцать четвертая артиллерийская бригада.
— Старший лейтенант Кулагин, первый батальон седьмого омсп, — представился в ответ я. — Вот наши документы. Весь день не можем поймать попутный транспорт до своего батальона.
Внимательно рассмотрев мою бумажку с полковой печатью, лейтенант сразу взял быка за рога:
— Так, сейчас шестнадцать пятнадцать… Запчасти получить… Туда-сюда… Не позднее семнадцати тридцати мы пойдем обратно через этот пост. Можем подобрать вас с собой — мы как раз вместе с вашим батальоном стоим.
— Вот спасибо! — искренне обрадовался я.
— Ладно, — бросил лейтенант. — Некогда нам сейчас.
И с этими словами он поспешил к своему грузовику.
Конечно, в назначенное время никто не появился. И лишь через несколько минут после шести вечера, когда мы стали уже чуть ли не подпрыгивать от беспокойства, показались долгожданные «Уралы». Пройдя КПП, грузовики тормознули, и лейтенант Магницкий призывно замахал нам рукой. Когда мы по очереди лезли через задний борт в кузов его грузовика, я поинтересовался на всякий случай:
— А не влетит тебе, что ты нас подсаживаешь? Запрещено ведь.
— Да плевать! — беспечно махнул он рукой. — Там дальше только наши посты. Не съедят. Только вы в кузове заныкайтесь и не высовывайтесь. А лучше вообще на пол лечь. И на постах не разглядят, да и вам спокойней будет — тут, бывает, по нашим машинам постреливают.
Но нам счастливо удалось разминуться с чересчур храбрыми фрицами, и никто нас не обстрелял. Через час мы уже представлялись нашему комбату. Вскоре я обнимался с Баскаковым, а потом и со своим комвзвода Тюриным (бывшим своим, конечно, поскольку теперь я числился в управлении роты — но как-то так сложилось, что предпочитал отираться именно у него во взводе). Получил автомат, каску и прочие причиндалы и снова стал бойцом.
Наш батальон, не дойдя до Эльблонга километров 7–8 (чтобы особо не подставляться под огонь фрицевской артиллерии), пока зарывался в землю и оборудовал позиции, рассылая вокруг разведывательно-диверсионные группы. Местное немецкое население вовсе не было радо нашему приходу, так что надо было держать ухо востро. Радовало то, что батальон был серьезно усилен — помимо всяких сборных флотских частей нас поддерживала вся 224-я артиллерийская бригада. Гвардейская бригада морпехов, прошедшая по Вислинской косе, подтянула средства усиления, развернулась, форсировала два боковых рукава Вислы и теперь нависала над Эльблонгом с северо-запада. Сам батальон был серьезно пополнен: на замену выбывшим сегодня утром прибыли две роты, состоявшие из призванных «запасников», и пришли аж два танка и четыре самоходные гаубицы с базы хранения военной техники в Мамоново (сильно раскатать губу не получилось — база, хотя и не была занята фрицами, сильно пострадала от артиллерийского обстрела). Новобранцев пока оставляли в ППД.
На резонный вопрос — «Зачем усиливается наша группировка — ведь все равно с этими силами дальше идти стремно?» — Тюрин не ответил, а только отнекивался. Я, мол, и сам ничего не понимаю. Тогда я пошел доставать своими вопросами Баскакова.
