– Зачем только его в бой послали! – не выдержал Торвен. – Считай, вчера из гроба подняли...
Эрстед не сводил глаз с бусин-зерен.
– Не в бой. В танец. Помнишь песню про коня? Литвинскую, a capella? Сорвался, бедняга... Прошлое вспомнил. Надеюсь, вынырнет... не в первый раз...
Смерть, выйдзи геть,
Выйди з нашего села...
Зануда представил, куда мог сорваться Волмонтович, в какую бездну... Нет, лучше не знать! Лучше смотреть на солнце, на далекое море, на пробуждающуюся жизнь...
– Гере Эрстед!
Кто-то бежал по коридору.
– Видели... с крыши!.. Наши пришли! Наши!..
Вломились целой толпой: сонный Дон Кихот, рыжий, Арне-наблюдатель. В руках рыжего – развернутый Даннеброг. Белый крест, красное полотно.
– Из крепости! Сюда идут! Мы флаг взяли...
Полковник встал, сбросил одеяло:
– Вижу!
«Хорошо глядеть, как солдат идеть!»
Эту нехитрую истину разъясняют каждому новобранцу – во всех армиях, на всех языках. Война и впрямь – ерунда в сравнении с маневрами. А уж с плац-парадом, да еще в высочайшем присутствии!
Ать-два! Ать-два!
Воинство чеканило шаг по брусчатке Эльсинора. Спасители явились, как положено, вовремя – к шапочному разбору. Радуют глаз красные мундиры, сверкают каски с гребнями. Лоснятся физиономии – бодрые, сытые, гладко бритые. Кажется, что вояк отлили из олова для забавы ребятни. Первый взвод, второй... третий...
Пушка!
Зануда протер глаза. Спасибо полковнику Спангу-Кросбю, коменданту Кронборга – вспомнил о соседях. На бой оловянные солдатики опоздали, так пускай хоть помаршируют. Ать-два! И в рапорте помянуть не грех (при нашем участии!), и личный состав делом займем.
Пушка-то зачем?
– Комендант, – Эрстед кивнул в адрес рослого офицера, возглавлявшего отряд. Пояс верзилы украшал желто-багряный шарф – цвета Ольденбургского дома. – Лично. Не нравится мне это, Торвен.
«И мне, – молча согласился Зануда. – У пушкарей фитиль дымится...»
Эрстед поманил к себе Дон Кихота, отвел в сторонку. Адъюнкт долго слушал, мотал головой, моргал с изумлением. Наконец кивнул – и резвей мальчишки кинулся обратно, в глубь Башни. В коридоре не выдержал, оглянулся:
– Гере Эрстед! Мы же только на воронах проверяли!
Не дождавшись ответа, он побежал дальше.
– Сто-о-о-ой!
Первый взвод, подойдя к обломкам рухнувшей галереи, развернулся, слаженно врезал каблуками о камень. Остальные заходили с флангов, перестраиваясь в шеренги.
– Прицел!
Взметнулись ружья.
– Эй! Свои! Мы свои!
Рыжий лаборант поднял стяг-Даннеброг, подступил к краю, взмахнул красным, как мундиры, полотнищем. Дружный вопль солдатских глоток отбросил парня назад:
– Шведы! Шведы-ы-ы!
Офицер воздел над головой шпагу:
– Эй, в Башне! Sig! Sig! Kapitulera!..
– Чего это он? – белокурый Арне с опаской глядел на подмогу.
– Пытается говорить по-шведски, – разъяснил Эрстед. – С переменным успехом. Ну-ка...
Он забрал знамя у рыжего, здоровой рукой поднял Даннеброг повыше:
– Полковник! Это я, Андерс Эрстед! Вы меня узнаете?
Шпага рубанула наискось:
– Огонь!
– Nie!..
Черная тень метнулась к проему, сбивая Эрстеда с ног, прижимая к холодному полу. Пули прошли над головами – Волмонтович успел, уберег. Пострадал лишь флаг – полотнище пробило в трех местах. Ну, еще четки – нить лопнула, странные бусины посыпались из пролома...
– Берегись, пся крев!
Князь резким движением вздернул друга, оглушенного падением, на ноги, толкнул в сторону коридора. Новые пули просвистели совсем близко. Сюртук Волмонтовича лопнул на плече – гостинец пришелся вскользь.
– Бегите!
Зануда откатился в сторону, не желая мешать соратникам. Но его не забыли – рыжий и белокурый ухватили под мышки, потащили...
– Дева Владычица! Дева Владычица! – в исступлении бормотал кто-то.
Ему ответил гром. Твердыня содрогнулась, гул прокатился коридорами. Пушкари взяли неверный прицел – или нарочно направили первое ядро не в пролом, а в гладкую кладку.
Прочувствуйте, вражины!
– Они спятили? – заорал Арне. – Свихнулись?
– Они видят шведов, – Эрстед вытер грязь с лица. – Видят шведский флаг. Им кажется, что в замке враги. Филон умеет отводить глаза. А я-то думал... надеялся...
Пушка еще разок напомнила о себе. Галерею заволокло дымом, камень поддался, заскрипел. Всякому терпению положен предел. Башня не выдержала – завыла на десятки голосов, жалуясь и плача, возмущаясь и грозя. Рыдание сливалось с ревом, отдавалось смехом, срывалось на вопль.
Отовсюду, во все концы...
– Уши! Уши закройте! Иерихон!..
Кто успел – закрыл. Кто промедлил – окаменел, внимая лютому гневу камня, оскорбленного в лучших чувствах.
– У-у-у-а-а-а-о-о-о-ы-ы-ы!..
«Rassa do! – выругался Зануда. – Опять!»
Он уже наслушался в свое время. Акустические опыты академик Эрстед начал в Копенгагене, распугивая соседей и уличных котов. Специальные тампоны-затычки для ушей не помогали. И не должны были – Эрстеда-старшего интересовало влияние низких и высоких частот на психику, с целью излечения душевных болезней. Результат оказался блестящим – через неделю, после отчаянных протестов всего города, разом поздоровевшего, опыты пришлось перенести в Эльсинор.
Здесь же и смонтировали малый орган с уникальной системой труб. «Иерихоном» инструмент назвали после первого же испытания. Стены замка не рухнули, но воронам и лаборантам пришлось худо. Академик опыты временно прекратил, о результатах же отзывался с осторожностью:
«Мозги прочищает. Но глупость не лечит».
– Он заткнулся? – Торвен оторвал ладони от ушей. – Слава богу, не воет...
Пальба тоже стихла.
– Гере Эрстед? – закричал со двора комендант Спанг-Кросбю. После лечения органом он плохо слышал, зато хорошо соображал. – Это правда вы? А где шведы?
– В Швеции, – буркнул Зануда.
– Что здесь происходит, господа?
Короля играет свита. Плохого короля. Настоящего монарха играть не надо. Он всюду король – и в тронном зале, и на поле сражения, и на грязных булыжниках Эльсинора.
Его Величество – и баста.
Красный мундир, синий огонь муара. Треуголка в золотом шитье. Памятная трость. Ольденбургский нос – вверх, левая нога отставлена. Сапог – начищенный до блеска, с серебряной пряжкой – притопнул, намекая, что терпение владыки скоро лопнет.
Фредерик VI, повелитель Дании, изволили посетить свой замок. Один – ни свиты, ни охраны. Высокий лысеющий старик, прямой, как его шпага.
Боже, храни короля!
– Лестница у нас есть? – вздохнул Эрстед.
Лестница нашлась – веревочная, с треснутыми перекладинами. Командир спустился быстро, Торвен замешкался. Больная нога так и норовила соскользнуть. А когда наконец-то коснулась земли – наступила на обломок доски и поехала в сторону, не иначе, по срочному делу. Он сумел устоять и запоздало сообразил, что остался без клюки.
Спасибо Эрстеду – взял под локоть.
Его Величество, сердясь, внимал сбивчивому рапорту коменданта. Не дослушал, взмахнул тростью, словно хотел ударить:
– Остальное расскажете трибуналу, корпорал! [13]
– Государь! Я могу объяснить...
Трость вновь рассекла воздух.
– Отставной лейтенант Торвен! Передайте этому человеку, что у нас не осталось ушей для его объяснений. Их выслушают назначенные нами чиновники. От вас же мы требуем точного и ясного отчета по поводу ваших безобразий. Десять тысяч дьяволов! Шведский флот в проливе! В столице болтают о мятеже! Его якобинское величество Карл Юхан строчит письма во все концы Европы! Мы – мы! – видите ли, готовим войну!..
Бледные щеки пошли багровыми пятнами. Монарх разгневался не на шутку. Отставной лейтенант, покорствуя, склонил голову – и вдруг с горькой ясностью понял, что такого короля у Дании больше не будет. Кузен-наследник, любимец репортеров и передовых людей, спит с проектом конституции под подушкой, днем же сулит своим нетерпеливым приверженцам прогресс, реформы и отмену надоевшего «старья»...
Рыцари уходят.
– Думайте над каждым словом, отставной лейтенант Торвен. Иначе... Сто тысяч дьяволов! Клянусь Святым архиепископом Абасалоном, чье изображение...
– Дьявол с ним, с изображением, – вполне по-королевски перебил монарха Зануда. – Мятежа нет, и войны, к счастью, нет. На Эльсинор напали, государь. Склад и лаборатории уцелели. К сожалению, мы понесли потери. Убит сеньор-сержант Оге Ольсен, есть раненые...
Высочайшие ноздри грозно раздулись.
– И это – ваши оправдания? Их даже палач слушать не станет. О, вы с ним познакомитесь, обещаю! Державные злодеи! Святой Кнуд! Мы долго терпели, мы... Но вы-то сами, Торвен, надеюсь, не ранены? Да что вы шатаетесь, как пьяный боцман? Держите!..
Длань короля метнулась вперед, протягивая Державному Злодею трость, известную всей Дании. Злодей ломаться не стал, взял без колебаний.
