«Женщины сотнями бросались с крепостных стен, чтобы не достаться завоевателям… Ибо почти все их предводители были в детстве рабами у нас» — это описание китайского историка взятия крепостей монголами Чингисхана в Северном Китае.
Для знатоков: «…в детстве рабами…» — традиция брать в заложники-аманаты детей племенных князьков распространена по всему Древнему миру и Средневековью.
На Руси уцелела треть городов — здесь, по моей оценке, ни одного. На Руси уцелело две трети населения — здесь едва ли четверть… Включая ушедших на север удмуртов.
До этого ещё 70 лет. А пока… вгрёбываем и вспоминаем.
У Аламуша не было полноты власти: ибн Фадлан пишет о четырёх царях, сопровождавших эмира. У Аламуша не было силы: его булгары не имели существенного численного превосходства над другими здешними народами. У Аламуша не было «богопомазанности» — он отказался от веры отцов. Но у него были деньги. «Удачно украл у вора».
Добыча руссов, захваченная при разорении Каспийских побережий и доставшаяся жителям Волжской Булгарии, была инвестирована во власть. В создание единого государства, в строительство городов.
Булгары очень тяжело переходили от полукочевой к оседлой жизни, юрто-подобные жилища были им милее.
И Аламуш ломает традиции народа, создавая город. Пример царской крепости — Булгара Великого — впечатлил: булгары расширили, перестроили Биляр. Создали «Великий город». Население которого уже не перебирается летом в войлочные юрты.
Третий город, расцветший в эпоху Аламуша — Сувар.
Булгары и суваши — племена близкие, тюрко-язычные, гунно-подобные. Но — разные. Если болгары были, видимо, изначально тюрками, поднабравшихся за время странствий кое-какой угро-финскости, то суваши, кажется, проделали обратный путь — из угорского народа Южной Сибири превратились в кочевых тюрков пред-кавказских степей.
Сходство обычаев, образа жизни, общий опыт столетий кочевания в Великом Переселении, обеспечивали довольно мирное существование двух народов. А память о различии в происхождении, о взаимных войнах из-за кочевий — обеспечивала несмешиваемость.
Прожив рядом уже только на новом месте, в Заволжье, два века, оба народа вполне друг друга разделяли. Это касалось и городов: булгары строили Биляр, суваши — Сувар. Ни те, ни другие видеть на своей земле «раба Аллаха и халифа Багдадского» — не хотели. Вот и пришлось Аламушу строить свой город на «пустой земле».
Посольство халифа, в силу проявленной несостоятельности — обещанных денег не привезли — только ухудшило отношение к халифату. Но Аламуш, воспользовавшись поводом, форсировал исламизацию. Даже не получая финансового подкрепления из Багдада — ему уже некуда было деваться. А деньги… это не было для него критично. О чём он сам прямо говорил ибн Фадлану.
Много, ой много взяли на Каспии разгулявшиеся руссы!
Аламуш, используя общечеловеческую природу ислама в противовес местным племенным верованиям, форсировал унификацию населения страны. Одновременно, требованием о переходе в новую, «эмирскую веру», расколол родовые верхушки соседей. Часть сувашей приняли «зелёное знамя пророка», и Сувар во второй половине 10 века получает обширную автономию, местные владетели, под мусульманскими именами, чеканят собственную монету.
Но не все рады этому «счастью». Ибн Фадлан пишет, что многие люди ушли упорствовать в язычестве за Волгу. Здесь, на неширокой полосе между текущей на юг Волгой и текущей на север Свиягой располагаются союзники-изменники волжских булгар — суваши-язычники.
Большая часть из разделившегося на две части племени Суваз (Сувар, Саван) во главе с князем Вырагом сохранила родную религию сувашей. Это, как говорят, дало толчок к образованию чувашской нации. Забавно, что клинопись шумеров-семитов успешно читается именно на языке этого племени угро-тюрок.
Для Аламуша раскол среди сувашей — необходимость. Уход недовольных на другой берег — подарок. Оставшиеся — ослаблены, часть земель освободилась. Это — оборотный капитал: эмир забирает владения себе и тут же раздаёт тем, кто присягает ему. Тем тысячам людей из малых племён, которых видит ибн Фадлан, пытавшихся молиться Аллаху, не зная ни арабского языка, ни Корана, ни обрядов. Эти «ошмётки былых племён», сливаясь, создают основание «велико-булгарской» нации.
А с ушедшими за реку сувашами-язычниками — мир.
Булгары и суваши во многом схожи: среди соплеменников тоже есть упорные язычники. Они тоже ушли за Волгу. Но они — свои, единокровные. Отношение к упорствующим из своего народа — значительно жёстче. Это — изменники, мятежники. Враг, которого надо уничтожить до четвёртого колена.
Так начинается история ещё одного народа этой эпохи — берендеев.
Загадочный народ, пятнающий своим названием листы русских летописей, карты русских земель и русские легенды. Законченные, упёртые, фанатичные. Часть булгар, не принявшая ислам и эмира-монархиста, недостаточно сильная — чтобы победить, но достаточно — чтобы всё бросить и уйти.
Эти люди не могут оставаться вблизи эмирата — они враги и их пытаются уничтожить. Они уходят вверх по Волге, пытаются осесть выше устья Оки в поволжских лесах. «Берендеево царство» — слышали?
Но и там им не дают покоя. Походы Святослава-Барса на хазар…
«Булгар — город небольшой, нет в нём многочисленных округов, и был известен тем, что был портом для упомянутых выше государств, и опустошили его русы…».
Почему Святослав не разгромил полностью Волжскую Булгарию? Спешил к более богатым городам хазар? Или союзники-проводники отсоветовали? Единокровцы, родственники… и иноверцы?
Аналогично — странно мягкое завершение похода Владимира Крестителя.
Русь и Булгар предпочитают торговать, из Булгара приезжает в Киев к Крестителю посольство агитировать за Аллаха. Еретики-язычники на Волжском пути становятся раздражающим фактором. А Креститель как раз в это время отодвигает южную границу от Киева. На левом берегу Днепра ставит Переяславль, на месте победы киевлян над печенегами. А на правом создаёт Рось. «Мирные» — подчинённые тюрки — должны защищать Киев от тюрок «диких».
Должны. А конкретно? Какой именно народ? Единственное союзное тюркоязычное племя в этот момент — берендеи, булгары-язычники. Их и расселяют на южной киевской границе. Не их одних — Владимир очень интенсивно строит городки по южному порубежью. Эту политику активно продолжает его сын Ярослав Мудрый:
«в 1032 г. Ярослав поча ставити городы по Рси».
И одновременно Мудрый очень больно громит язычников на Волге. Город его имени — один из примеров.
