Все это богатство — абсолютно новое, как говорится, муха не сидела.
Котову наверно надоело смотреть, как я перебираю железки и слушать мои "Ух ты!", "Ух ё!" и он спросил:
— Ну и что со всем этим делать, и кто со всем этим умеет обращаться!
— Делать можно, практически все, еще бы сюда электросварку, и можно даже небольшие пробоины в броне заделывать. А насчет того, как с этим добром обращаться, то чес-слово обижаете, товарищ капитан. Не все же наши «двухгодичники» — химики, как Лучик. Например, Денисенко оканчивал Донецкий Политех, что-то связанное с машиностроением. Среди освобожденных могут найтись токари и фрезеровщики, тот же Савельев в ФЗУ учился. Я тоже, по образованию инженер-механик и различные метода металлообработки изучал. К тому же, на «Тридцатке» в Мелитополе, где мы два месяца были на практике, я даже получил корочки токаря третьего разряда.
— Что за «Тридцатка»?
— Завод "Имени Тридцатилетия ВЛКСМ", «Тридцаткой» его местные называют.
Пойдемте, посмотрим на электростанцию, что за зверь. Ведь без нее станки работать не будут.
В фургоне с электростанцией, царил такой же немецкий порядок. Посреди фургона располагалась сама электростанция, состоящая из четырехцилиндрового двигателя и генератора. Ближе к кабине водителя находился бензобак, литров на сто. Электрические кабели были аккуратно намотаны на небольшие барабаны, закрепленные на стене. Возле двери висел большой распределительный щиток с разъемами для кабелей и пакетными выключателями. В аккуратных рамочках висели инструкции, скорее всего по запуску и обслуживанию. Слово «инструкция» напечатанное крупными буквами, в особенном переводе не нуждалось. Ведь мое слабое знание разговорного немецкого, в какой то степени объяснялось тем, что в институте, мы в основном занимались переводом технической литературы.
— Двигатель, наверное от «Мерседеса» — сказал Котов.
— Я думаю, скорее «Опель». «Мэрсы» в то время в основном были шести цилиндровые. «Фольксваген» — с воздушным охлаждением, а здесь есть водяной радиатор.
Осматривая генератор, я нашел на нем шильдик. Генератор оказался трехфазный, с напряжением между фазами 220 вольт, мощностью восемь киловатт. Видимых повреждений ни на двигателе, ни на генераторе не было. Уровень топлива в баке, как было видно в трубке уровнемера, достигал максимальной отметки. Моя уверенность, что электростанцию удастся запустить, крепла с каждой минутой.
— Что рассказывают господа офицеры? Куда это они так торопились с утра?
— А кто будет с ними разговаривать? Мой немецкий не настолько хорош, чтоб вести с ними беседы, а всех знающих немецкий язык, ты забрал. Просмотрел только личные документы и найденную у них карту. Кстати, судя по нанесенной на ней обстановке, Луцк они еще не взяли. А вот Горохов у них и скорее всего, через Берестечко они будут прорываться на Млинов и Дубно. В дивизион я доложил эту информацию.
Возле машины нас ожидал старшина Таращук. Подождав, когда мы спустимся на землю, он подошел, четко козырнул, и обратился к Котову.
— Товарищ капитан! Ваше распоряжение выполнено. Две машины загружены оружием и боеприпасами. Водители и личный состав группы сопровождения построены и ждут ваших приказаний.
— Хорошо, я сейчас подойду. Передайте, чтобы пленных привели к штабной палатке. Кстати, их хоть покормили?
— Конечно! Мы же не звери какие!
Котов пошел инструктировать отъезжающую группу, а направился к своему броннику, чтобы взять своих знатоков немецкого.
Мои орлы, сытые и довольные, расположившись на пустых ящиках, чистили полученное оружие.
Как всегда, когда руки заняты, а язык свободен, солдаты негромко болтали, перескакивая с темы на тему. Увидев меня, Сорочан подскочив, скомандовал «Смирно» и доложил:
— Товарищ лейтенант! Взвод занимается чисткой оружия.
— Вольно! Вижу, чем занимаетесь.
Глядя на хитрую и довольную физиономию Сорочана, я понял, что мои солдатики либо нашкодили, либо что-то сперли.
— Ну, выкладывай, что это ты такой довольный.
Сорочан приподнял тряпку, лежащую на ящике и я увидел пять снайперских прицелов, лежащих под ней. Оказывается, они наткнулись на ящики со снайперскими СВТ и пять штук забрали себе.
— Что могу сказать? Молодцы. Как только появится возможность, пристреляем. Кстати, не забудьте почистить и трофейное оружие! Сержант Ланге.
— Я!
— Назначаю Вас старшим в группе переводчиков! Заканчивайте с оружием и, через пять минут я жду всю группу у палатки командира отряда.
— Есть!
Направляясь к навесу Котова, я увидел впереди себя, двух немецких офицеров, конвоируемых красноармейцами. Меня удивило, как смешно шли эти офицеры.
Обычно так ходят модницы, носящие длинные и узкие юбки. Подойдя ближе, я увидел, что ноги немцев связаны короткими веревками, на манер пут у лошадей, которые позволяли им передвигаться только мелкими шагами. Смешно семеня, немцы к тому же поддерживали брюки руками. Вероятно, бдительные конвоиры забрали у пленных поясные ремни и срезали пуговицы на брюках.
Доведя пленных до навеса, один из конвоиров, высокий черноволосый младший сержант, приказал им остановиться. Я остановился в сторонке. Вскоре ко мне подошли наши переводчики. Пока Котова не было, я рассматривал немцев.
Невысокого роста худощавый капитан, даже придерживая руками сползающие брюки, старался держаться гордо. Худой и высокий лейтенант, наоборот, сутулился, стараясь быть незаметнее. За время, прошедшее после пленения, он, вероятно, вспомнил всю пропаганду о страшных, диких русских, и решил, что сейчас его будут убивать. Только присутствие командира удерживало его от истерики.
Доложившись подошедшему Котову, младший сержант и второй конвоир отошли немного в сторону. Махнув рукой, подзывам нас к себе, Котов спросил:
— Кто будет переводить?
— Телегин и Миронов. Ланге и Савельев — контролируют и при необходимости помогают.
— А почему так?
— У Телегина и Миронова знания языка хуже. Им полезно лишний раз потренироваться.
— Хорошо! Начнем.
Хотя немцы и могли уже договориться между собой, Котов приказал конвоирам отвести лейтенанта метров на пятьдесят в сторону, чтобы он не слышал нашего разговора с капитаном. Решив, что его уже ведут на расстрел, лейтенант побледнел, его губы задрожали. Капитан, глядя на него, что-то брезгливо ему сказал.
— Что он говорит?
— Чтобы вел себя, как подобает немецкому офицеру, — перевел Телегин.
Капитан Гюнтер Штокман, оказался командиром артиллерийской ремонтной мастерской 44 пехотной дивизии Вермахта. Кроме того, что уже и так было известно из его документов, он ничего не хотел говорить. Когда ему сказали, что жизнью поощряются только согласившиеся на сотрудничество, он имел наглость предложить нам свои услуги посредника в переговорах с немецким командованием. На вопрос, о чем могут быть переговоры, не смутившись ответил, что о нашей сдаче в плен. Конечно, такое предложение ничего кроме смеха у нас не вызвало.
