— Если вы так недовольны, напишите письмо с протестом на имя директора, поставьте свои подписи, и я передам его Снейпу. Только подписывать должны все, а не десяток энтузиастов. Иначе вас не послушают.
— Мы подпишем, — уверенно произнес Лонгботтом.
— Вы-то подпишите! — усмехнулся я. — А остальные?
Остальные действительно притихли; многие больше не смотрели на меня, отводя или опуская глаза. Ничего другого я и не ждал. Одно дело — возмущаться властями в относительной безопасности аудитории, где все говорят хором, и есть поддержка толпы, но совсем другое — поставить свою подпись под выражающим неповиновение текстом, чтобы конкретные имена и фамилии прочел директор-Пожиратель Смерти.
— Я тоже подпишу, — сказал Полина среди всеобщего молчания.
— Ладно, ты подпишешь, он… — я кивнул на Лонгботтома. — Может, еще человек десять наберется. Но это даже не половина, а для таких заявлений нужно либо всё, либо ничего. Иначе это будет выглядеть как эксцентричная, бессмысленная выходка кучки подстрекателей, которая только усугубит ситуацию.
— Хочешь сказать, ты бы подписал? — спросил протолкавшийся вперед Крэбб. — А ничего, что ты староста и вроде как должен помогать налаживать тут дисциплину, а не наоборот, письма всякие писать?
"Еще один умник выискался", подумал я и ответил:
— Да, я бы подписал. Только вот нечего подписывать.
Студенты действительно начали расходиться, все еще недовольные, но после моего предложения утратившие боевой пыл. Слух о новом наказании быстро облетел школу, и к Снейпу отправилась делегация возмущенных деканов, но так ничего и не добилась. До конца недели дисциплина была идеальной — все боялись Круциатуса. Мне хотелось узнать, что Снейп ответил профессорам, и в субботу я спросил об этом у Флитвика.
— Ему все равно, — огорченно сказал тот, махнув рукой. — Он говорит, что если, по мнению Кэрроу, это улучшит общую ситуацию и остановит "партизанские выступления", то причин, по которым ему следует запрещать такое наказание, нет. В конце концов, не сами же Кэрроу станут исполнять Круцио… — Флитвик фыркнул. — Еще не хватало! Эти двое и так достаточно распускают руки. Некоторые ученики ходят в порезах и синяках, будто каждый день дерутся! А душевное состояние тех, кого заставят пытать своих товарищей? Нет, это его тоже не волнует… — Флитвик вздохнул. — Ох, Линг, Хогвартс уже не тот, каким мы его знали. На моей практике — да и не только на моей, — не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало творящееся в нем сейчас. — Профессор некоторое время молчал. — И то ли еще будет, — с грустью завершил он свой монолог. — Вот увидите, Линг, это не конец.
Большинство студентов, к числу которых принадлежал и я, все же надеялись, что замдиректора только пугал и не собирается претворять в жизнь свои грозные обещания. Однако целью Кэрроу была не дисциплина. Скоро он подыскал нарушителей, но "тренировать" Круциатус вызвал не первых в списке и даже не членов ОД, а тех, на кого, по моему мнению, не мог всерьез полагаться. "Тренировочные наказания" проходили индивидуально, в кабинете Кэрроу. Крэбб и Гойл остались вполне довольны полученным уроком и оживленно обсуждали свой успех, вызывая этим видимое отвращение даже у сопровождавшего их Малфоя, который после пасхальных каникул окончательно утратил свой прежний статус. Что ж, как бы я не презирал его за трусость, садистом он все-таки не был.
После первой экзекуции я решил поговорить с Кэрроу. Слова Флитвика напомнили мне о плохой карме преподавателей ЗОТИ, настигавшей их в конце года, и мысль замдиректора о том, что "сегодня вечеринки, а завтра — покушение", больше не казалась гиперболой.
— Хорошо, что заглянул, — сказал Кэрроу, листавший за столом последние номера "Пророка". — Говорят, вы там какое-то письмо Снейпу пишете?
— Кто говорит? — спросил я. Кэрроу посмотрел на меня со снисходительной улыбкой.
— Ну так что, пишут письмо или нет?
— Нет, — ответил я. — Испугались.
— Это хорошо, — одобрил Кэрроу. — Чья была идея?
— Моя.
Кэрроу оторвался от газеты.
— Твоя? — протянул он. — И как это понимать?
— Буквально! — воскликнул я. — Это ваше Круцио — просто за гранью! Чего вы добиваетесь? Хотите окончательно настроить всех против себя? Ну так это вам удалось…
Кэрроу отбросил газету и стукнул ладонью по столу.
— Хватит, Ди! — рявкнул он. — Ты кого защищаешь? Кучку отщепенцев и предателей крови? Что за опасный пацифизм ты тут развел!..
— Пацифизм? — оскорбился я. — Это не пацифизм, а тактика! Мое предложение остановило волнения, а то, что делаете вы, приведет к бунту!
— Вот, — Кэрроу погрозил мне пальцем. — Вот тут-то мы их и схватим. И кончай заигрывать со старыми дружками, а то у меня иссякнет терпение на твой счет.
Мне стало смешно, однако Кэрроу был настроен серьезно, да к тому же разозлен, и вряд ли сейчас было уместно смеяться. Но неужто он всерьез считал, что на меня подействуют его клоунские запугивания? Я не стал вдаваться в дискуссии и отправился в библиотеку готовить уроки, попутно размышляя, понял ли Лонгботтом, что все это затевалось ради него.
Даже если поначалу Невилл этого не понимал, то когда Кэрроу вызвал его продолжать "тренировки" с Круциатусом, все встало на свои места. Кэрроу не интересовали ничьи отказы, кроме отказов членов ОД, и в этот раз он не собирался ограничиваться своими обычными жестокостями. Но хотя Кэрроу раскинул плотные сети, в них все же оказались дыры. Спустя несколько дней Лонгботтом просто исчез. Это казалось невероятным: все входы и выходы из школы караулили дементоры и Пожиратели, и реши он покинуть Хогвартс, его бы поймали. Пропажа Лонгботтома казалась загадкой не только для учеников и Кэрроу, но и для остальных профессоров. Замдиректора регулярно требовал обыскивать всю школу, включая комнаты преподавателей, поскольку считал, что те могут его укрывать, однако поиски не давали результатов. Единственное реалистичное объяснение, пришедшее мне в голову, заключалось в том, что Лонгботтом прячется в Запретном лесу у Хагрида.
Несмотря на исчезновение главного "отщепенца", Кэрроу не отступил от своего плана поймать ОД на измене, но к всеобщему удивлению члены Отряда продолжали таинственным образом пропадать. Ряды седьмого курса катастрофически редели. Я был почти уверен, что все они уходят в лес, пока однажды вечером, по окончании очередных бессмысленных обысков, в одном из коридоров неподалеку от Астрономической башни лицом к лицу не столкнулся с Лонгботтомом. Он появился словно ниоткуда, из темной ниши в стене, где прежде ничего не было.