Я задал главный вопрос:
— А обо мне гусары спрашивали?
— Нет. Они накинулись на ваших друзей как дикие звери, все мне тут переломали. Я разорена!
— И, наверное, вините во всем нас?
— Ошибаетесь, юноша, — резко ответила хозяйка. — Не я первая, не я последняя, в чьем доме эти негодяи в зеленых мундирах устроили такой погром. Сколько несчастных бюргеров считают убытки и, как я, плачут от бессилия! С той поры, как в городе расквартировали эскадрон гусар, нам, бедным жителям, не стало покоя! Мы не раз жаловались начальству, но их ротмистр только обещает приструнить своих бандитов, а сам ничего не делает. Среди его подчиненных не найдешь порядочного человека. Знаете, когда ваши друзья задали гусарам трепку, я почувствовала себя на их стороне. Я ничего не стала говорить о вас гусарам. Мои служанки тоже будут держать язык за зубами, — твердо произнесла женщина.
Я удивился: далеко не молодая фрау не походила на злостную нарушительницу правопорядка. Гораздо логичней было бы сдать меня с потрохами и не думать о последствиях. Во всяком случае, так в моем представлении должен был бы поступить стопроцентный пруссак. Впрочем, у немцев имеется еще одно качество, которое у них не удалось вытравить даже императору Фридриху Вильгельму, славившемуся крутым нравом, — сентиментальность.
— Спасибо, — поблагодарил я. — Вы очень добры ко мне.
— Не знаю, какие у вас отношения с законом, но мне вы кажетесь достойным человеком. Будь у меня дочь, я бы с большим удовольствием выдала ее за вас замуж.
— Жаль, что у вас нет дочери, — грустно сказал я, думая обратное.
Сентиментальность сентиментальностью, но природная немецкая прагматичность тоже может сыграть свою роль.
Чтобы хоть как-то компенсировать потери хозяйки, я дал ей пять дукатов. Вряд ли сумма покрыла ее убытки, но лишней она не была точно. Кроме того, я опасался, что приязнь женщины в любую минуту может перемениться, и решил подстраховаться хотя бы таким способом.
Прислуга наводила в трактире порядок, а я сидел в конторке хозяйки и раздумывал о причинах происшедшего.
Ситуация складывалась нехорошая. Гусар навел наш недавний знакомый — капитан контрабандистской шхуны. Выходит, не случайно в трактир приходил матрос, которого опознал Михай. Не знаю, что в итоге они с этого поимели, но неприятностей нам доставили выше горла.
Я обратился к хозяйке:
— Скажите, матушка, кто может помочь выручить моих людей?
— Это зависит от того, что с ними собираются сделать, — резонно заметила женщина. — Гусары стоят в крепости. Моя служанка подрабатывает там прачкой. Я отправлю ее сейчас в крепость. Она возьмет стирку, заодно все узнает и расскажет нам. А вы пока ступайте в свою комнату, запритесь и не показывайтесь даже в окно.
Начались часы томительного ожидания. Я бродил из угла в угол как заведенный. Судьба Карла, Чижикова, Михайлова и Михая заботила меня сейчас куда сильнее собственной. Я корил себя за беспечность, казнил за отсутствие бдительности, которое привело к аресту моих гренадер.
Какой же ты командир, если твои люди сейчас находятся в тюрьме, а ты пальцем о палец не можешь ударить, чтобы прийти им на помощь! Грош тебе цена. Нет, грош слишком много! Не стоишь ты этих денег!
Наверное, я бы сошел с ума, не приди служанка вовремя.
Даже металлы испытывают усталость. Потом они разрушаются. Так и люди: сначала заведут себя как пружину, а затем, по истечении времени, когда завод окончится, приходят в полную негодность. Хуже всего тем, кто чувствует на себе постоянную ответственность. Не важно за кого — семью, знакомых или подчиненных. Наверное, нельзя многое принимать близко к сердцу, но ведь и без души ничего путного не выйдет. Найти правильный баланс могут лишь единицы, и я, кажется, не вхожу в их число.
Карл… совсем еще юнец, гордый и храбрый, наивный и честный. Он действительно стал мне братом. Чижиков, Михайлов… пусть их физиономии надоели хуже горькой редьки, но без них моя жизнь будет неполноценной. Михай… человек с изломанной судьбой, немало повидавший и хлебавший горе большой ложкой. Я просто обязан выручить их из беды.
Стук в запертую дверь оторвал меня от грустных размышлений.
— Кто там? — с волнением спросил я.
— Госпожа просит вас спуститься в гостиную, — возвестил тонкий женский голос.
— Сейчас буду.
Хлопнули дверные створки, я пробкой вылетел из комнаты и поспешил вниз по лестнице, едва не сбив посланницу с ног.
— Простите меня.
Девушка смущенно улыбнулась и поправила свалившуюся с плеча лямку белого кружевного фартука.
— Ничего страшного. Как видите, я в полном порядке.
В гостиной держали «военный совет». Служанка, которую с поручением отправляли в крепость, сидела на стуле и не знала, куда девать красные натруженные руки. Это была кудрявая, крепко сбитая девица с пышным задом и непривлекательным лицом, покрытым следами от мелких оспин. Возле ее ног серый котенок катал клубок ниток. В другое время игрушку у него бы отобрали, но пока люди были слишком заняты, он мог наслаждаться игрой сколько заблагорассудится.
«Мне бы его заботы», — подумал я, занимая свободное кресло.
— Говори, Хильда, — велела хозяйка.
— Боюсь, у меня дурные новости. — Девушка опустила голову.
Я бросил мимолетный взгляд в окно. На улице вечер, стемнело. Ветер нагибал кроны деревьев, что-то загрохотало на крыше соседнего дома.
— Я готов к любым известиям.
Все ждали моего ответа. Эти слова придали девушке сил.
— Гусары, у которых я стираю белье, сказали, что ваших друзей хотят забрать в Потсдам, в королевскую гвардию, — она запнулась.
— Ничего не понимаю… — нахмурился я.
— Дело в том, что драгунский полк, к которому приписаны гусары, обязан каждый год присылать для королевской гвардии по одному солдату высокого роста. Вербовщики повсюду специально выискивают парней повыше, а люди, с которыми вы сюда приехали, как на подбор — великаны. Гусары говорят, что их могут поставить в первые ряды королевских гренадер. Начальство будет довольно.
— Постойте, но ведь они не являются прусскими подданными. Более того, среди них есть и иностранный дворянин, — возмутился я.
— Это никого не волнует, — объяснила хозяйка. — Для гусар люди без документов — просто бродяги. Солдаты имеют право делать с такими все, что захочется. Даже убить… Но зачем убивать тех, кто может принести пользу? Вашим друзьям не повезло родиться высокими. Таких еще недавно просто хватали на улицах, ничего не спрашивая.
— А где содержат моих друзей?
