желаниями и потребностями.
Павел остановился, подыскивая самые простые слова. Приобнял Эльзу, поцеловал в приоткрытые губы потянувшуюся ему навстречу девчонку. Затем негромко произнес:
— А что нужно простым людям? Любить, жить по-человечески, растить детей, иметь хорошее жилье, набор продуктов без ограничений, полные полки магазинов, мебель и модную одежду.
— А разве это плохо? Я тоже всего этого хочу! И любить тебя, и рожать детишек, и жить большой и дружной семьей…
Эльза крепко обняла его, стала пылко целовать, куда только могла дотянуться губами. Он отвечал ей не менее горячо, а что еще могут влюбленные, и политический диспут прервался на час…
— Не знаю, «Лаэ», но думаю, тайник на том самом месте, которое мне должны показать через двенадцать лет. Недаром эти двое там милиционеров убили — просто так на «ликвидацию» никто не пойдет. Но если это так, то тогда это как раз те люди, что хотели подставить как мою группу, так и наших товарищей в апреле девяносто второго.
— Что тогда случилось?! У тебя даже лицо потемнело!
— Позже, «Лаэ», позже. Будет время — все расскажу. Пока тебе о том не стоит знать, есть тайны, которые обжигают насмерть.
— Понял, — усмехнулся эстонец, и обернулся к внучке, что во все глаза рассматривала погост. — Тут не место для пустых разговоров. Эльза, ты как? Можешь, вернешься обратно к Ивану — посидишь с ним в машине?
— Нет, я с вами, — упрямая девчонка мотнула головой. — Хотя и боязно, не думала, что здесь даже днем будет не по себе…
Действительно, старинное и заросшее, заброшенное еще в восемнадцатом веке кладбище, не подходило для беседы, тут и днем было жутковато. Вросшие в землю каменные изваяния и надгробные плиты, полуразрушенные склепы и покосившиеся кресты, чьи перекладины торчали из буйных зарослей, проржавевшие оградки среди деревьев, что проросли сквозь заброшенные могилы, что уже не высились холмиками — ощущения не самые приятные для живых людей. Да и сама атмосфера погоста изрядно давила на психику — таково свойство любых некрополей. Ведь мертвым не место среди живущих на этой земле, свой путь они давно прошли, истлев в земле, превратившись в изъеденный червями прах.
— «Лаэ», здесь тайник, как я и думал, — Павел остановился у полуразрушенного склепа, у задней стенки которого лежала надгробная плита, покрытая зеленью. Присел на корточки, внимательно всматриваясь и подсвечивая фонариком по краю плиты — хоть и летний день стоял, но здесь под кронами деревьев царил сумрак.
— Да, но его очень редко посещают, раз в год, а то и реже. Смотри — следов нет, но ветка сломана, и мох у ближней к нам стороны плиты не прижился. Везде зеленый, а тут желтый. Ее нужно сдвигать?!
— Снизу может быть проволочка, конец которой прикреплен за кольцо «лимонки». Нужно вначале посмотреть, приподняв немного ломом. А то мало ли что — хорошие минеры большие затейники.
— О да, ты прав, надо было Кузьмича брать — он сапер от бога, в отряде все взрывал или разминировал.
— Обойдемся — здесь максимум пара растяжек, по крайней мере, когда этот тайник мне передали, так и было. Вряд ли за десять лет что-то кардинально изменилось. Давай здесь подцепим ломом.
— Сейчас, мы аккуратно. Вот так!
Отозвался Альберт Генрихович, засовывая кончик лома под край каменной плиты. Надавил и приподнял на самую малость. Павел прилег, посветил фонариков, ведя луч со стороны в сторону. Ничего опасного не усмотрел и поднатужившись, сдвинул плиту в сторону. Открылся лаз в крипту — подземное погребение. Дело в том, что осквернители могил жили в любое время — одна из древнейших профессий, если не первая, то вторая точно. Ведь люди живут, занимаются сексом и умирают.
— Ждите меня здесь, как разберусь, то позову.
Павел забросил ноги в лаз, опираясь на руки, опустился вниз, и тут же застыл с широко расставленными по краям ногами. В подземелье склепа вел низкий лаз, примерно с метр высотой и полметра в ширину. Посветил лучом под ногами — «сюрприза» в виде противопехотной мины не имелось. А так просто погибель — спрыгнул вниз, поторопился и подорвался. А вот в проеме лаза в луче фонарика что-то блеснуло.
Павел встал на карачки, внимательно посмотрел за лучом фонарика — тонкая проволочка была натянута над самым полом. Все правильно, поползешь и обязательно зацепишь.
— Все правильно, если раз поставили, и никто никогда не являлся, то зачем менять, — усмехнулся Никритин — гранату прикрепили на прежнем месте, «усики» на ней были сведены. Павел быстро их разогнул, теперь можно было отмотать проволоку, что он и сделал. Обычная «лимонка», рубчатый корпус — но выкрутив запал, он только присвистнул от удивления — современный образец, УЗРГМ, скоба почти новая.
— Как интересно, — пробормотал Никитин и втиснулся вовнутрь, освещая склеп фонариком. Помещение три на три метра, лишь с края каменный гроб, прикрытый плитой, которая, по прошлому опыту, легко сдвигалась. И сейчас отошла без всяких трудностей, но Павел соблюдал предельную осторожность, вначале убедившись, что там не установили «растяжку». Второй Ф-1 не имелось, как и человеческих останков, зато внутри гроба имелись два обычных мешка, и что характерно, отнюдь не пустых.
— Сокровища Али-Бабы, два мешка, набитых золотишком, — пошутил Павел, и медленно ощупал мешковину. Не на шутку озадачился предварительным осмотром — в одном мешке оказался самый обычный чемодан, подобный тому в котором небезызвестный счетовод концерна «Геркулес» таскал десять миллионов рублей. А вот во втором мешке оказались два свертка — в одном разобранный автомат Калашникова, только что поступавший на вооружение АК-74, «весло» с тремя магазинами. И оцинкованная коробка с патронами, правда без ключа для ее вскрытия.
— Ай, яй — зачем же такие игры затевать?
Павел только укоризненно покачал головой. Наличие автоматического пистолета Стечника в его бесшумном варианте АПБ, с двумя глушителями и пятью магазинами наводило на разные нехорошие мысли, как и коробка с патронами — словно массовый отстрел жертв намечался по всей республике. Оружие это весьма специфическое, и у обычных граждан сейчас не встречается — не «лихие девяностые» на дворе, а самый махровый «застой». Для следователей было бы очень интересно, откуда взялось эти стреляющие предметы, но Никритин не собирался ставить их в известность о своих находках…
— Теперь, дорогие родственники, мы несметно богаты. Если все это разумно тратить, то советских рублей нам хватит до конца «перестройки», а валюты и золотишка до начала следующего тысячелетия. Как сказал Остап Бендер — «сбылась мечта идиота — я стал миллионером!»
— На
