– Он всё равно соврет, – сказал Калокир. – Я хорошо его знаю, князь. Он даже слова такого не знает – «правда». Но убивать его я не советую. Всё-таки он посол кесаря. Убьешь его – и кесарю придется объявить тебе войну.
– Ты переводи, Калокир, – холодно произнес великий князь. – И учти, что я не боюсь кесаря ромеев. И что делать с этим отродьем росомахи, я сам решу.
– Автократор ромеев – друг великого князя! – пылко произнес Никифор Эротик. – В знак своей дружбы он послал тебе сыновей Петра. Возьми их и поступай с ними, как считаешь нужным. Только не обижай их жен, ведь в их жилах божественная кровь василевсов!
– Конечно, я их возьму, – усмехнулся Святослав. – И жен обижать не буду. Наоборот, я их возвышу. Сделаю своими наложницами.
Даже сквозь грим стало заметно, как побледнел патрикий Никифор.
Если Святослав сделает то, что сказал, Эротику лучше не возвращаться в Константинополь. Василевс Никифор собственноручно поджарит патрикия. И древность рода его не спасет.
Но в окружении тридцати тысяч воинов Святослава полторы тысячи катафрактов Никифора – что крыса в волчьих челюстях. Как Святослав решит, так и будет.
– Он мне надоел, – сказал великий князь. – Как можно такого ставить над воинами? Он трясется и потеет от страха, но продолжает врать и юлить. Скажи ему: я забираю царевичей и всех, кто с ними. Сам он может убираться. Я даже позволю ему взять с собой сотню воинов – чтобы его не прирезали по дороге.
– Сотню? – воскликнул Никифор Эротик. – Но со мной шестнадцать сотен катафрактов!
– Не с тобой! – отрезал Святослав. – Ты же сам сказал: эти воины охраняют царевичей и их семьи. Вот пусть и охраняют. Ты позаботишься об этом, Калокир.
– Они ненадежны, – предупредил Калокир. – Большинство набраны из восточных провинций.
– Так сделай их надежными! Я не могу просто так отпустить такое войско. Я бы и этого хорька не отпускал, но ты прав: прирезать его – прямо оскорбить Константинополь. А катафрактов этих я разделю на малые отряды и распределю между моими воеводами. Не все же варягам воевать за ромеев. Пусть и ромеи немного повоюют за варягов. А этому скажи: пускай убирается, пока я не передумал.
Калокир перевел.
Никифор Эротик убрался.
– Что ты сделаешь с царевичами? – спросил Духарев.
– Что я могу сделать, если ты поклялся моим именем, что я сохраню за ними булгарский стол? – проворчал Святослав.
– Можешь сказать, что я солгал.
– У меня один язык, – сказал великий князь. – Даже если моим языком был ты. Старший из них станет кесарем Булгарии… И поклянется мне в верности. Только узнает он об этом уже в Преславе. А пока пусть как следует осознает, что его жизнь зависит только от меня. И пусть запомнит, что стол булгарский он получил не по праву отчины, а из моих рук. – Подумал немного и добавил: – Все-таки зря я послушал Калокира и отпустил этого лживого патрикия. Чувствую: неправильно это.
Духарев промолчал. Но отметил: раньше за великим князем подобных сомнений не замечалось. Что сделано – то сделано.
Чувства не обманули Святослава.
Никифор Эротик не сразу отбыл в Константинополь. По дороге он задержался в южной Булгарии, где посулами и деньгами убедил население нескольких расположенных к Византии городов не открывать ворот Святославу. Мол, скоро сюда придут войска автократора, сотрут россов в труху, а преданных – вознаградят.
Никифор Эротик очень надеялся, что так и будет. А не сдавшиеся города не позволят Святославу перекрыть сухопутную дорогу в Булгарию. И Никифор Фока простит своего тезку за то, что царевичи оказались в руках катархонта тавроскифов.
Так отплатил Святославу за снисходительность патрикий Никифор Эротик. Но его спутник и соратник проедр евхаитский Филофей тоже не преминул, по велению своего кесаря, напакостить россам.
Проедр отправился к своим давним знакомцам пацинакам и опять-таки деньгами и посулами убедил их оказать Константинополю некую услугу, ставшую тем камнем, о который споткнулся победоносный конь полководца Святослава Игоревича.
* * *
– Ты пришел воевать со мной, – сказал Святослав. – Значит – ты мой враг.
– Это мое царство, – царевич Борис боялся, но изо всех сил старался скрыть страх.
«Еще бы ему не бояться, – подумал Духарев. – Попал, как кур во щи».
Парнишка всю жизнь провел в заложниках у ромейских кесарей. А уж чего там только не рассказывали о таких, как Святослав. Будто режут и бесчестят всех подряд, невзирая на пол и возраст. Жгут тысячами, и тысячами на кол сажают. Звери лютые, одним словом. Только что человечину не жрут. И то не факт…
Страшно парнишке…
Хотя какой он «парнишка», если подумать. Святослав его на год младше. Но Святослав – воин, князь, полководец. Ему и железа не надо, чтобы прикончить такого, как царевич. Одной рукой задушит. Страшно Борису, но держится неплохо. Всё-таки не вода в жилах течет – кровь царя Симеона.
– Это мое царство. А ты пришел его воевать.
– Не сам, – уточнил Святослав. – Твои дружки ромеи позвали – царство твое взять. И золота пообещали – на двух кораблях не увезти. Только расплатиться что-то не спешат.
– Я дам тебе золото! – быстро сказал царевич. – Столько, сколько обещали ромеи. Больше дам. Только уходи!
– Дашь? Правда? – Святослав засмеялся. И воеводы его, Икмор, Свенельд, Лют, Щенкель – тоже захохотали. Эко пошутил булгарин. Всё, что есть у него, все, что было, – теперь в руках русов. Да и сам он…
Царевич покраснел. Понял, что глупость сморозил.
– Я могу попросить у кесаря Никифора… – пробормотал он. – Чтоб он заплатил…
– Он заплатит, – подал голос Икмор. – А не заплатит, так мы через горы перейдем и сами возьмем.
– Жить хочешь, Борис? – спросил великий князь.
Царевич посмотрел ему в глаза… и кивнул.
Святослав усмехнулся… И вовремя вспомнил, что у булгар всё наоборот: покачал головой – да, кивнул – нет.
– Не хочешь жить?
– В бесчестье – не хочу, – твердо ответил царевич.
Святослав молчал. Долго. Духарев царевичу сочувствовал. Он знал: Святослав не станет его убивать, но царевич-то об этом не знал.
– Ладно, – наконец произнес великий князь, словно после долгого раздумья. – В бесчестье жить не будешь… Жить будешь – хаканом. Царем по-вашему. Но… – тяжелый немигающий взгляд уперся в Бориса, и тот даже отшатнулся слегка, словно ладонью в лицо толкнули. – …Но клятву мне принесешь. Что будешь в союзе со мной против всех моих врагов. Братом мне будешь. Младшим. И Богом своим мне в этом поклянешься. Согласен?
– А ты? – храбро спросил царевич. – В чем поклянешься мне ты, великий князь?
– Я клятву твою приму, – сурово сказал Святослав. – Этого довольно. Но ты не бойся. Царства я твоего отбирать не стану. Даже казну отца твоего тебе оставлю – негоже брату моему нищим быть. Ромеев тоже не бойся. Они тебя будут бояться, коли братом моим будешь. Одно запомни: преступишь клятву – уж не знаю, как тебя твой Бог наказывать будет, а я тебе обещаю смерть скорую и страшную. А теперь выбирай, сын кесаря, что тебе любо: венок смертный или венец царский.
