в окно.
— А вот и Архип с корзинкой-самобранкой!
Староста, и вправду, тащил здоровенную, укрытую платком корзину, из которой торчало толстое горлышко двухлитровой бутылки.
Прежде, чем войти в дом, Архип вежливо постучал.
Надо же, бля!
— Я вот тут перекусить захватил, на скорую руку!
Староста торопливо достал из корзины хлеб, варёное мясо, яйца и лук. Даже деревянную миску солёных грибов притащил. Поставил на стол бутыль с мутноватой жидкостью.
— Вино, домашнее.
Глаза старосты так и бегали по нашим лицам.
— Ты, Архип, не суетись, — сказал я ему. — Я догадываюсь, что в деревне есть недовольные.
Лицо Архипа закаменело.
— Недовольные всегда есть, — продолжал я. — Но для князей что главное? Чтобы порядок был!
Тут я опять вспомнил про казну и добавил:
— И чтобы налоги платили вовремя. А как ты это делаешь — твоя забота. Я в это лезть не хочу.
Архип незаметно выдохнул. Но я-то это заметил!
— Ну, давайте, пожрём, что ли!
Я весело потер ладони и плюхнулся за стол.
Мы выпили по стакану крепкого самогона.
— А скажи-ка мне, Архип, — спросил я. — на кой хрен вам вторая мельница понадобилась? Одной мало, что ли?
Архип дёрнул бородой. Да что ж ты нервный-то такой?!
— Не нужна нам вторая мельница! — сказал он. — Напутал болотник.
— Да ладно? — удивился я.
— Богами клянусь! — Архип скосил глаза на потолок. — На нашей мельнице плотина прохудилась. А под водой ведь её не починишь! Вот мы и решили повыше временную плотину сделать, чтобы воду отвести. А как мельницу починим — так плотину и разберём! И болото в порядке будет. Мы же понимаем — нечисть теперь тоже люди.
— Во как!
Я повернулся к болотнику.
— Что же ты меня путаешь? Получается — мы зря сюда столько ехали?
Болотник втянул голову в широкие плечи. То ли подыграл, то ли, правда, струхнул.
— Не зря, не зря! — подхватил Архип. — Завтра баньку истопим, праздновать будем! Сам князь в деревню приехал! Сегодня-то мы растерялись маленько. А уж завтра!
Я погрозил Архипу пальцем.
— Сначала обыск! А потом — бухать! Вот что, Архип! Ты покарауль ночью боярский терем, на всякий случай.
— Покараулю, князь! Не сомневайся!
— Вот! А я Всеволоду так и скажу — надёжный мужик Архип!
Архипа мы выпроводили уже ближе к полуночи. Я встал из-за стола и покачнулся.
Непорядок, бля!
Достал из кармана зеркальце и вызвал Чупава. Кузнец отозвался сразу, будто ждал сигнала.
— Здорово, Немой! — ухмыльнулся он из круглого стёклышка. — Случилось что?
— Как там у вас? Всё в порядке?
— В полном. Я железо кую, Потапыч грибы сушит. Хлюпень рыбой нас завалил — всё за русалку благодарит.
— Слушай, Чупав! Сколько у тебя леших вокруг Лопухинки?
— Пара десятков наберётся. Вот болотник только один — плохо там с болотами.
— Болотника я знаю. Слушай, попроси леших поближе к деревне держаться. Тут какая-то муть творится, я пока разобраться не могу. Если что — я сигнал подам.
— Какой сигнал? — поинтересовался Чупав.
Я задумался.
— А я откуда знаю — какой? Какой-нибудь подам.
— Ну, ладно. Сейчас свяжусь с ними.
Я убрал зеркальце в карман. Джанибек пристукнул яйцом о край стола, аккуратно очистил скорлупу.
— Что будем делать, Немой?
— Вы отдыхайте. Только все не спите — дежурьте по очереди. А я прогуляюсь по деревне.
Джанибек улыбнулся и понимающе кивнул.
Я вышел на крыльцо и поёжился.
Брр! Прохладно!
В небе ярко светила полная луна. Над тёмными полями низко стелился молочно-белый туман. В огороде трещала запоздавшая цикада.
Давай, Немой! Перекидываемся!
В голове звонко щёлкнуло. Опьянения как не бывало.
Ночной мрак из чёрного превратился в бледно-серый. Теперь он совсем не мешал видеть. Запахи ударили в нос. Еле слышные звуки стали громкими, отчётливыми.
Я выгнул спину, с наслаждением запустил когти в крепкое дерево крыльца и потянулся.
Одним прыжком перемахнул забор и побежал по улице к пустому терему Хворобы.
Бесшумно ступая, я бежал вдоль обочины. Мокрая от ночного тумана трава сбрасывала на меня холодные брызги росы, заставляя ежиться. В канаве довольно урчали лягушки, обожравшиеся комарами.
Если в тереме никого — наведаюсь к мельнице. Неплохо бы внимательно поглядеть, что там творится. И желательно — без старосты.
Я добежал до терема и затаился в тени забора.
Окна первого этажа были слабо освещены. В них беспорядочно двигались смутные тени.
Во дворе терема стояла телега с впряжённой в неё лошадью. Лошадь мирно щипала траву, изредка взмахивая ушами и хвостом.
Так я и знал, бля!
Ладно, сейчас мы посмотрим, чем они там занимаются!
Я прошмыгнул к боковой стенке высокого крыльца.
Входная дверь была плотно закрыта.
Подождав несколько секунд, я взбежал на крыльцо. Прислушался. Внутри дома отчётливо раздавались шаги, но к двери они не приближались.
Вот и охеренно!
Я поддел толстую створку когтями, поглубже запустив их в сухое дерево. Хер там! Дверь была то ли плотно закрыта, то ли вообще заперта.
Тогда я встал на задние лапы, а передними уцепился за витую медную дверную ручку. Холодный металл неприятно обжёг подушечки лап.
Я всем телом повис на ручке и потянул дверь на себя.
Бля! Точно, заперто!
Соскочив с крыльца я побежал вдоль высокой стены, ища приоткрытое окно, или ещё какую-нибудь лазейку.
Все окна были наглухо закрыты. А вот лазейка нашлась.
Небольшое, высотой в половину бревна, окошко вело в подвал терема. Такие окошки делают, чтобы воздух не застаивался внутри подвала, и нижние брёвна стены не гнили от сырости.
Я проскользнул в отверстие, всмотрелся в темноту и мягко спрыгнул на влажный земляной пол.
Где-то невдалеке слышались негромкие голоса. Я побежал в ту сторону.
Подвал под теремом Хворобы оказался настоящим лабиринтом. Путаница проходов и коридоров, двери, которые вели в бесчисленные кладовые. Лестницы, уходящие наверх.
Всё это было заставлено ящиками, бочками и мешками, и вдобавок — завалено хламом, вроде сломанной мебели.
Случайный человек давным-давно переломал бы здесь ноги и умер в одиночестве от голода и жажды, не найдя выхода.
Из-под завалившегося на бок трёхногого кресла метнулась жирная крыса. Я одним прыжком догнал её, перекусил пополам и проглотил вместе с шерстью и костями.
Вкуснятина, бля!
Облизав морду, я побежал дальше.
Из открытого люка на земляной
