Демократичные американцы, как правило, калечат несговорчивых клиентов, царандой и Моссад не вспоминают об этом, и никто не вспоминает об этих клиентах, бээндешники делают шаг назад и выжидают. Если все тихо, то и они не шумят, записав пару единиц на ум. Но, частенько вслед за неудавшейся беседой следует череда каких-либо публикаций, прямо или косвенно задевающего солидного клиента, а мелкие клиенты получают скалкой по темечку от своих супруг за то, что в домашних условиях не используют те позы, которые представлены на качественно сделанных фотографиях, или вдруг милиция предъявит обвинение в спекуляции по наводке какого-то патриота или доброхота.
Хотя, мне как Мальчишу-Кибальчишу «нужно только день простоять, да ночь продержаться». Я получил сообщение, что путевка уже оформлена и 1 августа прилетит самолет с нашей туристической группой. Есть и номер рейса. И мой паспорт там. И Дарья тоже. Боже, как я устал в этом насыщенном различными войнами веке.
Вся последующая неделя ушла на то, чтобы точно по схеме определить место современного международного аэропорта аргентинской столицы и определить место, где мне нужно находиться, чтобы попасть в зону оформления пассажиров, прибывших из-за границы.
Без одной отметки о прохождении пограничного контроля еще как-то можно обойтись, а без двух отметок это вообще катастрофа. Не так я встань, то окажусь в стороне от аэропорта. Сколько мне пришлось прошагать с шагомером и с компасом в современном аэропорту от сохранившихся ориентиров до нужного мне места. По нескольку раз проверял, вроде бы все правильно сходится.
В старом Буэнос-Айресе это пока только пустырь за городом. И по этому полю гуляет странный человек в костюме, делающий какие-то замеры. Наконец, я все-таки определил нужную мне точку. Результаты трех замеров как три пули при кучной стрельбе попали в круг диаметром десять сантиметров. И по времени нужно точно быть в двенадцать часов дня. Почему, спросите, я так мудрю? Не проще ли было приехать в аэропорт и там попытаться пройти в зону прилета иностранных пассажиров? Проще, но эта зона охраняется как государственная граница и прорыв через эту границу может оказаться роковым не только в судьбе, но и во всей жизни.
Первое августа. Одиннадцать часов тридцать минут. Я стою на коленках в поле, поливаю себе воду из фляжки и сбриваю себе бородку. Сбрил. Как это, попробуйте мужчины. Найдите где-нибудь в загашниках родителей старенькое лезвие типа «Спутник» (про «Неву» я даже не говорю) для безопасной бритвы и побрейтесь. Я, например, это считаю своей промашкой. Мог бы элементарно купить себе приличный станок современного типа, но что-то не подумал, зная, что бритвенные принадлежности у меня есть.
Одиннадцать пятьдесят пять. Пора. Главное попасть в день. Если что, придется корректировать. Кручу кольцо. Делаю энергичные движения руками, чтобы началось. Потемнело в глазах. Очнулся. В большой комнате с большим зеркалом и десятью умывальниками в ряд. Рядом стоят женщины, подкрашиваются, смотрят на меня как-то скептически. Другие женщины выходят из двери, на ходу поправляя юбки. Ба. Да это же дамская комната. Сделав невозмутимое лицо, вышел.
На табло дата – 1 августа 2008 года. Объявляют о прибытии самолета рейса такого-то по маршруту Москва—Лиссабон—Гавана—Буэнос-Айрес. Спешу к выходу из пассажирского рукава. Точно, идут русские и среди них Дарья. Шум не поднимаем. Она мне передает паспорт, билет, путевку.
Нас встречает работник турфирмы. Организованно ведет на пункт контроля. Ставят штампы. На моем паспорте загвоздка. Нет штампа о вылете. Почему? Объясняю через переводчика, что при посадке был несколько в загруженном состоянии и моя подруга, показываю на Дарью, меня поддерживала и подала вместе два паспорта. Возможно, что по ошибке штамп поставили только в одном. Так и просится шедевральное: «Аааа, руссо туристо, облико морале».
Этот момент не помнит никто, потому что при вылете из Москвы все были в хорошем состоянии и были больше заняты маханием руками и посылкой воздушных поцелуев провожающим, но что-то там точно было, кого-то тащили и ругались, что русским в таком виде в самолет можно.
Им все можно. Что русскому хорошо, то иностранцу смерть и тому подобное. Ставят штамп. Прошу, чтобы в месте, где должен стоять штамп о выезде они чего-нибудь черканули своим коллегам. Пишут по-испански – нужен штамп. Получится, что не русские пограничники выявили отсутствие штампа, а их аргентинские коллеги указывают на неполадку с документов, а это уже две большие разницы. Садимся в автобус. Едем в гостиницу. До чего же здорово говорить по-русски и быть среди русских.
Русский это не национальность, это состояние души, а душа поет: «Широка страна моя родная, много в ней лесов полей и рек». Дальше песня обрывается. Как только будет соответствие песни реальности, то ее снова запоют все и, может быть, сделают ее гимном.
Мы ездили по экскурсиям, я узнал то, что не мог увидеть во время кратковременных вылазок в современный Буэнос-Айрес и даже не знал много из того что происходило в 1945 году и вообще историю города с момента его образования.
Вот это погружение в историю и путешествие во времени. Мы с Дарьей находили время для того, чтобы походить по центру Буэнос-Айреса. Я покупал ей все, что только нравилось, благо с деньгами особых проблем не было, а часть денег я оставил на своем счете: мало ли что. В тайге охотник приходит в заброшенную заимку и находит там все, что спасет его жизнь, но, покидая заимку, он обязан создать такой же запас для другого человека, которому придется спасаться в этом домике. Так и здесь. Если есть возможность заготовить какую-то опорную точку, то не поленись, сделай это.
Во время прогулки около президентского дворца ко мне подошла девушка примерно моего возраста и спросила, говорит ли синьор по-испански. Я ответил утвердительно, и тогда она попросила меня подойти к ее бабушке, сидящей в кресле на колесиках. Ей девяносто два года, но она что-то хотела сказать сеньору наедине. Оставив Дарью и девушку вдвоем, я подошел к женщине. Даже старость не уничтожила то, чем от природы была наделена красавица Мария.
– Антонио, ты помнишь, как мы учили испанский язык? – спросила она, взяв меня за руку. В ее руке еще была сила и нежность.
– Я помню все, Мария, – сказал я.
– Ты вернулся к себе? – спросила она. – Я все время чувствовала, что ты со мной и не со мной и скоро должен будешь вернуться к себе. Ты исчез внезапно, и никто ничего о тебе не знал. Это твоя жена? Красивая. Ты с ней будешь счастлив так же, как я была счастлива с тобой. Посмотри на девушку. Это твоя внучка. Дочь преподает в университете и будет только вечером. Прощай, Антонио, я часто видела тебя во сне именно таким, какой ты есть сегодня и мой сон превратился в реальность, прощай, любовь моя…
