Пошли глухие, но неприятные шепотки, что у товарища Сталина на старости лет начались серьезные проблемы с головой. Но спустить ситуацию по статье старческого маразма не позволил Векшин. Он четко и недвусмысленно заявил, что товарищ Сталин в своих теоретических изысканиях совершенно прав. И что его идеи непременно должны быть взяты на вооружение. А кто этого не поймет, и будет вставлять палки в колеса истории, тот вылетит из партии быстрее поросячьего визга. И никто по нему не заплачет. Горелов, давая очередное задание, как-то проговорился, что на двадцатом съезде партии, который планируется провести весной следующего года, будет приниматься новый партийный устав, работать над которым Векшин посадил специальную группу. Да и Николаю Ивановичу подкинул работенки по этому вопросу. Судя по некоторым признакам, Устав этот будет из серии: "Ликург отдыхает". То есть обязанностей на коммунистов навесят изрядно, а из привилегий останется только почетное право первым идти в бой.
Николай Иванович очень опасался, что дело может кончиться суровой бойней. То есть сожрут на этом съезде товарища Векшина вместе с его командой и прочими единомышленниками. Или же в истории партии появится еще один "съезд расстрелянных". Да, свои позиции к настоящему времени Векшин успел укрепить хорошо, особенно в спецслужбах, и маршалы с генералами у него ходят по струнке, но всему ведь есть предел. Такого покушения на свои права и привилегии партийная номенклатура добром не допустит.
Николай Иванович вздохнул. Все же рискованно Векшин играет, не стоило так резко обострять ситуацию, так круто руль заворачивать. Как бы не вынесло его на крутом повороте. Впрочем, посмотрим, скоро все станет ясным. Так что там товарищ Сталин в новой статье написал?
Сортир в столичном аэропорту был шикарный, чистый, сверкающий кафелем. Благоухающий не привычной хлоркой, а каким-то новомодным антисептиком с хвойной отдушкой. Высушив руки горячим воздухом электрополотенца, Сергей пригладил волосы перед зеркалом, и поправил кобуру на поясе под полой цивильного пиджака. Чтобы не привлекать лишнего внимания он ехал в гражданском костюме, но как коммунист теперь был обязан вне дома постоянно быть при оружии. Хотя бы короткоствольном. А дома в оружейном ящике полагалось еще иметь и табельный автомат. Чтобы в любой момент член партии мог выступить на защиту советских граждан, а случись что, и самой Советской Власти. Исключение делалось только для стариков или инвалидов по понятным причинам неспособным должным образом управиться с огнестрельными игрушками.
Беспартийным гражданам обязанность носить оружие не вменялась, хотя при наличии его при себе выступать на защиту правопорядка они тоже были обязаны под угрозой серьезной уголовной статьи. Само же нарезное неавтоматическое оружие теперь свободно продавалось даже в магазинах спорттоваров, не говоря уже о специализированных оружейных магазинах. Мелкокалиберное можно было приобретать с четырнадцати лет, а все прочее с восемнадцати. Особого ажиотажа с приобретением оружия в стране не наблюдалось. Для охоты все равно требовалось наличие охотничьего билета, а возможность "просто пострелять" на стрельбище или в тире привлекала в основном молодежь мужского пола, всегда охочую до таких забав. Да и выбор в магазинах был не слишком богатый. В основном там продавалось всякое старье из арсеналов, вроде крайне неудобных в хозяйстве трехлинеек, оставшееся после перевооружения армии или вообще завалявшееся на складах со времен царя Гороха.
Кошмарной пьяной стрельбы всех во всех, как предрекали некоторые скептики, тоже не произошло. Отдельные инциденты с пьяными дураками и молодыми идиотами, разумеется, случались. Но отчасти для этого членам партии и вменялось в обязанность постоянно находиться при оружии. В смысле, чтобы быстро и надежно успокаивать навеки подобных придурков, чем способствовать, как выразился товарищ Сталин в одной из своих радиобесед, положительному естественному отбору. Он тогда еще сказал, что если в будущем у граждан и коммунистов, под каким либо предлогом попытаются изъять оружие, то это будет означать контрреволюционный переворот. И тогда они будут точно знать, в кого следует стрелять.
Впрочем, беспартийные граждане в случае неприятных инцидентов с оружием тоже не зевали. И долго бегать в пьяном виде по улице, не по делу размахивая стволом, мало кому удавалось.
Выйдя из туалета, Сергей кивнул сопровождающему и вместе с нм отправился на посадку, объявленную по громкой связи несколько минут назад.
Проходя, бросил взгляд на кооперативный буфет, где незадолго до этого рискнул немного перекусить, понадеявшись на то, что лично его в самолетах почти не укачивает. Цены в подобных заведениях раза в полтора превышали таковые в государственных столовых, зато кормили там гораздо вкуснее. Поэтому Сергей в командировках предпочитал именно там и питаться.
Опасения за судьбу завтрака оказались напрасными. В новом пассажирском четырехмоторнике Ильюшина практически не укачивало. Сергей даже пошутил над сопровождающим его сержантом, который, ссылаясь на негативный опыт, перекусить перед полетом не рискнул. Впрочем, это удалось исправить в Астрахани, где самолет совершил промежуточную посадку, а его пассажирам представилась возможность отдохнуть пару часов. После отдыха машина снова поднялась за облака, а симпатичная бортпроводница начала обносить их кисленькими леденцами и минеральной водой. В общем, до Тегерана долетели даже с комфортом. Там, правда, пришлось пересаживаться на старенький Ли-2, где с комфортом дело обстояло гораздо хуже. Но к таким самолетам Сергей тоже давно привык. Ближе к вечеру машина совершила посадку на юге Ирана, где как раз сейчас полным ходом шло строительство космодрома, предназначенного для запуска в космос аппаратов гражданского назначения. Именно отсюда, кстати, и был запущен первый в мире искусственный спутник Земли.
На космодроме, несмотря на зиму, было жарковато. Сергей даже основательно вспотел, пока добирался до места на открытом армейском вездеходе. Королев, как выяснилось, обретался в сборочном цехе, куда их не пустили. Пришлось договориться о встрече по телефону и ехать устраиваться в гостиницу. Личная встреча в данном случае была необходима согласно инструкции. Кроме крайне узкого круга посвященных, коих можно было пересчитать по пальцам, никаких документов ОИБ никому не передавало. Все старались делать на личных контактах по отработанным схемам. Понятно, что многие из получателей информации что-то там подозревали, люди ведь умные и незаурядные. Но слова они и есть слова, к делу их не подошьешь. Можешь прислушаться к странным советам странных товарищей, а можешь их проигнорировать. Игнорировали редко, ибо на личном опыте быстро уяснили, что в этом случае обычно следовала серьезная клизма от руководства. Схема оперативной выдачи этих клизм тоже была отработана. Но хорохориться многие пытались, например, тот же Королев. Тот факт, что кто-то может знать о деле его жизни больше него, а тем более определять стратегию развития этого дела, его изрядно раздражал.
